Станица Луганская – зона высокого напряжения

На прошлой неделе ПАСЕ в ряде принципиальных моментов, не без давления со стороны украинской делегации, расставил четкие акценты. А именно: там признали, что Россия является агрессором, а следовательно — ответственна за свои преступные действия на Донбассе и при оккупации Крыма. Этот факт, хоть и достаточно поздно, но все же был артикулирован Парламентской Ассамблеей официально. Безусловно, Запад не просто так дает такие определения. В феврале 2015 года Киев действительно принял на себя обязательство провести выборы на оккупированной территории, но при условии, прежде всего, прекращения огня, что по сей день не достигнуто. Далее выборы и за сутки покидание россиянами украинской земли вместе со своими танками и кокошниками. Разумеется, этот алгоритм выглядит утопично. Но тем не меньше мы существуем именно в таких виртуальных мирах дипломатии при совершенно реальных условиях войны.

На этой же неделе главным событием стало проведение «нормандской четверки». Некоторые мировые лидеры прямо высказались, что для последующих конструктивных шагов по урегулированию «конфликта на Донбассе», а по факту — агрессии РФ против Украины, необходимо завершить отведение сил и средств, что должно было стать гарантией деэскалации хотя бы на определенных участках фронта. В конце концов в четверг были озвучены еще четыре пункта разведения (кроме предыдущих трех). Правда, возникает справедливый вопрос: должно ли происходить разведение сил и средств там, где Россия и без того сначала должна сама отойти на позиции, определенные еще Минском-1? Возможно, стоит сначала урегулировать линию столкновения согласно тем договоренностям, которые РФ в который раз нарушила, а уже потом говорить о разведении в упомянутом Дебальцево.

Российская сторона сделала все, чтобы сорвать переговорный процесс и обвинить в этом украинскую сторону. Тут пришлось и убийство преступника «Моторолы», которое всячески обсмаковали в интернете, и регулярные обстрелы украинских территорий ночью, когда ОБСЕ предпочитает видеть сны, а не реалии Донбасса. Российское ТВ в очередной раз буквально раскрутило истерику, как всегда переворачивая ситуацию вверх ногами. Та встреча «четверки» таки состоялась. Безусловно, путеводителем к этой встрече стало разведение сил и средств в двух пунктах на линии фронта как признак готовности украинской стороны к конструктиву. И здесь, если Запад действительно желает хоть как-то урегулировать конфликт, он должен занимать соответствующую позицию давления на РФ, которая вторглась на чужую территорию, блефует на переговорах и фактически игнорирует взятые обязательства.

Поэтому реализация Минских соглашений — это еще и определенная гарантия продолжения санкций против РФ и лояльности Запада в разного рода помощи Украине. В том числе помощи дипломатической. Обратим внимание на некоторые посылы от мировых лидеров на прошлой неделе. Штайнмайер наконец засомневался в возможности проведения выборов на оккупированных территориях. Франсуа Олланд «оскорбил» Путина относительно агрессии последнего в Сирии, после чего последней начал привередничать и отказываться принимать участие во встрече 19 октября. В свою очередь министр иностранных дел Франции Жан-Марк Эро в начале недели заявил, что целью «нормандской» встречи в Берлине будет домогательство от Украины продвижения в деле со «статусом Донбасса» и законом о выборах на его оккупированной части.

Вместе с тем продолжается процесс реализации Рамочного решения трехсторонней контактной группы о разведении сил и средств на отдельных участках, что подписано в Минске 21 сентября 2016 года. Автор как луганчанин и сам неоднозначно воспринял такое разведение... Причины объективны: во-первых, сама фраза «разведение сил» режет ухо тем фактом, который происходит оно на нашей территории; во-вторых, РФ неоднократно использовала дипломатию как ширму для агрессивных шагов. Тому пример — показательная ситуация с Дебальцево. Но, видимо, это Рамочное решение является одним из способов продемонстрировать миру, что Украина со своей стороны делает все, чтобы сдвинуть ситуацию с мертвой точки, не теряя позиции.

