«Ухо» за «ухо»

— Чем, по вашему мнению, является сегодняшняя (15.01.02. — Ред. ) публикация в газете «Столичные новости» — «Сенсация: новая пленка Понамарчука»? Как вы себя почувствовали в роли человека, которого записали, а потом опубликовали тайный ваш разговор?

— Это трудно назвать тайным разговором. С этим человеком — Вадимом Рабиновичем — у меня не может быть ничего сокровенного.

Опубликованный мой разговор с Рабиновичем на самом деле имел место. Рабинович позвонил мне и сообщил, что уже несколько дней он хочет со мной встретиться. Я согласился. Я пришел к нему, и в отдельном кабинете состоялся этот разговор.

— Вы не подозревали, что вас записывают?

— Не знал. Но во время разговора меня удивили длинные монологи Рабиновича.

— Но вы не думали, что вас записывают?

— Я не боюсь, чтобы меня записывали. Кстати, он всех записывает.

— И вы ничего не чувствовали?

— Чувствовал. Но чисто интуитивно. А что касается Рабиновича, то у меня есть более ценные разговоры, где я даже голос срываю.

— Вы хотите сказать, что можете предъявить Рабиновичу встречные пленки?

— Да нет, Боже сохрани. Он не в том кругу. Ему хочется быть рядом с Ющенко, Омельченко, Медведчуком, Плющом. Это даже из сегодняшнего коллажа в газете видно. Но он не там. А что касается того, что, как они пишут, «в редакции оказались пленки», так это — «понты для приезжих»; для тех, кто не знает, где находится «Столичка». Пленка не «оказалась». Она там была. С одного этажа на другой перенесли.

— Мы уже знаем, что «НРУ за єднiсть» решительно отмежевался от Дмитрия Понамарчука, сказав, что вам заплатили, что вашим заданием было подорвать репутацию суперморального блока «Народный Рух Украины». Почему они так поступили?

— Я думаю, что они так поступили, в первую очередь, с испуга. Ибо они не были посвящены в то, что я должен был сделать как журналист и как политик. С другой стороны, они почувствовали на себе давление. Их заставили выйти на пресс-конференцию (14.01.02. — Ред. ) и сделать те заявления, которые они сделали.

— Кто на них давил?

— Я думаю, на них давят с разных сторон. Они показали себя настолько неуверенными в себе, что на них уже давят все, кому не лень. Они не смогли дать собственную оценку тому, что произошло. Они сказали: «Если бы нас Дмитрий предупредил, все могло бы сложиться по-другому». Но я тоже могу их упрекнуть: «Предупреждайте, пожайлуста, и меня как участника процесса о том, что вы делаете». Богдан Бойко хорошо знает, что Рух-пресс всегда имел свое мнение, которое в первую очередь работало в пользу НРУ. Мы были структурой, которая представляла Рух украинскому народу именно так, как мы ее видели. Эта автономия была настолько весомой, что мы фактически были внутренними оппонентами при любых раскладах, которые имели место в руководстве или в Центральном Проводе Руха. Никогда никто не влезал в то, как мы подавали события, происходившие в НРУ.

— Вы сказали, что они также должны были поставить вас в известность о каких-то своих шагах. Не значит ли это, что вас также что-то не устраивало в Рухе Бойко, и поэтому в ответ на это вы не стали их информировать о своем шаге?

— Если бы я их информировал, то эта пресс-конференция (9.01.02. — Ред. ) не состоялась бы. С другой стороны, я информировал своих ближайших единомышленников — Сергея Конева. Накануне я ему изложил свою концепцию и нашел поддержку. А он, в свою очередь, нашел поддержку у Романа Василишина.

— Но они присутствовали на пресс-конференции, и никто из них не высказался в поддержку Понамарчука?

— Конев был на пресс-конференции. Романа не было. Конев был также на моей пресс-конференции, хотя не выступал. Но даже если он молчал, то он уже был согласен.

— Это вы так трактуете?

— Да, трактую.

— Фактически у вас сейчас не осталось союзников в лагере НРУ(е)?

— Есть публичная поддержка, а есть человеческая поддержка. По-человечески они меня поддерживают, а публично выжидают, каковы будут последствия этой ситуации. Если позитивные, то они все захотят быть причастными к этому делу.

— А как вы смотрите на то, что кое-кто утверждает, что «ноги» этого дела растут из Москвы, от российских политтехнологов? Вы, оказывается, агент «москалiв» — этих старых врагов Руха?

