Виновны. Официально

Прикидываться, что не знаешь того, что известно всем, и что тебе известно то, чего никто не знает; прикидываться, что слышишь то, что никому непонятно, и не прислушиваться к тому, что слышно  всем; главное, прикидываться, что ты можешь превзойти самого себя; часто делать великую тайну из того, что никакой тайны не составляет... Вот вам и вся политика, не сойти мне с этого места.

Бомарше. Женитьба Фигаро

Рассуждать о событиях, которые привели к гибели людей, и о последствиях этих событий — занятие рискованное. Запросто можно получить обвинение в «пиаре на костях». Но, как бы то ни было, гибель пассажирского «Боинга» летом 2014 года — по определению явление политическое и ведущее к политическим же последствиям. Их и нужно рассмотреть.

Обвинение России в уничтожении самолета — это, пожалуй, доказательство правоты Гегеля. Можно иметь много денег и много оружия, включая ядерное, можно вести себя агрессивно и нахраписто, можно на весь мир распространить свою лживую, но эффективную пропаганду — однако количественные изменения все равно, накопившись, перейдут в качественные. Правда, заранее судить о качестве этих изменений затруднительно.

Как известно, в минувшую пятницу правительства Нидерландов и Австралии официально заявили, что считают именно РФ виновной в гибели самолета, его экипажа и пассажиров — общим числом почти 300 человек. Несколько позднее к обвинениям присоединились США и Евросоюз (последний пункт стоит отметить особо — а почему, об этом ниже). Речь зашла даже о возможном иске в Международный суд ООН.

Итак, факт гибели «Боинга» «выстрелил» почти четыре года спустя. Все эти годы европейские политики с такой конкретикой еще не выступали: самолет был сбит российскими военными. Слово, как известно, не воробей, и однажды признав во всеуслышание российского президента виновником гибели трех сотен мирных граждан, отступить назад будет уже нельзя.

Но как тогда быть дальше? При встрече с Путиным в глаза ему процитировать русскую классику: «Вы и убили-с» (а европейские политики — люди по большей части образованные и Достоевского читавшие)? В этом случае придется открыто рвать связи с Россией, раз уж она во всеуслышание объявлена виновной в убийстве мирных европейских граждан. Как же после этого вести с ней дела, приносящие огромные доходы — и как быть, например, с тем же газом?

Приходилось, в полном соответствии с формулировкой незабвенного Фигаро, прикидываться, что не знаешь того, что известно всем, а в практических делах — только намекать и подмигивать: «Ну вы же сами понимаете...».

Сейчас же, как уже говорилось, количество перешло о качество — и молчать о виновниках гибели «Боинга» больше нельзя. Международная следственная группа, устами Вилберта Паулиссена подтвердившая, что лайнер несомненно был сбит «Буком», принадлежавшим российской 53-й зенитной ракетной бригаде ПВО, не оставила пространства для дипломатических маневров. Как ни крути, смерть — самая объективная вещь на свете. Всеми остальными явлениями можно пренебречь, сделать вид, будто их нет и не было, но если какие-то люди мертвы — очень трудно сделать вид, что они живы. А если их смерть была насильственной, то за нее кто-то должен будет ответить.

Вдобавок в дело вмешались США, менее европейских государств заинтересованные в тесных связях с Москвой. Более того, прочное российское экономическое присутствие на континенте (и, в частности, тот самый «Северный поток-2») им попросту невыгодно, поскольку эта держава сама имеет виды на Старый свет как на потребится своего сжиженного газа. Увы, в политике и бизнесе моральные требования могут быть по-настоящему эффективны лишь тогда, когда подкреплены требованиями экономическими.

Каких последствий теперь следует ждать? Вряд ли такими последствиями станет полный разрыв западного мира с Россией и объявление ее «страной-изгоем» — это и слишком опасно, и слишком невыгодно. Однако раскол наверняка станет глубже, и уж во всяком случае о его преодолении придется забыть надолго — равно как и о снятии санкций.

Если же разговоры о Международном суде не останутся только разговорами (а среди европейских элит наверняка очень многие заинтересованы в том, чтобы дело дальше не пошло), ситуация еще больше обострится. В том ли Путин сейчас положении, чтобы пренебречь и судом, и его вердиктом? С ходу на этот вопрос не ответишь, однако это означало бы если не полную, то почти полную международную изоляцию. В этом случае, например, Эммануэлю Макрону было бы затруднительно с улыбкой пожимать руку Путину, как он делает сейчас. Наверняка и эту встречу — совпавшую по времени с объявлением итогов расследования — Макрону будут вспоминать еще долго.

И все же от двойственности в своем отношении к России Старый свет еще не избавился. Красноречивее всего об этом говорит заявление нидерландской дипломатии Стефа Блока: «Привлечение государства к ответственности — это сложный юридический процесс, и есть несколько способов сделать это. Нидерланды и Австралия сегодня попросили Россию вступить в переговорный процесс, чтобы найти решение, которое восстановит справедливость после ужасающих страданий и ущерба, причиненных крушением MH-17». Итак, Россия одновременно рассматривается и как обвиняемый в преступлении (речь, вне всякого сомнения, идет об официальной Москве, раз уж упоминается «привлечение к ответственности» именно государства), и как партнер, которого зовут «вступить в переговорный процесс». Окончательного разрыва пока нет, но события постепенно приближаются к нему.

Как же поведет себя Путин? Если он сочтет свои позиции достаточно прочными, а самого — себя незаменимым для Европы, то вполне может пренебречь международным правосудием. Основания для такого предположения есть. В конце концов, российский президент привык рассуждать в духе верхушки своей страны, где «серьезные пацаны» всегда могут договориться между собой, было бы им это выгодно. Западные политики, конечно, тоже не всегда являют собой образец нравственности, но это и не требуется — в их странах, в отличие от России, существует общественное мнение, способное давить на руководителей государств. И для него кровь своих сограждан имеет значение. Такое поведение Москвы лишь еще более углубит раскол.

Можно рассмотреть и вариант, при котором Путин пойдет на некоторые уступки. В частности, он может назначить виновника гибели «Боинга» — например, одного или нескольких генералов, которые, конечно же, действовали втайне от главнокомандующего, а перед самым арестом покончат с собой.

Но это уже частности. Вряд ли стоит сомневаться, что последние события положили конец всяким расчетам на сближение Путина с руководителями Запада (причем — независимо от желания обеих сторон) и смягчение санкций.