Великий эксперимент

Продолжение. Начало в №206

УКРАИНСКИЙ ВОПРОС И БОЛЬШЕВИКИ

Успех украинского национального дела — совсем не то, чего добивались большевики, соревнуясь за мировую гегемонию пролетариата. Однако они вынуждены были демонстрировать свою заинтересованность в решении национальных проблем царской России до революции, борясь за влияние среди широких рабочих и крестьянских масс, и во время революции и гражданской войны, и тем более после установления советского режима на всей территории Украины, когда стало ясно, что без уступок национально-освободительному движению, без хотя бы воображаемой демонстрации национальной легитимности получить поддержку даже мизерной части наиболее радикальных украинских деятелей не удастся, а без этого стабильной советская власть просто не могла быть. Общеизвестно, что свою партию Ленин создал на основе строгого централизма, руководствуясь милитаристскими принципами. Однако нужно отметить, что указания центра на места доходили чрезвычайно сложно. Железные дороги, телефон, телеграф, почтовая связь — все это было разрушено, поэтому местным организациям, особенно в Украине, часто оставалось рассчитывать на свои силы, и центр просто не мог вникнуть во все местные проблемы, даже понять их. Из центра поступали резолюции, которые часто не имели никакого отношения к конкретной ситуации. Во главе киевской организации большевиков стоял Юрий (Георгий) Пятаков, крайний национальный нигилист, который еще в 1915 году выступил против ленинского лозунга о праве наций на самоопределение, вплоть до отделения, считая его реакционным; отпор Ленина не остановил его, и Пятаков еще раз выступил против этой программной партийной статьи на апрельской конференции 1917 года. Но даже Пятаков четко осознавал, что для того, чтобы добиться влияния в Киеве, где Центральная Рада фактически образовала автономное украинское правительство, следует объединить все большевистские организации Украины под единым руководством. Поэтому он организовал партийную конференцию так называемого Юго-Западного края и объявил о создании региональной большевистской организации под названием Социал-демократия Украины. 11 ноября 1917 года киевские большевики обратились с письмом в ЦК РСДРП(б) о разрешении создать партийный центр Юго-Западного края и переименовать местную организацию. Центр устами Свердлова высказался однозначно: «Создание особой партии украинской, как бы она ни называлась, какую бы программу ни принимала, считаем нежелательным...». Ленинский центр игнорировал этот орган, а большинство партийных большевистских организаций в Украине признавали только Москву. Когда на штыках Муравьева советская власть пришла в Украину, то петроградские рабочие создали свои продотряды для командировки в Украину, не требуя никаких полномочий от украинского правительства или украинских партийных органов. Фактически никакого регионального партийного центра не было. Было постоянное противостояние двух сил среди большевиков Украины — киевской организации во главе с Пятаковым и намного более сильной и многочисленной организации большевиков Екатеринослава во главе с Эммануилом Квирингом. Екатеринославцы вообще не хотели иметь дела с киевскими большевиками, они хотели создать свою советскую республику на Донбассе. Екатеринославцы не хотели быть под любым украинским партийным центром. Они считали, что любая местная конкуренция без вооруженной помощи советской России — это авантюра, вообще несерьезно воспринимали украинское советское правительство. Чтобы сгладить отношения между этими фракциями, в конце 1917 года Ленин послал личного агента Николая Скрипника.

БОЛЬШЕВИКИ В УКРАИНЕ

Для русскоязычного города, который был бастионом большевиков, Украина была только несколькими провинциями одного Российского государства. Большинство большевиков были такими же «неделимыми», как белый генерал Деникин. Перед приездом Скрипника в Украину большевики практически не знали, в какой стране они находятся. Были отдельные советские режимы в Донбассе, Одессе, Крыму, которые не имели и не хотели иметь никаких отношений с событиями в Киеве, где большевики, возглавляемые Пятаковым и Бош, были более слабыми, чем Украинская Центральная Рада. Было ясно, что без поддержки екатеринославцев киевские большевики власть не возьмут. Еще один важный аспект — партия, название которой начиналось со слова «русская», практически не имела шансов получить хоть какую-то реальную массовую поддержку в Украине. Однако екатеринославцы и харьковские большевики категорически выступали против попыток «украинизировать» хотя бы формально партию. Они фактически бойкотировали второй «Первый» съезд Советов и провозгласили свою Донецко-Криворожскую Советскую Республику. Народный Секретариат УНР, созданный вторым «Первым», был фактически лишен поддержки и народных масс, и партийных организаций. К тому же, внутри Секретариат лихорадило от внутренних конфликтов. Именно в это время народным комиссаром труда здесь стал Николай Скрипник. В то время ни Ленин, ни его окружение не относились серьезно к своему марионеточному правительству. Указания из Москвы шли исключительно через В.Антонова-Овсиенко, который руководил большевистскими войсками. Основной тон их общеизвестен: «Ради Бога, принимайте наиболее энергичные и революционные меры для отправки хлеба, хлеба, хлеба!!! Иначе Питер может скончаться. Специальные поезда и отряды. Сбор и ссыпание. Провожать поезда. Сообщать ежедневно. Ради Бога! Ленин».