— Больших врагов Народного Руха Украины, нежели те, которые были в самом НРУ, найти трудно. Рух собственными руками раскололся на три части.

— Но все-таки кто стоит за этой делом?

— За обнародованием материалов, никто, кроме меня, стоять не может.

— Но ведь это не значит, что вы сами записали?

— Понятно. У меня нет таких технических возможностей. Это записали профессионалы. Сейчас я начинаю понимать, что то, что происходило в избирательных штабах блока «Наша Украина» и партии «Единство», происходит сейчас и в штабе блока «НРУ». Меня не удивляет, что во время избирательной кампании всем, особенно соперникам, становится известно, что происходит в штабе той или иной партии. Я убежден, что эта пленка, скорее, вышла из штаба «Единства», а следующие материалы выйдут из «Нашей Украины». Кстати, до сих пор я все материалы, которые поступали от «НУ», отбрасывал сразу только потому, что они поступали от моих политических оппонентов.

Мне интересно, кстати, почему никто не задумывался над последним эпизодом записанного разговора, где Омельченко кричит на Ющенко: «Почему вы меня предали? Вы предатель!» В чем же «совесть нации» могла предать мэра столицы?

— У вас есть ответ на этот вопрос?

— Я хотел, чтобы все нашли этот ответ.

— Как вы относитесь к заявлению комиссии по журналистской этике, которая оценила ваш поступок очень категорически?

— Это беспрецедентное заявление. Они не поговорили даже с автором событий. Я воздержусь от комментариев. Те, кто туда входит, это якобы мои коллеги, друзья. Пусть это будет на их совести.

— На что вы рассчитывали, когда обнародовали этот телефонный разговор? Ведь на тех, кто за Ющенко, — эмоционально или по прагматическим расчетам — вряд ли этот разговор произведет большое впечатление. С другой стороны, те, кто с точки зрения здравого смысла и аргументов, а не эмоций, оценивает деятельность Ющенко, ничего нового в этих разговорах не увидели.

— Мы подготовили презентацию этих материалов таким образом, что показали, как Ющенко говорит одно, а потом — другое. Моя задача как журналиста была — показать, что он не тот человек, за которого себя выдает. Ющенко проглотил беспозвоночных слизняков, которые сегодня оказались в руководстве Народного Руха Украины. Вот Буш бубликом поперхнулся, а этот проглотил такие силы и не поперхнулся. Я хочу, чтобы они это поняли. Хотя они уже, наверное, начинают понимать, ибо он обманул их, когда пообещал 25% в списке, а сейчас уже цена Руха упала до 6—7%.

— То есть это с вашей стороны был элемент «внутрипартийной дискуссии»?

— Я до конца прошлого года надеялся, что люди опомнятся. Сейчас это уже не внутрипартийная дискуссия. Я хочу показать, кто такой Ющенко в общеукраинском масштабе.

— А может, вы это сделали потому, что Ющенко вас не пригласил в свой блок?

— Ни в коем случае. Разве я похож на тех, кого он пригласил к себе? Пойти в блок Ющенко для меня бы значило — стать таким же серым, как и все вокруг него. Для человека, который думает о политическом будущем, по моему мнению, недопустимо идти в блок Ющенко.

— О каких самодостаточных политиках в Рухах можно говорить, если они еще до сватания с Ющенко запутались в своих финансовых обязательствах и выглядели людьми, которым следует срочно как-то спасаться?

— Да, но при этом они продали бренд Народного Руха за копейки за свое кратковременное политическое будущее до 31 марта. Они давно уже живут от выборов до выборов. И, кстати, создают себе иллюзию на будущие президентские выборы — думают, что Ющенко станет президентом.

— Вы исключаете такую возможность для Ющенко?

— Абсолютно. Следующий парламент это покажет.

— Дмитрий, но из-за своего поступка, вы вообще, кажется, выпали из избирательного процесса? У вас нет ощущения, что вас использовали и «кинули»?

— Нет. Я никому не позволял себя использовать, а тем более «кидать». Мы еще посмотрим, кто кого «кинул». Я не прусь в избирательный блок «НРУ». Этим поступком я доказал, что, во-первых, я Понамарчук и им остаюсь, и, во-вторых, что меня не купишь никаким местом ни в блоке «НРУ», ни, тем более, в «НУ». Я, кстати, был автором идеи создания избирательного блока «Народный Рух Украины». Это самое дорогое, что было у меня за последние два года. И это «самое дорогое» заявило, что оно от меня отмежевывается. Но оно не от меня, а от себя отмежевывается.

