Владимир СТРЕТОВИЧ: «К революции готовились, к победе — нет»

Новая власть пока не оправдывает надежд Майдана. На такую мысль наводят слова одного из ведущих политиков фракции «Наша Украина» в парламенте, главы комитета Верховной Рады по вопросам борьбы с организованной преступностью и коррупцией Владимира Стретовича. Политическая целесообразность, которая в кадровых вопросах взяла верх над нравственностью и профессионализмом, привела к очень неутешительным последствиям, — считает господин Стретович. В результате — новая власть нередко начинает каденцию с грехов, которыми закончила власть старая. Но Владимир Стретович продолжает оставаться оптимистом, твердо веря, что лозунги, произносившиеся с революционных трибун, можно и следует выполнять. Не благодарность за поддержку на выборах, а интересы страны должны стать главным ориентиром деятельности руководства государства, — убежден народный депутат.

«УКАЗАНИЕ ИЗ КИЕВА». ПОЧЕМУ ПИСКУН «НЕ ДОЕХАЛ» ДО МЕЛЬНИЧЕНКО?

— На прошлой неделе стало известно, что широко анонсированная встреча Святослава Пискуна и Николая Мельниченко не состоялась. Майор заявляет, что был готов к ней, но срыв произошел по вине генерального прокурора. Вы что-нибудь понимаете?

— Трудно понять произошедшее. Ведь поездка генпрокурора была анонсирована именно по поводу встречи с майором Мельниченко. Президент Виктор Ющенко заявил, что в июле ожидается передача «дела Гонгадзе» в суд. Но, из другого источника, становится известно, что прокуратура не собирается в июле передавать это дело в суд, поскольку не завершена еще окончательная экспертиза, проведение которой зависит также от немецких специалистов. Таким образом, Президент снова попадает в неудобную ситуацию из-за действий определенной институции, которая на самом деле должна бы смотреть за законностью в государстве. Не исключаю возможности того, что из Киева поступило указание генпрокурору: не встречаться с опальным майором. Обратите внимание: интернет-сайт «Украинская правда» окончательно поставил точку в отношениях с Мельниченко. Получается так, словно таким образом ставится точка на интересе ко всем пленкам, которые могут быть обнародованы. Я понимаю, что представителям сегодняшней политической элиты было бы неудобно читать «откровения» майора и видеть себя в непривлекательном свете, для многих, бывавших в кабинете Леонида Кучмы. Поэтому я не исключаю, что указание относительно прерывания визита и возвращения Пискуна в Киев могло поступить из Киева. Иначе закономерно возникает вопрос — зачем было тратить средства и возвращаться ни с чем?

— От кого могли такие указания поступить?

— Я не могу этого сказать. Кто в этом заинтересован? Об этом обнародовано очень много информации. Известны и фигуранты на пленках Мельниченко. Может, кто-то уговорил по дороге. Может, кто-то вышел на кого-то и соответствующим образом повлиял. Поймите, речь идет о презумпции невиновности.

— Вы вспомнили о материале на сайте «Украинской правды». Не считаете парадоксальным, когда СМИ, которые были рупорами прихода новой команды, отказались от предыдущих лозунгов, сейчас позволяют себе двусмысленное поведение? Это — конъюнктура момента, или сегодня просто другие заказчики для СМИ?

— Классик, имя которого Карл Маркс, говорил, что всегда нужно задавать вопрос — кому выгодно? Сегодня, в связи с приближением парламентских выборов, есть очень значительное количество людей, которым выгодно, чтобы о пленках Мельниченко больше не говорили. Они считают, что вообще эту тему нужно сворачивать. Можно упрекнуть самого Николая Мельниченко, что он после оранжевой революции не сделал соответствующих шагов и не поставил сам точку в этой истории, а пытается действовать с позиций шантажа — «выброс» компромата в определенный момент, распускание кулуарных сплетен о том, что в «загашнике» есть что-то еще. Это, конечно, не добавило плюсов к его имиджу. Но сейчас я понимаю, что кто-то из больших игроков украинской политики вступил в контакт со СМИ (не исключено, что и с «Украинской правдой») с предложением о том, что нужно сменить тему.

— Претензии к Мельниченко действительно есть. Не все могли понять логику его поведения. Однако есть и другая «сторона медали». Недавно в интервью «Дню» вице-премьер Николай Томенко рассказал о своей встрече с майором в Варшаве. Во время этой беседы Мельниченко сказал, что готов вернуться в Украину и свидетельствовать, но он просил от правительства гарантий, а также — сделать определенные шаги, которых не сделала новая власть...