По этому соглашению не без проблем, но все же уже состоялось разведение сил и средств на два километра в двух позициях на Донбассе — Петровском и Золотом. Но в третьем пункте процесс забуксовал. «День» отправился в населенный пункт, который находится на Луганской линии фронта, чтобы непосредственно глазами увидеть, руками потрогать и ногами протопать местные реалии.

Станица Луганская. Поселок городского типа, от которого, как говорят, рукой подать до Луганска. Но, как говорил главный герой «Сталкера», «рука для этого должна быть слишком длинная». На начало июля этого года в Станице (именно так сокращенно местные называют Станицу Луганскую) были три тысячи разрушенных домов, непригодных к жизни. Несколько сотен из них разрушено до фундамента. Иссеченные верха деревьев от «градов», блокпосты на каждом шагу, стаи беспризорных собак и дикая конопля по обеи стороны дороги. А еще — воспоминания местных о том, как «прилетали» «грады» из Луганска и «смерчи» из РФ. Рассказывают об этом они неохотно, с уставшими, со свинцом на дне глаз, от регулярных ночных взрывов. Зона не для сна.

Два года назад мне уже пришлось здесь быть. Тогда, в сентябре 2014-го, я пересекал линию разграничения для того, чтобы не по собственному желанию надолго покинуть Луганск. Каково же было мое удивление, когда узнал, что боевики, которые тогда стояли за Северским Донцом, сейчас стоят уже на якобы контролируемой нами территории. Первый вопрос: не слишком ли много территорий, на которые полезла российская чума, не отвечают Минским соглашениям? Как тут не вспомнить утраченное Дебальцево, которое «отжали» российские войска именно через три дня после подписания «Минска-2». Очевидно, Москва не планирует останавливаться. Более того, боевики (а в основном на передовой находятся именно наемники, тогда как кадровые российские военные пребывают на следующих линиях, так сказать выступая «заградотрядами» для пушечного мяса), которые находятся на этой уже трехэтажной забетонированной позиции по нашей стороне Северского Донца, поставили перед нашим носом три 120-миллиметровых «трубы», две зенитные установки и две БМ-2 (бронемашины). И эти «стволы», повторяю, смотрят на нас вплотную на нашей же территории. В ответ на это были усилены украинские позиции, которые так сказать в непосредственной близости сдерживают последующую экспансию в нашей зоне, которую многие неосмотрительно называют «серой». Это не «серая зона», а зона постоянного, перманентного напряжения. Сам факт такого вооруженного сооружения говорит о том, что агрессор не оставляет намерений развития своего наступления и наличие огневой позиции на нашем берегу — это так сказать одна из попыток пока одной ногой ступить на наш фланг.

ПАТРИОТИЧЕСКИЙ БИГБОРД — ОДИН ИЗ НЕМНОГИХ АГИТАЦИОННЫХ СРЕДСТВ В СТАНИЦЕ ЛУГАНСКОЙ. ПОКА ЧТО ИНФОРМАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА НА ДОНБАССЕ ПРОИГРАНА КИЕВОМ. ЭТО СОЗДАЕТ ФОН ДЛЯ РАБОТЫ  ОККУПАНТА С МЕСТНЫМ НАСЕЛЕНИЕМ ДАЖЕ НА СВОБОДНОЙ УКРАИНСКОЙ ТЕРРИТОРИИ

Безусловно, при таких обстоятельствах нужна формула «разрядки». И попытка разведения сил должна быть таким сценарием. Но, изучая особенности местности, можно прийти к выводу, что сценарий этот должен быть очень непростым, и на его преграде стоит ряд важных факторов. Первое — география. Второе — ментальность местного населения. Третье — работа миссий наблюдателей. Ну и четвертое — намерения агрессора.

