ВОПРОС «Дня»

Сергей ТЕЛЕШУН, доктор политических наук, президент благотворительного фонда «Содружество»:

— Политический экстремизм как политическое течение существует вне заказа. Есть заказ, а есть вне заказа. Это явление — следствие политической или экономической ситуации, которая складывается в стране. А вот формы политического экстремизма могут быть как закономерные, то есть стихийные, так и искусственные, которые создаются для достижения тех или других политико- экономических целей отдельными группами влияния.

Условия для существования политического экстремизма в Украине есть. Он возникает тогда, когда часть наиболее политически активных, или люмпенизированных, или часть тех граждан, которые не могут реально ощутить результат реализации своих прав и свобод, готовы для того, чтобы быть носителями экстремы, участниками акций протеста, которые не всегда укладываются в правовые нормы существующего государства. Вообще, экстремизм возникал как явление защиты от государственной машины, которая, по мнению граждан, не могла реализовать их права и свободы. Носителями стихийного экстремизма, радикализма, частично анархизма была наиболее активная часть интеллигенции, которая не могла реализоваться в том или другом политическом режиме. Она находила поддержку и отклик у люмпенизированной части населения.

А вот кто будет использовать это явление, будет ли это стихийное явление или это будет целенаправленная форма политического влияния тех или иных политических сил, которые создают авангардную колонну наиболее радикально действующих группировок? Это уже второй вопрос, ибо экстремизм и создание этих группировок характерны не только для оппозиции, но иногда и для властных режимов, которые используют экстремальные группы, как провокаторов, причем и одни, и вторые. Выход из этой ситуации возможен только при одном условии: проведение политической реформы, при которой будут говорить не только об институтах власти, а конкретно о самом гражданине, права которого будут реализовываться. В этом случае ему нет смысла бросаться в экстремизм.

Сегодня, к сожалению, украинская политика зачастую становится «тусовочной», из-за усиления бюрократизации системы политической власти в Украине. То есть политикам нет необходимости работать харизматично, нет смысла работать с гражданами, с социальными группами, с конкретными политическими партиями. Сегодня становится целесообразно работать в «паркетном политическом пространстве», когда политические схемы, политические партии, группы, объединения рождаются не исходя из потребностей социально-политических и экономических, а из потребностей отдельных субъектов политического процесса. Нет смысла создавать традиционные партии, но тем не менее им необходимо создавать технологическую видимость влияния на политические процессы. Не исключено, что они будут использовать экстремизм как фактор влияния на общество, где значительная часть обывателей раздражена своим существующим положением. В эту экстрему войдут и сознательные группы граждан, которые раздражены состоянием дел в экономике и политике, и «политические наемники», достаточно разумные, политически активные, прагматичные люди, которые зарабатывают на экстремизме. Экстремизм уже стал достаточно прибыльной политической технологией в Украине.

Владимир ФЕСЕНКО, политолог, кандидат философских наук:

— Политический экстремизм — объективно существующий феномен, присущий как демократическим, так и авторитарным системам. Проблема состоит в его масштабах и в границах дозволенных и позволяемых политических «крайностей». В стабильных либеральных демократиях ограниченный в масштабах и формах проявления политический экстремизм выполняет функцию политического противоядия (своего рода «прививки» от авторитаризма и политического насилия). Но джинн экстремизма легко может вырваться на свободу, особенно если в обществе существуют острые этнические, религиозные или идеологические противоречия и возникает явный (или скрытый) социальный заказ на политическое насилие, открытые силовые действия.

Формы этого «заказа» могут быть самыми разными. Например, параллельное существование умеренного и радикального (иногда военизированного) течений (крыльев) одной и той же политической силы. Нечто подобное имеет место в некоторых странах Латинской Америки, в Ирландии (Ирландская республиканская армия и ее политическое крыло — партия Шинн Фейн). Более распространена скрытая поддержка (финансовая, организационная, политическая) радикальных группировок со стороны большого бизнеса и влиятельных политических сил, занимающих относительно умеренные позиции. Мотивы такой поддержки могут быть самыми разными: скрытое сочувствие (симпатия) «борцам за правое дело» (этаким современным «робингудам», противопоставляющим себя нудному и циничному миру легальной политики); стремление оттенить и выгодно позиционировать себя на фоне радикальных политических группировок; использование экстремистов для политических провокаций и запугивания политических конкурентов; поддержка «на всякий случай» (а вдруг придут к власти) и т.д. Какими бы мотивами не руководствовались авторы подобного «социального заказа», всегда это — игра с огнем. Примеров несть числа.

Что касается Украины, то пока нет оснований говорить о наличии масштабного и явно выраженного социального заказа на политический радикализм. Во всяком случае, на уровне массовых политических настроений очевидно неприятие абсолютным большинством населения экстремистских форм политической активности. Очень хорошо это продемонстрировали парламентские выборы 1998 г. Но локальные проявления заказа на политический экстремизм конечно же есть. Начиная от «Ингулецкого покушения» и заканчивая захватом помещения ЦК КПУ «молодыми патриотами» из «Самостийной Украины». Не дай Бог, если эта «мода» найдет своих «последователей». Украине пока удалось избежать страшной заразы политического терроризма — болезни, которая поразила многие страны мира, включая и некоторые либеральные демократии. В этой связи вызывают удивление и попытки легитимации (морального и политического оправдания) украинского политического экстремизма, как прошлого, так и настоящего, и заигрывание умеренных политиков с радикальными группировками (УНА-УНСО, социал-националисты т.п.).