— Но на депутатство вы уже не претендуете?

— Почему нет? Есть еще мажоритарные округи.

— А на поддержку каких партий вы будете рассчитывать?

— На поддержку избирателей. Я сегодня впервые пришел к мысли, что политики в массе своей — лжецы и трусы. Никто не сказал, что не боится, чтобы его записывали, так как ему нечего скрывать. Все начали листать Уголовный кодекс и искать, что же мне будет за прослушивание.

— Кстати, а у вас уже были контакты с правоохранительными органами по этому поводу?

— Нет.

— А если вам все-таки придется давать показания, и суд примет решение о вашем заключении? Что вы будете делать?

— Сяду. За правду.

— А если заставят раскрыть источники?

— Не смогу, ибо я сам могу только догадываться о том, кто это записывал. Я специально не интересовался этим. Так что «источники» могут спать спокойно.

— А вы уже наняли себе адвоката?

— Да, за 150 гривен. В Коллегии адвокатов Шевченковского района столицы по ул. Артема, 10. Я подошел к дежурному адвокату в субботу, рассказал ему, что к чему. Он сказал, что я должен заплатить 150 грн. Я сразу дал ему деньги и спросил: «Вы возьметесь за это дело?» А он: «А статья какая?» Я ответил: «Статья 163 нового Уголовного кодекса, часть 2». А он: «Да вы прецедент нам создаете. По этой статье еще дел не было».

— А вам не кажется, что в Украине просто не хватает своих отечественных «шахидов»? И что эта акция может подорвать вас, но не даст желаемого результата? «Фаны» Ющенко не реагируют на аргументы. Вы вообще удовлетворены результатами своей кампании?

— Конечно. Наконец заговорили о нравственности в политике.

— Но говорят больше о вашей «нравственности», а не о нравственности тех, кто на кассете...

— Любой журналист на моем месте поступил бы так же, как и я. 21 апреля этого года во Франции состоятся президентские выборы, и газета «Ле Монд» опубликовала очень секретные материалы относительно президента страны Жака Ширака и даже государственной безопасности. Если бы мне попали в руки материалы, которые касались бы государственной безопасности, я бы ни за что их не обнародовал. Мы еще слишком молодое государство, чтобы играть такими вещами.

— А как вы относитесь к вашему сравнению с майором Мельниченко? Уже вброшена в медиа-пространство фраза «майор Понамарчук».

— Я учился на журналиста, он учился на охранника — у нас с ним разные задачи. Это для меня как журналиста был будничный факт, рабочий, так сказать, момент. И я не записывал разговоров человека, который дал мне работу.

— А почему он вызвал такой резонанс?

— Потому что один из героев делает из себя великого мессию. Я думаю, что он уже и сам о себе так думает. Ему на съездах и политсоветах по 15 минут поют панегирики. А потом, напевшись, выходят в коридор и такое несут на него!..

— На пресс-конференции Комиссии по журналистской этике директор информационного агентства УНИАН Михаил Батиг сообщил, что он отказал Д. Понамарчуку в проведении второй пресс-конференции (первая, 9 января, на которой и были обнародованы записи, состоялась именно в УНИАН. — Авт.), ссылаясь на то, что «информация была получена незаконными методами, а также по этическим соображениям». Как вы это прокомментируете?

— Да, это правда. Дело в том, что Батиг работает в департаменте информации в штабе Ющенко. Мог бы так и сказать, мол, я работаю в блоке «Наша Украина», Понамарчук является нашим политическим оппонентом, и до конца избирательной кампании он у меня проводить пресс-конференции не будет. Я бы его понял. А так все, опять-таки, — «понты для приезжих». Он что — судья, что уже вынес приговор, законными или незаконными способами проводилась запись? Нет, я согласен, что записи, очевидно, проводить незаконно. Другое дело — что должен делать журналист с такими записями? Обнародовать или не обнародовать? Это очень дискуссионный вопрос. Если меня посадят — это будет опасный прецедент. Тогда каждый журналист, прежде чем опубликовать сенсационный материал, прежде всего подумает о Понамарчуке, а потом — о своем журналистском долге. Мне бы не хотелось, чтобы так было.

— Вы почувствовали, как к вам изменилось отношение журналистов и политиков?

— От политиков я ничего другого и не ожидал. Они хотели бы, чтобы журналисты подавали только то, что они говорят по телевидению, в Верховной Раде и перед избирателями. А журналистским корпусом я в целом удовлетворен. Тема обсуждается. А вчера меня один журналист пригласил на День рождения.