Я и военные стоим в районе КПВВ и рассматриваем географию зоны, которая теоретически должна подлежать для маневров по отведению войск согласно Рамочному соглашению. Перед нами четко видна на весь горизонт зеленая полоса горы над Северским Донцом. Там — враг. А за ним родная «чужая» земля — Луганск всего лишь в 10 км от меня. Станица Луганская же здесь, под моими ногами и глазом врага. Оккупант занимает доминирующую позицию не только потому, что находится на возвышенности, но и потому, что плотно освоил местность, которая состоит из дач, подвалов, лесных массивов. Военные утверждают, что боевики даже прорыли тоннели, из которых в определенный момент лупят по украинским позициям, а затем возвращаются в вырытую шахту, фактически не подвергаясь опасности огня в ответ.

Обращаю внимание читателя на этой горе. Трудно представить себе любую миссию, которая могла бы с любым мандатом в реальности проследить за отведением сил на этой горе, где не только выстроена мощная система из сил и средств, но и существует масса вариантов для маскировки. Ощущение такое, что мы находимся на открытой ладони.

Это объясняет невероятные разрушения Станицы. Враг буквально отрабатывает на нас варианты атак. Вдали на восток четко можно рассмотреть знаменитый на Луганщине памятник князю Игорю, который превратился в крепость бандитов. Но, что важно добавить, недавно противник на 500 метров на запад от этого памятника начал строить еще одну усиленную бетонированную позицию с соответствующими бункерными сооружениями. По всему видно, что намерения агрессора сосредоточены на укреплении и без того выгодных позиций над Северским Донцом. Первая мысль: здесь стоит пожить хотя бы несколько дней тем, кто с высоких европейских трибун заявляет об «особом статусе» там, где буквально каждое деревце пропитано особым напряжением.

Один из военных четко говорит, что отведение возможно, но на каждом участке такое отведение будет разным и в основном не более чем на полкилометра. Дальше — опасность. Офицер на мой вопрос относительно способности оперативного возвращения на начальные позиции в случае наступления боевиков уточняет: военные отработали возможность немедленного возвращения. Так в чем же проблема? — удивляюсь я. Глаза из открытой полоски балаклавы отвечают: вопрос в том, какой ценой. И указывает мне на насыпь для железнодорожных путей, что буквально заграждает и автостанцию, и КПВВ с востока. Действительно, отход в восточном направлении означает «отрезание себя» от пункта пересечения этой насыпью, что, соответственно, даст захватчику усложнить нашу оборону.

Что на западе от КПВВ? Там — в основном огороды и редкие разрушенные и брошенные дачные хатки. Территория заминирована и, в случае отведения, должна быть разминирована. Опять же, представим потенциальный сценарий нарушения бандитами Рамочного решения. С одной стороны, наши позиции на востоке начинают форсировать насыпь, при этом пребывая под огнем с противоположного доминирующего берега Донца. С другой стороны, ответ на западном фланге особо не будет усложнен географией, правда, это не исключает опять же атак с другого берега. Следовательно, риски потерь большие, особенно если представить себе возможный подготовленный диверсионный потенциал врага в самой Станице.

На автовокзале встречаем представителей миссии ОБСЕ. Чистенькие белые джипы, каски и бронежилеты. Прошу прокомментировать их роль в возможном разведении сил на данной территории. ОБСЕшник характерным российским акцентом объясняет, что комментировать ничего не собирается. Вопрос же серьезный и принципиальный: почему станичане видят джипы ОБСЕ в достаточном количестве на улицах Станицы днем и не видят их ночью, когда и происходят обстрелы многострадального населенного пункта? Официальная позиция ОБСЕ следующая: им нужны гарантии безопасности. Такая позиция ставит под сомнение вообще целесообразность существования подслеповатой структуры, большое количество представителей которой является россиянами, а следовательно — плотью агрессора. Априорный оксюморон — зачем вообще нужна такая наблюдательная миссия там, где уже существуют гарантии безопасности?