— Я также тогда встречался с Николаем Мельниченко и Александром Ельяшкевичем. Это произошло в Варшаве в ноябре прошлого года, когда майор поднял тему о том, как Янукович, будучи еще губернатором Донецкой области, вел переговоры с Кучмой о создании большинства в парламенте путем подкупа коммунистов (то есть государственных деятелей). Согласно процессу, я направил соответствующее письмо в Генпрокуратуру с приложением копии аудиозаписи. Был получен ответ, что запись не аутентична, происхождение не установлено, поэтому никаких процессуальных мероприятий проводиться не будет. Это происходило, когда Генпрокурором был Геннадий Васильев. Мельниченко уже тогда говорил о готовности вернуться в случае снятия всех обвинений, а также в случае предоставления гарантий безопасности. Но, очевидно, что с украинской стороны таких гарантий не было предоставлено, у него возникли подозрения...

— Такие подозрения усиливаются, когда вспомнить о «загадочных самоубийствах» в Украине. Кстати, большинство людей не верит, что Юрий Кравченко покончил жизнь самоубийством...

— По юридической формуле — нужно верить, пока не доказано обратное. Есть, конечно, вопрос. Зная немного характер Юрия Кравченко, я был уверен, не было никаких сомнений, это — самоубийство человека, знающего, что такое честь. Хотя честь — с оттенками. Но чем больше проходит времени, чем больше начинают говорить свидетели, люди, встречавшиеся с ним накануне, и у меня чем дальше, тем больше возникает сомнений... Сомнений больше и больше...

— Поэтому опасения Николая Мельниченко и требования твердых гарантий мотивированы...

— Я думаю, что да. Как раз тогда кризис наступил, когда он начал скрываться в Лондоне, когда начал искать себе пристанище. Напряжение, конечно, возникло, и он вполне обосновано подумал, что следующим в этой цепочке может стать он. Тогда круг бы разомкнулся — доказательств нет, дело становится, как говорят следователи, «глухарем», когда его уже никто не сможет раскрыть...

— И тогда майор попал в «лапы» Бориса Березовского?

— Я думаю, что в «лапы» к Березовскому он попал раньше. Еще до выборов 2004 года. Я встречался с майором в феврале 2004 года, и как раз тогда он обращался ко мне: если вы хотите использовать пленки в предвыборной кампании, то, пожалуйста, пришлите ко мне людей, помогите расшифровать... На это я ответил, что не стоит бороться таким способ, поскольку как юрист я понимал, что незаконно использовать записи, которые велись без разрешения суда. Он тогда мне сказал: «Вы зря это делаете. Вот Борис Абрамович купил у меня часть этих пленок в оригинальной форме». Так что это произошло еще до февраля 2004 года.

— Понимает ли украинская власть рискованность ситуации, когда в дела государства вмешиваются игроки с такой репутацией, как у Бориса Березовского?

— Мне кажется, что представители власти не до конца понимают, откуда растут «ноги» и почему время от времени возникают сообщения о том, что люди Березовского владеют солидным архивом записей. Тут есть опасность, потому что если не будет говорить Мельниченко, то может быть выброс информации со стороны Березовского. Наличие этого инструмента в его руках — это способ политического шантажа как в отношении персоналий украинской политики, так и государства в целом.

— Существует еще один риск: где гарантии, что имеющиеся в наличии у него пленки не будут сфальсифицированы?

— Да, существует такая опасность. Привыкание украинского общества к этим пленкам и поиск их как своеобразного бестселлера можно будет очень легко использовать — тогда можно «выбросить» и фальшивку... Меня одно радует, что с 1997 по 2005 год я не был в президентском кабинете. Поэтому меня это никоим образом касаться не будет.

— Почему до сих пор в парламенте не состоялся отчет следственной комиссии по «делу Гонгадзе»?

— Очевидно, кому-то очень не хотелось услышать то, что собрал опытный следователь, каковым является Григорий Омельченко. Он и сегодня остается этаким парламентским следователем, поскольку, работая в нашем комитете, значительную часть своего времени находится в отъездах, занимается работой... И я не могу обязать его хотя бы для участия в заседании комитета, потому что он все время ссылается на то, что выполняет задание, срочно выезжает... Мы уже трижды собирались хотя бы на заседании комитета заслушать отчет, однако ничего не удается. Нельзя включить этот вопрос в повестку дня и в парламенте, потому что постоянно блокируется принятие соответствующего решения. Как это происходит? Например, на согласительном совете раздается тезис Григория Омельченко: прошу поставить в повестку дня отчет временной следственной комиссии. Тогда спикер обращается с вопросом, кто выступает за то, чтобы включить этот вопрос. Все голосуют, голосов не набирается и вопрос не включается в повестку дня.

