Триумф и трагедия Народного руха

Из десяти лет существования Руха первые два года можно назвать триумфом; на протяжении остальных восьми лет НРУ постепенно, но неуклонно терял свое значение и влияние в украинском обществе. Зародившись на волне массового стихийного протеста против коммунистической системы, Рух объединил в своих рядах практически все силы, стремящиеся ликвидировать насквозь прогнившую советскую тоталитарную Систему.

Так и начиналось противостояние: Рух—Система. Первый раунд остался за Рухом, который выступил в качестве оппозиции по отношению к власти компартии. Натиску национал-демократов не смогла противостоять ни старая — брежневско- украинская номенклатура, ни новое партийное руководство (Кравчук, Гуренко, Ивашко). Впрочем, последнее оказалась более готовым к противостоянию с национал-демократами. Проигрывая в открытой борьбе, оно сумело перевести эту борьбу туда, где чувствовало себя наиболее уверенно — во властные структуры. Романтикам национал- демократам предложили осязаемую и конкретную вещь — власть. То, что произошло потом, можно однозначно назвать трагедией...

Начались расколы, противостояния, ссоры между вчерашними соратниками. Конечно, нельзя обвинять во всем этом исключительно партийную номенклатуру: она лишь использовала в своих интересах многочисленные противоречия, имеющиеся среди разных частей Руха. Так Рух потерял уникальную возможность начать реальные широкие преобразования в обществе и возглавить их (подобно тому, как это произошло в Восточной Европе и Прибалтике). Рух же не смог перейти от разрушения отживших свое советских структур к созданию новых социально-политических и экономических форм. В конечном итоге руховцы, перессорившись друг с другом, потеряли и влияние во властных структурах, потеряли и доверие народа. Они потерпели сокрушительное поражение от Системы. В этом трагедия Руха.

Этой осенью мы должны были бы восторгаться: «О, какая дата! Народному руху Украины — десять лет!» Но увы, после недавних президентских выборов уже вообще нельзя сказать наверняка, есть ли у нас такая партия. Несмотря на два ее крыла и фракцию в ВР. А десятилетие назад... Политическая структура, созданная столичной интеллектуальной элитой, получила настолько мощную поддержку народа, что даже задрожали основы империи. Особенно это ощущалось на Западе Украины, где национальный дух во все времена максимально присутствует.

Помнится, Волынь тогда тоже забурлила митингами, демонстрациями, острыми дискуссиями просто на улицах и площадях. Движущей силой этого массового возмущения были руховцы. А руководил ими на удивление скромный и внешне примечательный разве что ранней сединой человек — преподаватель тогдашнего Луцкого пединститута Михаил Тиский. Члены координационного совета, среди которых были и более «громкие» фигуры, именно его выдвинули на должность первого председателя областной организации НРУ. Мы встретились с Михаилом Григорьевичем, чтобы вспомнить то бурное время, а он еще прихватил с собой и свою, только что изданную книгу «Весна тривог і надій» — подробная документальная летопись тех необычных и незабываемых событий. Что же, собственно, произошло и что не произошло с самой массовой политической организацией Украины за эти десять лет?

ВОСХОЖДЕНИЕ

Пример подала Прибалтика: народные фронты, национально- освободительные организации, оппозиционные политические партии... Похожие процессы пошли и в Украине. Сначала были Общество украинского языка, историко-просветительское общество «Мемориал», львовское «Товариство Лева». А весной 1989 года различные общества, союзы, группы содействия и тому подобное начали расти, как грибы после дождя. Компартийные органы реагировали на них откровенно враждебно, хотя все эти новообразования только пугали власть, мало влияя на нее. Это была еще не оппозиция. Настоящей оппозиционной силой стал Рух.

Он возник в первой половине 1989 года как условная общность трех политических течений — общедемократического, национал-патриотического (умеренные и радикальные националисты) и национал-коммунистического (определение М.Тиского. — О.П. ) Первые хотели максимальной демократизации общества, вторые требовали немедленной независимости, третьи также были не против самостоятельной Украины, только исключительно с ними у власти. Объединял их всех общий враг — КПСС.

