«Сейчас мое место на фронте»

Эта тревожная, но дружественная беседа была записана как раз перед масштабным вторжением России в Украину по всем фронтам. С Александром мы говорили вечером 23 февраля, а уже ночью случилось масштабное вторжение российских войск на территорию Украины по всем фронтам.

Александр Махов – луганчанин, который пошел на фронт, чтобы защищать страну, ведь собственными глазами увидел несправедливость, которая творилась в Луганске в феврале 2014 года. Талантливый журналист, который в нужный момент взял в руки оружие, ведь почувствовал, что наступило время не снимать репортажи, а воевать. После дембеля он вернулся к своей профессии и стал военкором. Но, как только Путин признал фейковые «ЛНР» и «ДНР» «государствами» и ввел войска на оккупированные территории, тем самым открыто очертив присутствие на украинской земле, Александр опять решил вернуться на фронт. Как оказалось, недаром.

«У МЕНЯ ЕСТЬ ОЩУЩЕНИЕ ПРИПОДНЯТОГО НАСТРОЕНИЯ»

- Александр, длительное время на востоке Украины длилась так называемая позиционная война. Такой формат войны, когда стороны пристрелялись друг к другу и критической угрозы друг для друга не представляли, что заставило расслабиться многих. И, как оказалось, это была опасная иллюзия. У тебя лично было ощущение, что такой призрачный статус-кво рано или поздно должен был окончиться чем-то драматическим?

- Когда я демобилизовался, то было ощущение незавершенности дела, потому что война еще длилась, а я уже возвращался с этой войны. Поэтому ощущение незавершенности действительно было. И я не отбрасывал ту мысль, что придется вернуться на передовую. Именно поэтому все свои военные вещи, которые были у меня, я все их сохранил. Я сохранил свой большой военный чемодан. Мои необходимые для боевых действий вещи все это время хранились на случай обострения войны, на случай того, что может случиться что-то масштабное. И вот наступил тот момент, когда они понадобились.

- Ты как-то написал пост о том, что тебе было достаточно трудно было прийти в себя  после боевых действий. Была определенная психологическая травма. Теперь ты опять отправляешься на войну. Сейчас тебе не болезненно опять окунаться в то же самое?

-  Понимая и зная, почему приходится идти, у меня есть ощущение приподнятого настроения. Я много общаюсь со своими побратимами, ветеранами, с которыми воевал. Когда Россия только начала накапливать войска на наших границах, то мы между собой много говорили о том, что придется воевать опять. То есть мы были на низком старте и ожидали, что нас вызовут. Поэтому сейчас мотиваций очень много. Мне побратимы пишут, что они также в своих городах идут в военкоматы. Я знаю, что я не один: и передо мной, и за мной идут защищать Украину другие люди. Эта сплоченность еще больше подпитывает мою мотивацию.

«НА ФРОНТЕ СТОИТ ОБУЧЕННАЯ, ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ И МОТИВИРУЕМАЯ АРМИЯ»

- Чувствуешь разницу с 2014 годом?

- В 2014 году и я был другим, и армия была другой, и страна была другой. Мы не знали, как воевать. Я лично не знал, как стрелять из автомата. За эти годы наша армия кардинально изменилась. Она стала профессиональнее. И те бригады, которые сейчас комплектуются, станут реальной помощью для военных, что сейчас на передовой. А там стоит обученная, профессиональная и мотивируемая армия.

- Многие из военных говорили, что в 2014 году самой главной психологической проблемой для них было выстрелить во врага. Происходил определенный психологический барьер, который необходимо было преодолеть. Сейчас нажать на курок, стреляя во врага, – это норма, ведь это не просто убийство, а защита. Что для тебя значило стрелять во врага?

- На войне я услышал один из самых страшных вопросов в моей жизни: готов ли я стрелять во врага? Ведь враг – это тоже человек. Я ответил, что готов. Ведь я иду на войну, где на каждом шагу смерть. Я могу погибнуть и сделаю все, чтобы этого не допустить, а следовательно, буду стрелять. Когда шел на войну впервые, то уже тогда был уверен в себе. Не принимая во внимание природный страх, я смог себя настроить. А там уже роль, в зависимости от ситуации, может быть разной – наблюдать, координировать, корректировать или стрелять. 