— А кто блокирует?

— Когда-то — провластные фракции, так называемое большинство. А сейчас, когда снова вопрос поднимается, то снова не хватает голосов. Значит, кто-то очень боится обнародования этой информации. Я сказал еще в феврале, кажется, когда начиналась сессия: чем дольше все будет затягиваться, тем болезненнее будет процесс выздоровления.

— Но отчет существует?

— Конечно.

— А не было такого желания предоставить его прессе?

— Я не владею этими материалами. Они в распоряжении временной следственной комиссии.

НЕ СЛОВОМ, А ДЕЛОМ! ГДЕ ДЕЛА?

— Как вы вообще оцениваете уровень доверия к правоохранительной системе? Есть много показательных вещей. Во-первых, ход расследования «дела Гонгадзе». Во-вторых, очень зрелищные, но сомнительные (на взгляд специалистов) с правовой точки зрения штурмы — недавно имения Засух...

— Как говорят, мертвые хватают живых. Нельзя наливать молодое вино в старые меха, потому что вино киснет и меха лопаются. В первую очередь без системных (а потом— кадровых, персональных) перемен в структуре власти мы никакого результата не достигнем. Происходящее является следствием старого наследия и отсутствия программного, прогнозированного видения развития, в том числе структуры правоохранительных органов. К революции готовились, а к победе — нет. Если бы готовились и были убеждены, разбираясь профессионально в проблемах, стоящих перед государством, то были бы сформированы соответствующие коллективы, которые бы начали работать на выравнивание ситуации не со второй половины апреля, а с 24 января. За сто дней страна была бы немножко изменена. Сегодня, к большому сожалению, перемены не происходят, совсем наоборот. Большие социальные ожидания, огромная вера украинского народа в то, что ситуация изменится, и в то же время отсутствие реальных результатов, а иногда и ухудшение, приводят к большому отчаянию в регионах. Ко мне обращаются тысячи людей: делайте что-то, Владимир Николаевич, мы же так верили в вас... И начинаются рассказы: о безнаказанности того же рэкета на рынках, о злоупотреблениях при вступлении в высшие учебные заведения, о произволе чиновников... Ничего же не меняется, и закономерно этот момент, который был в руках, потихоньку «уплывает» от власти. Народ придется снова сплачивать, снова сеять то зерно, которое даст всходы. Сегодня, к сожалению, июльская жара выжигает зерна, посеянные Майданом.

— Их выжигает еще и удивительное чувство жадности людей, стоявших перед многотысячной массой людей на Майдане, убеждая, что они будут другими, отделят свой бизнес от политики и будут заниматься решением исключительно общественных проблем. Однако сейчас стонет весь средний и малый бизнес, который подтверждает, что все стало намного сложнее...

— Это очень сложный вопрос, который стоит на границе между целесообразностью и законностью. В период оранжевой революции были «выброшены» абсолютно нормальные и правдивые лозунги. Ими я пропитан и сейчас, что власть будет честной, никто не будет брать взяток, что бизнес будет отделен от власти, что мы начнем строить правовое государство. В разговорах со своими коллегами, победившими в оранжевой революции, я апеллирую: а как же слова? Я сделал себе специальный цитатник, касающийся деятельности новой власти. Виктор Ющенко сказал в своей инаугурационной речи: «Мы построим честное государство, мы разрушим систему тотальной коррупции...» Я все это показываю коллегам и спрашиваю: а как же с этим? У них нет аргументов, чтобы бросить в мою сторону упрек. Если бы это было лет 20 тому назад, то был бы разработан комплекс мероприятий по каждому слову, и шаг за шагом воплощали бы то, что провозгласили в жизнь. Сегодня мы слышим много лозунгов, а дела нет. Вы говорите о жадности... Это как на войне: отогнали оккупантов, а потом дается три дня на грабежи, чтобы удовлетворить свои так сказать «амбиции». Но я снова протестую. В той же инаугурационной речи Ющенко сказал, что руководящие должности будут занимать профессионалы-патриоты. Я также приветствую этот лозунг. А на самом деле оказывается, что в области «А» некоторые главы районных администраций имели судимость, а в области «Б» жалуется гражданин, что у его дома строят заправочную станцию, а чиновники ему отвечают: обращайтесь в Парламентскую Ассамблею Совета Европы. Это уже говорит новая власть! Я не могу понять, где правда — в делах, которые мы видим, или в словах, которые говорили на Майдане? Так думаю не только я, так думают миллионы соотечественников, которые не видят результатов работы. Говоря эти критические слова, я вспоминаю другую фразу, которая также принадлежит классику: критика — конструктивная, «образующая», а самолюбование — разрушительно. Если сегодня будем говорить, что мы такие хорошие, мы достигли того-то и того-то... Простите, нужно критиковать, болезнь нужно лечить, государственный аппарат сегодня болен, общество больное, и нам нужные лекарства, которые нужно искать общими усилиями. Единственная проблема — не отделен бизнес от власти. Тот, кто в бизнесе чувствовал себя комфортно, придя сегодня во власть, превращает ее в бизнес. И подходы — абсолютно те же, что были и в бизнесе. Во властных же институциях существуют другие параметры. Я не могу согласится с тем, что человек, не имевший управленческого, менеджерского опыта, назначается министром. Конечно, я с пиететом отношусь ко многим моим коллегам, которые работали со мной во фракции и стали министрами... Однако есть ситуации, которые меня, мягко говоря, огорчают: направляю я письмо министру аграрной политики и прошу его объяснить принципы назначения руководителя на одну «денежную» должность. Мое обращение под грифом «тайно», где были изложены вопиющие факты, было датировано еще 14 апреля... Как и предусмотрено законом, ждал ответа 15 дней. Но он пришел аж через два месяца. И построен он был по принципу: сам дурак, чего пристал! По большому счету — это коррупция. Мне отвечают: Володя, мы же свои, что ты начинаешь... Понимаете? То есть получается, что ловить за руку нужно своих и приводить... И об этом я хочу сообщить Президенту. Однако я не могу к нему попасть, чтобы сказать: Виктор Андреевич, министры в правительстве, к сожалению, не выдерживают теста на прочность в условиях нового времени.