Вообще Рух на уровне территориальных организаций работал по конкретным политическим направлениям: возрождение национальных символов, исторической памяти, украинского духа, увековечение памяти жертв коммунистического террора, принятие новой конституции, легализация УГКЦ и УАПЦ, решение экологических проблем, и, наконец, повел активную борьбу за депутатские места в советах. Между тем, главной и наиболее зримой для населения формой работы руховских организаций оставались акции гражданского неповиновения — митинги и пикетирование государственных учреждений. Поэтому фактическими лидерами руховских организаций быстро становились наиболее радикальные деятели митингового типа. Вскоре они, как пишет М.Тиский, «уже нечасто прислушивались к мнению большинства. Их все больше пьянило преклонение толпы, то, что они стали выразителями мыслей нескольких тысяч возбужденных людей».

Таким образом, Рух, едва возникнув, приобрел все черты малоуправляемой структуры, двигателем которой выступала стихия. И в Луцке, как и в других городах, нередко митинги, возникая как бы случайно, совершали неожиданные повороты, не запланированные и не предвиденные на заседаниях координационных советов. Это напоминало движение воды по горному склону. Неудержимый поток бурлит и уничтожает все на своем пути. В этом состояла самая главная сущность начального Руха как политической структуры: разрушать. Многолетние бастионы коммунизма в Украине получили своего уничтожителя.

Бывший народный депутат Украины Лариса Скорик считает несколько иначе. «Очень быстро Рух стал ручным, — утверждает она («День» № 186 от 8.10.1999). — Кстати, его таким и задумывали... Рух, к сожалению, никогда не был самостоятельной институцией». Думается, госпожа Скорик права только отчасти. Да, Рух создали коммунисты. 8 сентября 1989 года, открывая в Киеве учредительный съезд НРУ, председатель оргкомитета Владимир Яворивский говорил: «Мы и сегодня верим — он возможен, социализм с человеческим лицом. Верим и готовы еще потерпеть, чтобы сквозь сталинско-брежневскую маску проступили живые и подвижные его черты. Поэтому именно коммунисты, недотравленные, непересаженные в тюрьмы, незагнанные в психушки украинские писатели учредили Народный рух Украины за перестройку».

Да, Рух родился из лона КПУ. Но в те времена в Украине массовая политическая организация иначе возникнуть не могла. И все-таки это была откровенно оппозиционная структура. Во- первых, потому что в ее уставе не было привязки к КПСС как к руководящей и направляющей силе. Во-вторых, эта структура опиралась непосредственно на народ, игнорируя коммунистическую власть. В-третьих, в ее состав вошли «либеральные» коммунисты и откровенные антикоммунисты, и последних было значительно больше. Например, на упомянутом учредительном съезде НРУ из 1109 делегатов партбилеты КПСС имели только 228. Кроме того, под «крышу» НРУ пошли некоторые откровенно антикоммунистические организации, как «Українська Гельсінська Спілка» во главе с Левком Лукьяненко. Лидерами Руха вместе с членами КПСС Иваном Драчом, Владимиром Яворивским, Дмитрием Павлычко сразу же стали убежденные антикоммунисты — Михаил Горынь, Сергей Конев и другие. Конкретно заявку на лидерство сделал и недавний политзаключенный Вячеслав Чорновил. Его пламенное крайнерадикальное выступление вызвало восторг у делегатов учредительного съезда. Итак, начальное направление Руха было вполне конкретным: на борьбу за демократию, а следовательно, против засилья КПСС.

Быстро ли Рух стал ручным? Таким ли его задумывали? Все упомянутые выше лица, я уверен, ответили бы отрицательно. С момента рождения Рух имел прицеп — «за перестройку», а перестройка в максимальном значении означала именно то, что вскоре и произошло, — развал СССР, обретение Украиной независимости. Следовательно, при тогдашней власти Рух ручным быть не мог. И это сразу же своим исключительным чувством уловил тогдашний секретарь ЦК КПУ Леонид Кравчук, о чем и предупредил на одном из заседаний идеологического отдела ЦК: «Опасность того, что лидерство в структурах НРУ могут захватить лица, настроенные по-антисоциалистическому, по-антисоветскому, существует. Поэтому партийным комитетам нужно не отгораживаться от самодеятельных объединений, а расширять работу с ними». Функционер ЦК предостерегал вполне правильно. Только возникнув, Рух повел решительную борьбу против КПСС, а КПСС — против него.