«ПУТИН – ЭТО БЕДА, В ТОМ ЧИСЛЕ И ДЛЯ САМИХ РОССИЯН»

- Александр, мы с тобой луганчане и всю свою жизнь прожили в атмосфере внушения вроде бы «братского» русского народа. Как изменилось твое отношение к ним? Ты разделяешь их на своих и чужих?

-  Понимаешь, я знаю россиян, которые приехали в Украину и воюют в украинской армии против агрессора. Потому что для них Путин – это зло и беда, в том числе и для их народа. И, конечно, есть те, кто приезжает сюда, чтобы нас убивать. Здесь моя позиция однозначна: кто для меня кто. Но сейчас у меня есть большой вопрос к тем россиянам, которые находятся у себя в стране и видят, что их страна, их президент направляют их же армию в другую страну убивать людей. Я не знаю, почему нельзя оказывать сопротивление такой власти.

- Ты для себя очертил контур врага? Ведь, как ни странно, на восьмом году войны, многие до сих пор путаются даже в отношениях, не зная, перед тобой враг или просто оппонент.

- Для меня конкретным врагом являются все те, кто приехал на Донбасс, взял в руки оружие, убивает украинцев и стреляет по мирным городам. Можно сказать, что это конкретные признаки врага.

- Луганск у многих ассоциируется с пророссийскими настроениями. Ты же в нужный момент не просто занял украинскую сторону, но и кардинальную позицию – пошел в армию. При этом ты по специальности и призванию – журналист. В твоей судьбе – контрасты. Как ты их органично объединил?

- Мне также побратимы задавали вопрос, почему мои родственники, которые остались на оккупированной территории, поддержали оккупацию, а я, кроме того, что выехал, еще и пошел на фронт. У меня нет четкого ответа на этот вопрос. Скорее, я просто почувствовал несправедливость, когда увидел то, что случилось в 2014 году в моем родном городе Луганске, который захватили: выбрасывали и жгли украинские флаги, брали в плен украинцев, истязали и убивали. Так не должно быть, и это остро резало мое ощущение справедливости. Россияне вторглись на мою землю, но так не должно быть. Поэтому я делал то, что должен был делать. Пока была возможность, я ездил на фронт как корреспондент. Когда почувствовал, что этого недостаточно, то добровольно мобилизовался. После демобилизации я продолжил работать военным корреспондентом. А теперь меня опять страна позвала на фронт. Я на своем месте. Сейчас мое место на фронте. Когда было нужно, я вел информационную борьбу. Но теперь вместо микрофона пришлось опять взять автомат. Впереди вместо реальных репортажей реальные бои.

«ВОЙНА НАУЧИЛА МЕНЯ ЦЕНИТЬ БУКВАЛЬНО КАЖДЫЙ ДЕНЬ»

- Чему тебя научила журналистика и чему тебя научила война?

- Журналистика меня научила тому, насколько важно слово. Информация способна изменять реальность. То, что пишет, говорит и снимает журналист, может влиять на то, что происходит вокруг. Мой сюжет может отразиться на том, что случится на реальном фронте. Поэтому это меня научило ответственному отношению к тому, что ты пишешь, как ты пишешь, что ты снимаешь и что показываешь. Война же научила ценить свою жизнь и понимать, что каждый прожитый день надо проживать на максималках.  После возвращения с войны и до этого момента я жил именно на максималках. Я ходил в походы, ездил в рискованные командировки, занимался сноубордом. То есть война научила меня ценить буквально каждый день. Сейчас, когда я отправляюсь на фронт, я знаю, что могу погибнуть. Но я принимаю это и знаю, что последние годы я хорошо прожил.

- Ты сказал о цене слова. Если посмотреть на наше информационное поле, как ты считаешь, наша журналистика научилась быть ответственной? Или все же превалирует распущенность?

-  Должен признать, что не все журналисты относятся ответственно к своей профессии. Есть ощущение, что кое-кто просто не понимает миссию этой профессии и соответствующие правила поведения в ней. Война должна была бы уже научить нашу журналистику ответственности, ведь на фронте любое сообщение может иметь свои последствия. Те журналисты, которые все эти годы войны с Россией ведут информационную борьбу не только на фронте, но и в тылу, знают  и чувствуют, насколько важной является информация, которую ты даешь как журналист. Но это, подчеркиваю, как правило, журналисты, которые видели войну.