— Вы разделяете мнение о том, что Президент находится в информационной блокаде?

— Я в этом абсолютно убежден. Он получает однобокую информацию.

— Кто тогда руководит сейчас правоохранительными органами?

— По указу Президента, такие полномочия сегодня имеет секретарь СНБОУ, который имеет влияние и на судебную систему, и на органы МВД и т.д.

— А на СБУ?

— Возможно, по касательной и на СБУ. Но учитывая политическую разнополюсность, я не думаю, что это влияние является серьезным. А что касается других структур, то здесь влияние секретаря СНБОУ существенное.

— Тогда было бы целесообразно посмотреть и на результаты такого влияния? В Украине очень много говорится о вмешательстве в бизнес, в прессе высказываются замечания относительно влияния на работу хозяйственных судов.

— Вы задали вопрос системного характера: нельзя реформировать один орган в отрыве от другого. Проблема судов и осуществление правосудия — сегодня ахиллесова пята государственного строительства. Я убежден, что построение независимой, мощной судебной системы сразу изменит лицо страны. К большому сожалению, нам досталась в наследство судебная система, которая, после принятия закона в 2001 году, лишена прокурорского надзора, никто не может обжаловать решений, нужно подавать в вышестоящую кассационную инстанцию, к этому еще можно добавить корпоративную систему, пожизненное назначение... Все это привело к тому, что судьи чувствуют себя как рыба в воде, и достаточно иметь связи с одним влиятельным чиновником государственной машины, который бы полностью нивелировал все ваши огрехи, лишь бы вы были послушны. Выступая в Одессе, я попросил председателя Апелляционного суда покаяться в храме за то, что сделано в Одесской области с судами. Приведу лишь один пример: в приемную нашего комитета обратился один гражданин с жалобой на то, что у него забрали квартиру. Суд постановил, что из-за долгов он должен ее отдать. Но мошенники, занимавшиеся этим, не учли одно обстоятельство: он предоставил в суд справку, что в тот момент, когда была подписана долговая расписка, он находился в коме и не мог этого сделать. Это проблема государства — борьба с организованной преступностью, с мошенниками.

ЧЕМ ЗАКОНЧИЛ КУЧМА И С ЧЕГО НАЧИНАЕТ ЮЩЕНКО?

— Глубина патологии очень большая. Недавно гостем «Дня» был Юрий Василенко, фактически ставший символом борьбы с тем, что происходило при предыдущем президенте. Впрочем, при новой власти он оказался невостребован. Нет никаких свидетельств того, что принципиальные, честные люди сейчас кому-то нужны.