Революционный запал украинских санкюлотов нашел одобрительный отклик в народе. Нет, за ними пошли не все, но пошли многие. «Тремя-четырьмя листовками, расклеенными в городе, мы легко собирали на митинг 5— 10 тысяч человек», — вспоминает М.Тиский. Этот феномен свидетельствовал о том, что в обществе существовала объективная потребность в партии, которая находилась бы в оппозиции к КПСС и действительно выражала бы интересы народа, всячески отстаивала бы их перед властью. Благодаря поддержке народных масс для Руха очень быстро наступило звездное время.

Случилось это в марте 1990 года на выборах в советы всех уровней. Скажем, в Луцке подавляющее большинство кандидатов в депутаты, поддержанных Народным рухом, стали депутатами соответственно Луцкого городского, Волынского областного и Верховного советов. Во Львове случилось вообще неслыханное. Там председателем областного совета избрали диссидента, члена УГС Вячеслава Чорновила. Секретарю ЦК КПУ по идеологии Леониду Кравчуку это дало повод сказать, что 31 марта Рух добился успеха, который никто не предсказывал и который ему повторить не удалось уже больше никогда.

Осмотреться бы тогда руководству НРУ, трезво оценить ситуацию, определить, где свои, а где чужие, наметить траекторию дальнейшего пути. Вместо этого Рух торжествовал. А как же, вот она, власть! И слишком мало было критических взглядов на достигнутое, мало было и наверху и в низах понимания того, что к настоящему успеху сделан только первый шаг... Нормальное восприятие конструктивной критики — это иммунитет. Если он отсутствует, организм начинает болеть. Идет ли речь об отдельном лице или об организации, или о целой системе. Лидеры Руха не воспринимали критику даже в своей среде. А тот, кто со стороны пытался указывать на недостатки Руха, немедленно получал клеймо компартийного прихвостня, провокатора и припечатывался традиционным «Ганьба!» Действительно, разве можно критиковать поток, несущийся по склону горы? А значит, в Рухе уверенно формировался синдром непогрешимости и правоты во всем, что вскоре стало в фундаменте организации смертельно опасной коррозией.

РАСКОЛ

Впервые отсутствие иммунитета в Рухе дало о себе знать уже 24-25 марта 1990 года. В те дни в закарпатском городе Хусте собралась четвертая сессия Большой Рады Руха. Торжественно отметили 51-ю годовщину провозглашения независимости Карпатской Украины, а тогда взялись за свои, руховские дела.

М. Тиский вспоминает: «Заключительная часть сессии проходила довольно бурно. Так, в своем выступлении лидер УГС Левко Лукяненко объявил..., что на базе их союза в ближайшие месяцы будет сформирована Украинская республиканская партия. Далее он проинформировал наэлектризованных членов Большой Рады, что оргкомитет по созданию УРП уже разработал программу и устав будущей партии. Импульсивный Вячеслав Чорновил, с места перебивая выступающего, объявил о своем выходе из оргкомитета. Он объяснил это тем, что устав разработан под руководством Левка Лукьяненко. Слово взял Дмитрий Павлычко. Нас ждало второе сенсационное сообщение — ...о создании Демократической партии. Таким образом, два лидера Народного руха в этот день сделали первый шаг к расколу наиболее мощной на то время, оппозиционной к существующей власти организации. После этих заявлений и дискуссии, продолжавшейся и после завершения работы в кулуарах, стало очевидно, что Хустской сессии Большой Рады Руха выпало быть кульминационной точкой всей национально-освободительной борьбы последних лет за демократию и независимость Украины... Опять дал о себе знать украинский менталитет: только начали проектировать фундамент большого общего здания, как каждый друг перед другом принялся возводить свою маленькую «лачугу».

А впрочем, Лукьяненко и Павлычко тогда только с большой натяжкой можно было обвинить в расколе. Скорее, их можно было упрекнуть в политической недальновидности, непонимании особенностей момента, а еще точнее — в элементарной погрешности. На то время Руху не исполнился даже год, в обществе еще не созрела почва для многопартийности. В конечном счете, в ней не было смысла еще и потому, что развитию демократии в стране противостоял компартийный монолит. Он уже дал трещины, но был еще достаточно крепок. Бороться с ним можно было только такой же мощной монолитной силой, как Рух. А партии, откалываясь от Руха, ослабляли его.