Что касается работы с местным населением, то можно сказать, что оно положено на плечи нескольких людей. Нельзя не отметить патриотизм председателя Райадминистрации Юрия Золкина. Есть много примеров, которые позволяют убедиться в искренности его позиции. Однако и у него связаны руки, ведь фактически он... не влияет на подбор кадров. Во-первых, существует закон о невозможности ротации чиновников в зоне АТО. Во-вторых, на этой территории чрезвычайный дефицит кадров, который касается буквально всех сфер жизни. Поэтому и получается, что многие позитивные решения либо саботируются, либо при реализации искажаются.

Можно даже обратить внимание на КПВВ около Станичной автостанции. На борде для объявлений социальная реклама против «сексуального рабства», коммерческая реклама адвокатских услуг и призыв сдавать оружие добровольно. Ни единого мотивационного плаката, ни одной работы с мозгами тех, кто не только живет в Станице Луганской, но и самое главное — пересекает линию разграничения. Отметим, что на противоположной стороне бандиты не без помощи россиян позаботились о соответствующей агитационной работе. Но вопрос не только в бордах. В городке, которое находится в зоне боевых действий, нет украинского телевидения, кроме тех домов, которые имеют спутниковые тарелки. Украинское же радио... глушится российской стороной! То есть у оккупанта найдены деньги на «глушилки», мы же едва достраиваем телебашню аж в Новоайдаре.

Вместе с тем в Станице действует церковь, разумеется, Московского Патриархата. Украинская церковь здесь присутствует исключительно в лице капелланов. Московские попы, которые еще в 2010 году святили портреты Януковича, нынче уже отметились рассказами о том, как «хунта» и «бандеровцы» их братию обливают бензином и жгут живьем. Бабки верят. А детей, которые начали возвращаться в станичные жилища и пошли в школы, встречают в основном пророссийские учителя. Уволить этих учителей, согласно «АТОшному» закону, нельзя. Да и кем их заменять? В государстве, где третий год продолжается война, до сих пор даже не разработан закон о стимулировании приезда на эти территории свежих, проукраинских кадров. В образовании, как и в медицине, все возложено на волонтеров. «Если все так и останется, то мы будем иметь Нагорный Карабах, — говорит местная активистка и волонтер Наталия Журбенко. — Люди привыкают к войне, но это ненормально. Украина должна мощно работать с населением хотя бы на тех землях, которые под контролем Киева. В действительности же мы чувствуем, что нас бросили». Станичане и луганчане, которые приезжают сюда, на автостанцию, чувствуют, что «эта война надолго». Но самое трагичное то, что на оккупированных землях, благодаря в том числе мощной российской пропаганде, за эти два года сделано все, чтобы в мозгах луганчан поселилась мысль о субъектности оккупированных территорий. Аббревиатуры «ЛНР» и «ДНР» начали приживаться, а дети в садиках и в школах уже учат «новую» историю по российским учебникам.

Не стоит также забывать, что на местные настроения повлияли события 2014-го и 2015 годов, когда здесь активно действовали батальоны «Торнадо», «Чернигов» и «Золотые ворота». Сейчас, правда, местные в основном изменили отношение к украинским военным, ведь последние годы заметна дисциплина. Но, как говорят, осадок остался. Развеять такой «осадок» помогает не государство, а волонтеры, на энтузиазме которых и держатся многие патриотические инициативы. Небольшая деталь — при въезде в Станицу военные на праздник Покрова всем в автобусе раздавали конфеты.

Все эти нюансы привели к тому, что в момент, когда должно было произойти упомянутое разведение сил, отдельные активисты начали проводить протестные акции, которых не было бы, если бы с активистами непосредственно работала власть. Тогда председатель Луганской ВГА Юрий Гарбуз заявил, что при отведении войск «нельзя игнорировать безопасность местных жителей». И действительно, не только активисты, но и обычные станичане прямо заявляют, что боятся каких-либо движений на линии столкновения, ведь, по их мнению, это в реальности — лишь спровоцировать активизацию боевых действий. Однако заявление Гарбуза на деле только подняло волну недоразумения. Например, некоторые чиновники из Луганской ВГА, которым я раскрывал карту района и которые непосредственно ответственны за коммуникацию с населением, иногда показывали пальцем в степи, рассказывая, что именно там находится Администрация Станично-Луганского района. Итак, очевидна дезорганизованная работа в весьма тонком, хирургически чувствительном вопросе.