— В тоже время Кивалов спокойно разъезжает по Одессе на двух машинах. Одна — впереди, а вторая — с охраной сзади. При этом их стоимость такова, что хватило бы чтобы содержать, наверное, до двухсот пенсионеров в течение года. Он спокойно себя чувствует, как будто не было сервера... Если говорить о судье Василенко. Проблемы судопроизводства — в несовершенном механизме назначения судей. Никто по-настоящему их не экзаменует на способность принимать ответственные решения именем Украины. Иногда овладевает чувство бессилия, когда на рабочий стол истец кладет четыре заявления. Например, по хозяйственному спору: есть решение местного суда в пользу истца, решение Апелляционного суда — в пользу ответчика, Высший хозяйственный суд — в пользу истца, Верховный Суд — в пользу ответчика. В каждом из этих решений написано «именем Украины»! Что же вы с Украины проститутку делаете? Не может быть четыре разных решения по одним и тем участникам, тем же обстоятельствам. В чем причина? А она очень проста: у кого больше влияния на суд, в пользу того и принимается решение. Мне это болит еще с 1995 года. Когда мы писали Конституцию, то после одного из заседаний Конституционной комиссии я подошел к Леониду Кучме и сказал: нужно что-то делать с хозяйственными судами, они становятся институциями по заказу. Тогдашний президент мне сказал фразу, которая, очевидно, и сейчас жива: «Володя, ты словно из космоса упал. Там же такой принцип: кто больше мешок принесет, в пользу того и примется решение»...

— И, к сожалению, он доказывал это своей политической практикой. Однако почему новая власть ничего не меняет? Неужели прав был один известный политик, говоря, что все нынешнее руководство вышло из того кабинета, слезло с того дивана, под которым делал записи Николай Мельниченко? Как же с обещаниями на Майдане?

— Если бы не было этого эмоционального всплеска гражданской позиции и этого толчка, то на грехи нынешней власти никто бы не обращал внимания. Состоялись выборы, новые назначения, новые решения и т.д. Но сегодняшние обладатели портфелей и шикарных лимузинов должны осознавать, что «ми — не бидло, ми не козли, ми України дочки і сини», что так долго все не будет продолжаться, что Майдан-2 может «постучать» очень быстро, если не начать хирургическим путем лечить болезнь. Наиболее парадоксально, что болезнь известна, все знают, что делать, однако отсутствует желание. Создается впечатление, что новая власть действует по принципу: а подождите, не сегодня, не с нами, а зачем... Если говорить о борьбе с организованной преступностью, за что я отвечаю, то главными сегодня являются два инструмента: законодательная база и желание высшего руководства. Законодательная база устарела, а желание — только на словах. Приходится стучать в глухую стену и говорить: давайте что- то делать, давайте действовать!

— Есть простой пример: еще свежи в памяти разговоры о создании Национального бюро расследований. На страницах «Дня» было опубликовано немало профессиональных мнений, рецептов, в которых говорилось о том, что и как следует делать для того, чтобы этот орган эффективно действовал. Была напечатана глубокая статья Евгения Марчука по этому поводу, были советы, был инструментарий, были люди, понимающие проблематику, однако все затихло...

— Тему «заговорили». Проблема отошла на задний план. Меня как-то упрекнули с моим коллегой Виктором Королем, что мы не подготовили для этого соответствующий материал. Хотя мной была написана поэтапная концепция на четырех страницах. Принципиальный момент состоял в следующем. Первое, мы создаем эту структуру под рабочим названием НБР, против которого я выступал. Я предлагал ее назвать Служба противодействия коррупции или Государственная антикоррупционная служба. Еще одно разногласие: Виктор Король настаивал на том, чтобы взять ГУБОП службу «К» из СБУ и 1040 налоговиков, объединить их и сразу действовать на основании закона. Я же предлагал в этом году сначала собрать 150 интеллектуалов, технократов, выработать стратегию и определить функции...

— Основная задача этого органа — борьба с коррупцией внутри органов власти. И показательно, что далее разговоров это дело не продвинулось...

— Согласно нашей концепции под софитом этой институции должны были оказаться 450 народных депутатов, прокуроры (от генерального до районных), главы областных госадминистраций и их заместители, судьи... В общем, набиралось ни много ни мало — 10580 человек. Это круг интересов этой институции. Соответствующий закон, соответствующие полномочия и тогда бы в христианской Украине, которая по своей сути еще не является таковой до конца, если бы не боялись Бога, то боялись бы соответствующей службы. Она должна бы быть небольшой по численности, с высоким материальным состоянием. Есть же много принципиальных людей-патриотов, которые готовы были бы работать...

— Опыт показывает, что как раз эти люди невостребованы. Нам стало известно, что вам предлагали стать первым заместителем генерального прокурора. Потом, насколько известно, вы должны были встретиться по этому поводу с Президентом, однако встреча была сорвана. Не могли бы рассказать, что произошло?