Конечно, многопартийность Украины зародилась бы так или иначе. К сожалению, зародилась она и преждевременно, и «не так». У «руховских» партий могло быть только одно оправдание: если бы они, отделившись структурно, оставались под крышей Руха и вели согласованную общую политику. Происходило как раз наоборот: каждый новоиспеченный партийный лидер заботился прежде всего о том, чтобы направление его персональной булавы хотя бы на градус-два не совпадало с направлением булавы его коллеги. А народ тем временем удивлялся, почему в Украине друг за другом возникают одинаковые партии с разными названиями.

В целом «почкование» партий, структурировав оппозиционный лагерь, тогда еще не разрушило его фронт. 15 мая 1990 года начала работу новоизбранная Верховная Рада УССР. Коммунисты образовали «группу- 239», демократы — Народную раду в составе 125 депутатов. Основная борьба перешла сюда, в стены ВР и в местные советы, в которых повсеместно сформировалась демократическая оппозиция. Это сыграло решающую роль в том, что 16 июля была принята «Декларация о государственном суверенитете Украины». Между тем проблемы внутри Руха накапливались. Наибольшую опасность представлял радикализм, который все более усиливался. О нем шла речь на II Всеукраинском собрании Руха 25 октября 1990 года во Дворце «Украина». В частности, Юрий Бадзе, выступая тогда, подчеркнул, что Рух должен быть организацией не просто оппозиционных, а демократических оппозиционных сил, что психология нетерпимости, которая существует в Рухе, может перерасти в создание новых идеологических мифов, а те, в свою очередь, могут стать ростками нового большевизма. Резонная критика снова растворилась в воздухе.

К этому времени в Украине уже функционировало 14 партий национально-демократического направления. Они фактически находились под крылом НРУ, однако уже явно конкурировали между собой и конкуренция имела тенденцию к обострению. Чтобы избежать опасности развала, на упомянутом собрании было принято решение об ассоциативном членстве различных партий и общественных организаций наряду с индивидуальным членством в Рухе. И здесь произошло непоправимое. Уже после избрания руководства НРУ (председатель Иван Драч, первый заместитель, председатель Политсовета Михаил Горынь) взял слово Левко Лукяненко как председатель УРП и заявил, что его партия выходит из Руха, хотя и в дальнейшем будет тесно сотрудничать с ним. Это уже был настоящий раскол.

На уровне низовых организаций он принял вполне конкретные формы. Мощные областные, городские и районные центры Руха начали разваливаться на три части: одна отходила к УРП, вторая — к ДемПУ, третья оставалась собственно руховской. В частности, на Волыне так расколов свою структуру, делегаты отчетно-избирательной конференции даже не стали выбирать председателя облорганизации НРУ, а избрали коллективный руководящий орган из пяти человек, который из-за постоянных размолвок был практически недееспособным. Каждая партия жила своей отдельной жизнью.

Приходило ли тогда кому-то в голову, что нечто похожее в нашей истории уже было? Так в 1990 году с невероятной точностью повторились события пятидесятилетней давности, когда после смерти Евгения Коновальца могучая ОУН раскололась на ОУН-бандеровскую и ОУН-мельниковскую. Тогда так же радикалы разошлись с умеренными. А чем это закончилось — известно. Немного позднее, в мае 1991 года, известный российский политический деятель Юрий Афанасьев приехал в Киев и рассказал нашим демократам то, что они сами должны были отлично знать: образование маленьких слабых партий было на пользу КПСС, которая ни с кем не хотела делиться властью.

От преждевременного партийного структурирования пострадали в первую очередь те, кто его начал. УРП с 1990 по 1998 годы раскололась дважды: сначала отошла группка крайних правых во главе со Степаном Хмарой, а накануне прошедших парламентских выборов радикал из провинции Богдан Ярошинский расколол партию еще раз. ДемПУ после выхода из Руха не раскалывалась, но, как выразился М. Тиский, постоянно худела, от поражения к поражению теряя своих членов.

А что же собственно Рух? Как объединяющая политическая организация он окончательно погиб на III своем съезде 28 февраля — 1 марта 1992 года. Тогда рядовой член НРУ, беспартийный председатель Львовского облсовета Вячеслав Чорновил в своей блестящей речи обосновал идею департизации Руха. Заместитель председателя НРУ Михаил Горынь изо всех сил защищал начальный вариант, при котором все новообразованные партии находились бы под общей крышей. То ли В. Чорновил был убедительнее, то ли сыграло свою роль то, что председатель НРУ Иван Драч к этому времени уже был членом ДемПУ, а М. Горынь — первым заместителем председателя УРП, так или иначе — делегаты согласились с «рядовым НРУ», который в ближайшее время стал его председателем.