Однако выступили и «засветились в теме» многие политики. Рядом СМИ в общем были вброшены некоторые заглавия с фразой «Отведение войск из Станицы Луганской», что заставило читателей искаженно воспринимать сущность разведения, которое, подчеркнем, не касается населенных пунктов и должно происходить по ломанной кривой, а не по радиусу. Активисты заметили, что во время объявления подписания Рамочного решения в Станице Луганской на нескольких улицах появились геодезисты. Это, так сказать, завершало картину уверенности, что отведение коснется населенных пунктов и фактически откроет вход в Станицу. Но никто из официальных лиц для разъяснения на место не приехал, кроме одного депутата, который продемонстрировал на видео улицы Станицы Луганской, которые якобы подпадают под радиус разведения. Это на фоне спекуляций об «отведении из Станицы» еще больше спутало карты. Туманность ситуации моментально подхватили пророссийские силы, которые откровенно начали угрожать украинским гражданам в Станице расправами «при захвате поселка». Это окончательно повысило градус тревоги до критической отметки.

Отдельно обратим внимание на тотальное недоверие общества к власти, которое проявилось и в этот раз. Более того, недоверие это коснулось и мнения военных, которые негативно восприняли «посылы сверху» с размытыми формулировками. Ведь именно военные в случае негативного развития ситуации должны пролить кровь. В ситуации с болезненным и весьма уязвимым местом, как линия разграничения около Станицы Луганской, накопленные «нестыковки» проявились в недоразумениях, спекуляциях и банальном пиаре.

На этот момент в ситуации в районе Станицы Луганской нужно сделать ряд выводов.

ВО-ПЕРВЫХ, необходимо обратить внимание на ситуацию в районе разрушенного моста через Северский Донец, а именно — на упомянутые позиции врага на нашей стороне. Наличие этой враждебной позиции противоречит Минским договоренностям. Отведение войск предполагает покидание российскими бандитами этой позиции и, в конце концов, ремонт моста для возможности более удобного пересечения линии разграничения простыми гражданами. Этот ремонт ни в коем случае не может быть капитальным, ведь это даст возможность врагу буквально «катясь с горы» пересечь данную преграду и в чрезвычайно сжатое время оказаться у подступов к ключевому населенному пункту. Враг при такой атаке не будет жалеть живой силы, ведь, повторяю, на форварде у него пушечное мясо наемников. Кадровики зайдут за ними.

ВО-ВТОРЫХ, должен быть решен вопрос с КРУГЛОСУТОЧНЫМ присутствием наблюдательных и контролирующих миссий с доступом украинской стороны для мониторинга каждого уголка, каждого дома и подвала, каждого деревца и куста, которые нависают над Северским Донцом и входят в зону отведения.

В-ТРЕТЬИХ, бандиты так называемой «ЛНР» никогда не оставят цель «присоединить» Станицу — нюанс, который не всегда ясен неместным. Более того, в самой Станице вдоволь «агентов» и схронов коллаборантов. Поэтому, конечно, общественности необходимо понимать, что отведение войск — это демонстрация мировому сообществу сдвигов в Минских договоренностях (которые, кстати, саботирует оккупант регулярными обстрелами) и конструктивной настроенности украинской стороны. Но отведение это должно происходить с учетом и суровым соблюдением особенностей местности, чтобы не создать для украинских войск ловушку. С другой стороны, должен быть решен вопрос с усилением контрдиверсионных мероприятий в самой Станице Луганской.

В-ЧЕТВЕРТЫХ, официальный Киев наконец должен провести мощную и регулярную работу с местным населением по тщательному разъяснению ситуации. Пока информационная политика официальным Киевом в данной сфере проиграна.