— Во время голосования в парламенте по ВТО я подошел к Виктору Ющенко и сказал о том, что генпрокурором мне предложена должность первого заместителя. В связи с тем, что я занимаю должность руководителя комитета, я член фракции «Наша Украина», то хотел бы переговорить по этому вопросу, потому что из уст генпрокурора прозвучала фраза: мы с Президентом договорились об этом. Встреча действительно была назначена на прошлую пятницу, 9 июля. Но когда день завершился, а меня на встречу не позвали, возник вопрос: а что случилось? Обратился за разъяснениями к первому помощнику Президента. Мне сообщили, что Президент обиделся на мою телеграмму. Я смутился: какая же телеграмма могла стать предметом такой реакции. Оказалось, что эта телеграмма была послана несколькими неделями тому назад, и была уже третьим обращением к Президенту... Я просто хотел донести до него информацию о тех постыдных фактах, которые вытворяла на местах уже новая власть. Мне было дважды отказано во встрече, я направил третью телеграмму — причем не самому Президенту, а в аппарат, куда я обращался с просьбой о встрече. Однако она была вынута в определенный момент и, очевидно, было сказано, что Владимир Стретович уже требует встречи с вами, что привело к тому, что такая встреча не состоялась. Но как верующий христианин, я уверен, что все, что ни есть, то все от Бога...

— Вопрос деятельности аппарата — это вопрос большого общественного интереса. Его представители являются работниками, нанятыми на службу налогоплательщиками для того, чтобы удовлетворять интересы общества, а не собственные прихоти. Мы помним, как все начиналось во времена Кучмы, помним обвинения, когда многих чиновников якобы научили платить за доступ к Президенту. Нам следует понимать, какая практика создается сейчас: как Президента информируют, как к нему можно попасть на прием?

— Я могу судить только о своих сложностях общения с Президентом. Хотя поверьте, что мне есть о чем сказать уже через два-три дня... Энергия Майдана у людей еще не угасла, и как только они становятся свидетелями какого-то противоправного действия, то сразу бегут в комитет и рассказывают... Но ведь кто будет реагировать? Кому передавать материалы? В прокуратуру? Так это все равно, что бросать на дно мусорного ящика. В другие органы? Отвечают: это не входит в нашу компетенцию. Нет никакого выхода. Человек, переступающий грань закона, находясь в определенной должности, чувствует себя абсолютно свободно, поскольку знает, что ничего не случится.

— Еще одна дикая ситуация в Украине, когда люди горят «факелами»...

— Я в тот день долго не мог прийти в себя. Я подходил к этому человеку — юристу по профессии, он мне разъяснил все проблемы. Я убеждал, что произвол чиновников не стоит его жизни, я обещал разобраться в этой ситуации. Но, с другой стороны, я осуществлял агитационную поездку по Херсонской области, где тысячи гектаров полей заросли амброзией, разворовали трубы (в том числе и при участии прокуроров, покрывающих мошенников). И я знаю, что делает суд в Херсонской области — все мои обращения к Президенту, вышестоящие суды, с тем чтобы навести порядок, оставались без реакции. Как результат — люди, доведенные до отчаяния... Это позор новой властной системы координат, когда люди обливают себя бензином. Это означает, что гражданин не может себя защитить в государстве правовыми методами. Сейчас много говорится о конституционной реформе. Я как автор Конституции, поскольку ее редактировал, должен сказать, что мы ни дня не прожили по Основному Закону. Мы не научились еще по ней жить, а уже раздаются призывы об ее изменении... Я пылкий сторонник парламентской республики, но на переходном этапе, когда нужно оперативно принимать решения, не проводить их через парламент, власть Президента должна быть для достижения этой цели. Пройдет три-четыре созыва парламента, сформируются политические силы, вырастет гражданское общество, открытая пресса — поверьте, Президент сам откажется, зачем ему этот груз тянуть. Но на этом историческом промежутке создания парламента по предложенной схеме означает закрепление олигархической системы раз и навеки.

ВРЕМЯ СКАЗАТЬ НЕВЕЖДАМ: «СПАСИБО!»

— Почему социалисты и лично Мороз стали такими выразительными апологетами конституционной реформы?

— Мое мнение, что Александр Мороз думает на следующих выборах взять первенство вместе с союзниками, поэтому он так и ведет себя в коалиционном правительстве: вроде бы это мы и не мы делаем, вроде бы это наша вина и не наша... Все делается для того, чтобы завоевать доверие избирателей и победить на выборах. Я думаю, что здесь преследуется дальновидная цель. Но сегодня, я не думаю, что ему это просто удастся. В политике, как и в простой жизни, непоследовательность — не в почете. Народ не обманешь. Я почему-то убежден, что никаких изменений к Конституции не будет. Не по той причине, что я этого не желаю. Проблема — в персоналиях, и здесь нужно апеллировать к гражданскому обществу, к масс-медиа, чтобы они не давали возможности узурпировать власть, чтобы они говорили откровенно. Сегодня, к сожалению, политическая целесообразность нередко брала верх над профессионализмом, над порядочностью. Власть пытается рассчитаться за поддержку на выборах. Но уже время невеждам сказать: «Спасибо!»