Михаил Тиский: «Если бы Рух сохранился как организация, объединяющая все демократические силы, мы уже давно были бы при власти. Почему Вячеслав Чорновил не понял этого? По-видимому, из-за своего тюремного прошлого. У него амбиции преобладали над здравым смыслом. Да, он был умен. Да, он был герой. Но в политических делах иногда очень нужен коллективный ум, а он его как таковой полностью отбрасывал. Он утвердил в Рухе принцип авторитаризма и это привело к катастрофе. Из грозной силы 1989-1990 гг., когда Рух заставил идти власть к независимости, он стал партией, которая грызется с другими себе подобными, и добивается от власти каких-то мест, подачек, благ, какой-то косточки. Это вырождение».

Раскол НРУ продолжается до сих пор. Десятый год. Разве это случайно? Сразу два кандидата от Руха пошли на президентские выборы. Боролись ли они накануне выборов за голоса избирателей? Нет, критиковали друг друга. И каждый убеждал, что именно он более правильный и более законный... «Их участие в выборах — это посмещище», — закончил мысль мой собеседник. И заметил: «Я более чем уверен, что расколоться Руху помогла власть. Другой вопрос — почему он так легко пошел на раскол?»

ПОД ВЛАСТЬ

Взаимоотношения с властью — отдельная глава в истории Руха. Старая партийно-советская власть Рух ненавидела, ибо он расшатывал ее основы. Пыталась договориться. Руховский актив отвечал двумя словами: «Ганьба!» и «Геть!» Однако в марте 1990 года после выборов в советы все вдруг изменилось. В Луцком горсовете Рух завоевал почти половину мест. Председатель совета Антон Кривицкий предвидел этот результат, поэтому с руководством оппозиции заблаговременно наладил добрые взаимоотношения — выделил помещение под руховский штаб, помогал автотранспортом, вскоре взял себе из руховцев одного заместителя. Свой человек, демократ! А для коммунистической части горсовета он был также своим. Как бывший второй секретарь Луцкого горкома КПУ.

В Волынском областном совете оппозиция заняла только треть мест. Первый секретарь обкома КПУ, ненавистный руховцам Л.Павленко имел все шансы быть избранным председателем совета. Неожиданно на руководство волынских НРУ вышел второй секретарь обкома КПУ Владимир Блаженчук и предложил свою кандидатуру. «Первый» был повергнут, председателем облсовета стал Блаженчук! И что же? Теперь М. Тискому оставалось разве что пожаловаться: «Хотя мы имели в зале треть депутатов, нам, демократам, выделили одно место в президиуме областного совета и одно место в облисполкоме». Сложилось странное положение: Рух как-будто бы и присутствовал в структурах власти, но ни на что не мог влиять. Кто-либо из руководителей Руха мог открывать двери властных кабинетов ногой, но не мог в ни одном из тех кабинетов стать хозяином. Луцкие радикалы от Руха проявляли свою власть вообще бессмысленным образом: они время от времени проводили митинги с требованиями: «Геть такого-то...» Претензии, как правило, выдвигались тому или иному государственному клерку. Глава администрации преспокойно клерка сдавал.

Если 24 августа 1991 года все это еще можно было как-то понять, то потом начался малопонятный период активного перекрашивания «красной» власти в украинские национальные цвета. В подготовке к референдуму Рух играл вспомагательную роль: руководила власть. На выборах президента номенклатурщики из уже запрещенной КПУ поставили на Леонида Кравчука, а демократы, как выразился М. Тиский, «словно начинающие игроки на ипподроме», ставили сразу на многих — Лукъяненко, Юхновского, Чорновила... Кто надоумил их? Почему в такой решающий момент они не объединились вокруг одной кандидатуры?

1 декабря 1991 года Рух не просто проиграл выборы. В тот день Рух перестал быть Рухом, потому что перестал куда-либо двигаться. Народ об этом еще не знал, поэтому Рух продолжал оставаться народным, т.е. пользоваться поддержкой народа. Но недолго. На парламентские выборы 1994 года руховцы снова пошли каждый сам по себе и просто- таки позорно проиграли кампанию. С тех пор НРУ уже не имел морального права называться не только Рухом но и народным.