- Фактически журналистика развращена олигархами, которые удерживают мощные СМИ. Соответственно, формировалась иллюзия свободы слова, а в действительности конкретные СМИ обслуживали интересы тех или других олигархов, как их обслуживают те или другие политики. А вот война – она такова как есть. И если в России военный корреспондент – это слуга кремлевской военщины, обслуживающий ее агрессию, то с 2014 года освещение событий войны для украинских корреспондентов на своей земле стало особенным вызовом – говорить правду и при этом не делать ошибок, которые в таких ситуациях опасны. Я заметил, что после 2014 года ты как будто заново родился, ты стал другим человеком, попробовав новый коктейль ощущений и имея возможность видеть и говорить правду.

- Да, это был определенный излом, и я счастлив, что он произошел.

- Но родственники, как  ты говоришь, в Луганске тебя так и не поддержали?

- Не поддержали.

«ВЛАСТЬ ПУТИНА ПОСТРОЕНА НА НЕВЕЖЕСТВЕ»

- Бывают так называемые латентные сепары, с которыми вроде бы можно вести диалог. А есть такие, над которыми издевается оккупационная власть, а они все равно говорят: Путин приди, или зато «Крым - наш». Что это за парадокс?

- Я не знаю откуда у них это. Это что-то, по-видимому, ментальное, сформированное исторически. Путин пытается максимально держать свое население в замороженном состоянии. Он искусственно не дает россиянам развиваться. Он их ограничивает в доступе к адекватной информации, к возможности делать объективные выводы, а следовательно, такое качество как сомнение у них отсутствует. Таким образом, они просто не ставят под сомнение действия власти. На этом построена власть Путина. На невежестве. Такими людьми очень легко манипулировать. Они легко проглатывают тезисы о фашистах в Украине, о хунте в Киеве, о том, что все беды происходят от США, а Байден – вообще агрессор. Задавать вопросы власти там опасно. Страх делает все, чтобы человек не вышел за пределы навязанных стереотипов. Если задаешь вопросы власти, то готовься или к автозакам и тюрьмам, или, еще хуже, к убийству, как это случилось с Немцовым, Политковской и другими оппозиционерами.

- Россия в этом плане фактически находится в средневековом состоянии. Вроде бы есть мобильные телефоны, интернет, телевидение, а мышление, изоляция и правила, по которым они существуют, – это какая-то средневековая темнота. В конечном итоге, Московия превращает свой народ не просто в марионеток, но и в банальное пушечное мясо. Как они утилизируют условных «Моторол» на Донбассе, так они утилизируют у нас свою устаревшую технику. Интересно сейчас, когда россияне видят джавелины, NLAW и другое современное оружие, которое нам предоставил Запад, видят, что Запад изменился в отношении к нам и к войне России против Украины, они хотят воевать? Они мотивированы попасть в мясорубку?

- Надо понимать, что 20 лет Путин опирается на силовиков – на ФСБ и армию. В течение всех этих лет он вливает туда очень много денег. Понятно, что эта часть общества в своем большинстве за него, ведь она кормиться от него. Вот они и пересекают по приказу границу и едут нас убивать. Я не думаю, что они это делают бессознательно. Они заинтересованы выполнять приказы Путина. Другое дело, насколько они осознают, куда они лезут и ради чего они это делают. Что касается условных «Моторол», то это неудачники, которым выпала судьба проявить себя таким образом. В определенный момент их ничтожная жизнь получила шанс измениться, и они пошли на такую авантюру. На определенный момент они превратились в персонажей, которые что-то из себя представляют.

- Факиры на час…

- Именно так. Это типичное пушечное мясо, которое использовали для конкретной цели и которое не жаль. Но они как жили, так и закончили свою жизнь.

- Если психологию «Моторол» мы можем понять, то понимаем ли мы поведение Путина, вокруг которого вся эта война продолжается? Какова его мотивация?

- Я внимательно смотрел и слушал его обращение, когда он признавал «Л/ДНР» и я реально понял, что это просто больной человек, который живет в какой-то параллельной вселенной. Пользуясь ресурсами своей страны и покорностью народа, он строит эту вселенную по своим представлениям. Эта вселенная ошибочна, но он создает в конечном итоге опасность в мировой реальности, что имеет конкретные негативные последствия для человечества. Одним словом, больной и злой человек, которому всерьез огромное количество людей желают смерти ради того, чтобы он не делал вреда не только украинцам, но и не угрожал всему человечеству. Он хочет заграбастать не только нашу территорию, но и нашу историю. Он стремится уничтожить нас как субъект и доказать таким образом всем, что нас не существует. Другого объяснения его безумного поведения я не вижу.