— А не поздно?

— Пока что, думаю, нет. Но если этого не случится, начиная с сентября — октября месяца, нас ждут очень интересные выборы и неизвестная судьба Украины как государства. Стоит опрос, не сегментируется ли она? Ведь не забывайте, что есть угроза внешняя, — за границей кое-кто не смирился с тем, что все так закончилось.

— Еще перед выборами мы поднимали вопрос, как следует вести себя новой власти. Все эксперты в один голос говорили — Ющенко нужно профессиональное правительство. Не квотное, не коалиционное. Украине везде — «зеленая улица», но мы не можем воспользоваться новыми условиями, внутри правительства только распри...

— Да, появились силы, мешающие продвижению государства к новому качеству. Я одного не могу понять. На последнем этапе к нам присоединились социалисты, которые считают, что внесли решающий вклад в победу и имеют право получить огромное количество должностей. Один из «достойников» их партии заявляет, что еще даже мало получили — обещали одну шестую, а получили меньше. Но ведь и желающих на руководящие кресла было намного больше, чем самих должностей. И созданная в такой ситуации коалиция показывает, что она недееспособна. Позиция премьера относительно того, что нужно разбираться с командой, имеет основания. Потому что «когда в друзьях согласья нет, на лад дело не пойдет».

— Почему такие противоречия во власти? Создается впечатление, что на властном олимпе идут настоящие войны — между секретарем СНБОУ, правительством и тому подобное?

— Эти недоразумения — результат компромисса, на который вынужденно пошел Президент. В этой ситуации в связи с отсутствием межличностных отношений между представителями различных сил внутри управленческой структуры — я имею в виду Кабмин, возникает конфликт интересов: Минэкономики предлагает одно, а Минагрополитики — с этим не соглашается. Появляются демарши. И хотя Кабмин заявляет, что они — команда единомышленников, я бы скорее назвал их серпентарием единомышленников. Где один другого готов определенным образом унизить. Какие последствия? Тяжело прогнозировать. Мы впервые попадаем в ситуацию, когда изменилась власть.

— Если взять шире исторический контекст, то — не впервые: распри внутри руководства можно было наблюдать, например, во времена Украинской Народной Республики. Единственным, кто мог помочь ситуации, был Симон Петлюра, однако ему не дали ничего сделать. Владимир Винниченко все не верил, что большевики отправят войска на Киев. Не видите аналогий?

— Тогда нам не хватило кадровых войск. Сегодня нам не хватает шага назад, чтобы сделать два шага вперед. Мы движемся, а основ внутренней и внешней политики нет. Мы должны видеть перспективу на 10, 20, 30 лет наперед. А получается, что возимся как слепые котята. Очень много популизма, заигрывания... Мы движемся без искры в глазах, как это когда-то было на Майдане. Надежды тают. Хотя ситуация еще не катастрофическая. Нужно новой власти говорить прямо и критично — у нас еще не все получается, есть такие и такие слабые места.

Иначе необратимые процессы могут быть такими, что трудно себе представить. Сегодня считаю одним из самых главных вопросов: что делать с судами? Как их заставить служить людям? Тотальная коррупция стала настолько явной и открытой.

— В парламенте также мало кого можно поставить в пример. Владимир Литвин обвиняет правительство в том, что оно дает сырые законопроекты, а Юлия Тимошенко обвинила парламент в саботаже.

— Кто прав и почему? Такой вопрос всегда есть в юридических учебниках. Я думаю, что правительство действительно допустило методологические ошибки, выводя пакет законопроектов по ВТО в катастрофически сжатые сроки. Правительство не приняло меры в беседах с депутатами, чтобы продолжить сессию на три дня, что можно было бы сделать. Но не стоит забывать и о внешнем факторе — действия фракции коммунистов, которые фактически выполняют волю другого государства. У нас есть 50 каникулярных дней, ничто не мешает подумать над ошибками и сделать выводы.

— Каким вы видите расписание сил в парламенте 2006 года?

— Победители на парламентских выборах будут определяться развитием политической ситуации. Если ситуация не будет стабилизована на конец ноября — начало декабря, тяжело прогнозировать, кто будет победителем. Хотя мне хотелось бы, чтобы следующий парламент был проющенковским и проукраинским. Но исходя из результатов президентских выборов и нынешней ситуации, я сомневаюсь, что нам удастся достичь консолидации парламента и формирования президентского большинства, которое бы работало в унисон с исполнительной властью.