А перестал Рух двигаться потому, что с получением независимости исчез образ врага, с которым необходимо было бороться. Дальше нужно было строить. Но какой строитель из потока, который несется по горному склону? Попал он в долину и остановился. И превратился в болото.

М. Тиский: «Наступило какое-то расслабление. После референдума, помню, где-то месяца через три из Киева не поступало никаких сведений, никаких указаний. Руководство — само по себе, низовые организации — сами по себе. Наши лидеры начали выяснять взаимоотношения; кто самый большой патриот, у кого больше заслуг перед Украиной. Тогда и состоялся III съезд Руха...»

Съезд отличался не только тем, что Рух стал партией. На нем недавно избранный президент Украины Леонид Кравчук, поздравив форум, заявил, что готов сотрудничать с НРУ. Насколько искренним было его предложение, сказать трудно. С одной стороны, ему была нужна поддержка популярной в массах политической силы, с другой, совсем ни к чему была эта сила в роли оппозиции. Рух поступил непонятно. Далее в чем-то поддерживал президента, в чем-то — нет. Это было плохо для Кравчука, а для Руха — еще хуже. Рух таким образом сам себя поставил вне власти. А Кравчук нашел опору в старой перекрашенной компартийной номенклатуре. Возможно, так оно и планировалось. В то же время тогда очень уместно было предложить главе государства: Рух поддерживает президента, а президент дает Руху места в правительстве и в исполнительной вертикали; немедленно проводим выборы, получаем большинство в парламенте и выводим страну на путь демократии и рыночных реформ. А если бы Л.Кравчук на это не согласился, Рух должен был бы уйти в глухую оппозицию.

Кстати, предложение немедленных перевыборов Верховной Рады после избрания первого президента тогда прозвучало. Внес его Дмитрий Павлычко. Но его не поняли даже единомышленники из Народной рады! Нет пророка в своем отечестве...

Сегодня уже бесспорно, что в то время лидеры демократических партий просто не понимали сущности власти, которая установилась в Украине. Самым главным считалось получение независимости, все другое должно приложиться. На самом же деле на руховских спинах к государственному рулю пришел второй эшелон воспитанников КПУ. Более гибкий, более хитрый, без каких-либо идейных убеждений, без сантиментов типа национальной гордости и любви к народу, невероятно жадный к власти и к деньгам, он быстро перенял идеи независимости Руха, но все сделал, чтобы Рух до реальной власти не допустить. Те, кто попадали на руководящие должности, как правило, долго не выдерживали и увольнялись. Им не хватало либо административной закалки, либо выдержки при постоянных унижениях начальства. Они не вписывались в систему, которая была и осталась тоталитарной. И демократов, и весь народ дезориентировали (как и теперь дезориентируют) выборы. Поэтому выглядит, будто власть — от народа. И не многие понимают, что народ выбирает только нужных Системе. Эта масонская ложа, этот орден меченосцев за годы независимости научился работать с народом так, что тот даже не замечает, как и когда им манипулируют.

ЭПИЛОГ

Когда-то руховцы любили сравнивать себя с польской «Солидарностью». Не совсем это правильно. Между нашей и польской оппозицией было много похожего, а еще больше — отличного. «Солидарность» не знала таких распрей, как Рух. «Солидарность» сначала добилась власти, а потом уже разделилась на ряд политических партий. «Солидарность» поставила своего лидера у государственного руля и сделала Польшу нормальным демократическим европейским государством.

Рух не добился ничего.

Восемь лет из десяти он занимает место правовой оппозиции, на самом деле не будучи ею. Все- таки в 1998 году В. Чорновил с командой очень легко прошел в Верховную Раду, создав в ней одну из самых влиятельных фракций. Именно в этом феномен Руха. После восьми бесславных лет народ помнит его славные два первых. Сокрушительное поражение на недавних президентских выборах — это поражение персонально кандидатов Удовенко и Костенко, а не Руха. Рух продолжает жить в памяти народа. Таким, каким он был в начале. Потому что народу нужна настоящая Народная партия. Без левой фальши, без нахальной властной лжи, без олигархического жира. Рух еще может стать такой партией. Но для этого ему необходимо вернуться в 1989 год. Или начать с 1999...

P.S. Юрий Костенко, лидер одной из частей Руха, стремится объединить руховцев в новую партию. Сегодня в Киеве проходит объединительный учредительный съезд партии с рабочим названием Рух, на котором «костенковцы»обсуждают основные задачи и стратегию новой организации.