Телеграммы Ленина касаются бензина, соли, угля, против массовых расстрелов он «конечно, не возражает», приветствует расправу над пассажирами-саботажниками 1-го класса. Большевистские войска действуют в Украине как оккупанты, и вся политика Москвы осуществляется по оккупационному принципу. Это вызвало вооруженный отпор и большое недовольство народных масс и вызывало трение даже в самом большевистском украинском правительстве. Ситуация часто настолько обострялась, что не раз Ленин вынужден был останавливать своих слишком усердных подручных. Например, после самоуправного назначения комиссаров без согласования с украинским правительством Ленин посылает телеграмму такого содержания: «Ради Бога, приложите все усилия, чтобы всяческие трения с ВЦВК (харьковским) устранить. Это архиважно в государственном отношении. Ради Бога, помиритесь с ними и признайте за ними всякий суверенитет. Комиссаров, которых вы назначили, очень прошу вас снять» (21 января 1918 г.). 1 февраля он советует Антонову-Овсиенко при возникновении несогласий улаживать конфликты через Скрипника. В этот период политика Москвы относительно Украины заключалась в бесцеремонном грабеже с одной стороны и всяческом демонстрировании признания суверенитета, независимости — с другой. Скоро центр отбросит церемонии: «Иоффе нужен не в Крыму, а в правительстве Украины на посту, который выберет Раковский для работы против самостоятельности».

Однако в 1918 году в Украине и вокруг нее существовал такой тугой клубок противоречий, что выступать прямо с шовинистическими лозунгами большевики не осмеливались, наоборот, после подписания Брестского соглашения сама логика политической борьбы диктовала партийному центру необходимость формального признания независимости большевиков Украины с тем, чтобы иметь возможность развернуть свою деятельность без угрозы для России прямых обвинений в нарушении Брестского соглашения. Условия австро-немецкой оккупации по-новому заострили проблему, активизировали полемику среди основных большевистских организаций о путях образования республиканской партийной организации. 19—20 апреля 1918 года в Таганроге состоялась партийная конференция, которая на предложение Николая Скрипника приняла решение: «Создать самостоятельную Коммунистическую партию, которая имеет свой Центральный Комитет, свои партийные съезды и связана с Русской коммунистической партией через международную комиссию».

Сами украинские большевики свое решение рассматривали не как акт разрушения единой партии, а как формальную декларацию, поскольку свято верили, что уступка обстоятельствам может быть легко исправлена в любой момент, а коммунистам внутренне имманентный интернационализм.

Таганрогская конференция не имела официальных декретированных последствий. Это была только идея. Однако она вызвала незаурядный переполох в среде пророссийски настроенных большевистских руководителей в Украине, тех, кто любил выставлять себя защитниками прав порабощенной нации, однако образование самостоятельной украинской партии считали «нежелательным». Симптоматическая в этом плане статья Я.Яковлева (Эпштейна), опубликованная в «Правде» 30 июня 1918 года, где он ставит вопрос «возможно или невозможно правильное решение определенных тактических заданий нашей партии на Украине вне связи и зависимости от партии Всероссийской, при сохранении сугубо фиктивной связи через Интернациональную комиссию?». И далее он, критикуя действия таких самостоятельных партийцев, как, например, Скрипник, утверждает, что в основе их стремления к созданию независимой партии лежит переоценка успехов националистов из Центральной Рады, что они не могут рассмотреть и использовать существующее отвращение народа Украины к отделению от России, что Украина «была и остается экономической частью России».

5—12 июля 1918 года в Москве состоялся I съезд большевиков Украины, который решил вопрос об организационном объединении большевистских организаций Украины как отдельной организационно самостоятельной партии, вместе с тем, было задекларировано, что «связь с РКП(б) остается и должна оставаться в дальнейшем, независимо от той или иной формальной стороны партийного строительства».

Нужно отметить еще раз, что сами большевики Украины считали свое выделение из РКП(б) чисто формальным актом, а независимую Украину, по словам самого Скрипника, эфемерной. Он искренне считал, что теперь все коммунисты мира составляют одну партию.