— Возросла ли готовность украинцев защищать свои права в судах?

— Вчера я беседовал с прокурором Киева, и он мне сказал, что количество жалоб выросло в два с половиной раза. При этом, отметил он, раскрытие дел милицией имеет положительную динамику, и это — позитивный сигнал.

— А негативный сигнал — в росте количества обращений в Европейский суд...

— Много людей, жалобы которых там лежат, уже прошли через Верховный Суд, и это побуждает Совет Европы не прекращать мониторинг.

— Кстати, газета «День» недавно выиграла в Европейском суде против Украины. В 1999 году мы писали, что Витренко и Симоненко — это «засадный полк» Кучмы. В украинских судах мы проиграли.

— Замахнулись на «святое!?

— После всего «святого» наши юристы подали в Европейский суд. 29 апреля этого года было принято решение — причем с огромными предостережениями относительно нашего законодательства. Пока что Минюст новой власти по поводу этого молчит ... Дело даже не в деньгах, которые нам присудили, а в позиции: какие уроки из этого были вынесены?

— Я думаю, это производная от нигилизма в нашем государстве. Решение суда должно быть выполнено. И на этом поставлена точка. Если кто-то дезавуирует судебное решение, скажет, что его выполнять не будет, такому чиновнику нужно указывать на двери. Независимо или решение было принято местным судом, или — тем более, — Европейским. К сожалению, пока что все наоборот. Господствует уверенность, что суд можно купить: кто больше дал, тот и выиграл. Это — низкий уровень правовой культуры. Кстати, ситуация с совместителями — также показатель уровня правовой культуры. Раньше было по-другому: Сергей Головатый, Василий Дурдинец, Олег Демин, будучи назначенными в исполнительную власть, сразу же выходили на трибуну и заявляли, что слагают с себя депутатские полномочия. Новые политики, очевидно, по масштабу мельче.

— Многие люди абсолютно искренне хотели бы помочь Президенту Ющенко. Вы — среди них. Как это еще можно сделать?

— В моем распоряжении есть один инструментарий — публичность. Мне говорят: что же ты так остро говоришь, ты подвергаешь себя опасности! Мой ответ: это моя позиция. Нужно политику делать прозрачно. Тогда и проблем у людей будет меньшее.

— Если прямо поставить вопрос: Президент или окружение виновны в том, что происходит сейчас в государстве?

— Я убежден — окружение. Свита играет короля.

— А Президент выбирает свиту! И как быть с этим?

— Есть такая пословица: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Тучи сгущаются. После жары бывает гроза.

— Так что же, у нас каждая ситуация будет решаться майданами и революциями?

— Учится тот, кто хочет учиться. А не тот, кто считает, что схватил Бога за бороду. К сожалению, сейчас попасть к Президенту для меня кажется нереальным. Один раз как-то попал. Потом несколько таких взбучек было сделано! Потом, похоже, и пошла команда кого- то из окружения — «не пущать».

— Такое впечатление, что новая власть начинает с того, чем Кучма закончил, — непрозрачные решения, зависимость от окружения. Но ведь Кучма начинал немного по-другому...

— Да, ранний Кучма был прогрессивен.

— Впрочем, мир намного шире, чем нынешняя власть. Сегодняшняя ситуация — только эпизод в истории Украины...

— Но обидно, что в прессе сейчас все чаще раздается тезис, что Ющенко — переходной президент.

— Как вы думаете, были какие-то «нереволюционные» условия передачи власти?

— По словам Григория Омельченко, а также судя по тому поведению, которое демонстрируют высшие должностные лица, такие условия были. Кучма соглашался на отставку Васильева и восстановление Пискуна под гарантии того, что этот генпрокурор никоим образом не зацепит пенсионера Кучму. Возможно, фигура генерального была предметом разговора и при участии лидеров европейских государств, участвовавшими в урегулировании ситуации.

СПРАВКА «Дня»

Владимир СТРЕТОВИЧ — народный депутат Украины, член фракции «Наша Украина», глава комитета по вопросам борьбы с организованной преступностью и коррупцией; глава партии Христианско-демократический союз. Родился 19 мая 1958 г. (с. Забраное, Малинский р-н, Житомирская обл.). Окончил Киевский топографический техникум (1977 г.) и Киевский университет им. Т. Шевченко, юридический ф-т (1983 г.).

Кандидат юридических наук, заслуженный юрист Украины (1996).

Владеет немецким языком.