Высокопоставленные должностные лица «под прицелом»

Государственное бюро расследований Украины задумали создать еще в середине 1990-х, но реализовали идею более чем через 20 лет. Даже в последние годы формирование этого органа шло с большим скрипом. Политики разных мастей в течение многих лет саботировали, боялись, не хотели (ряд можно продолжить) образования этой структуры. Независимо от того, кто у власти, всем было выгодно иметь ситуацию, когда можно было паразитировать на государственных, в частности, действующих правоохранительных органах, используя их в собственных целях. Впрочем, под давлением украинского общества и западных партнеров Бюро таки создали.

Сегодня ГБР — это абсолютно новая структура, которая имеет все шансы стать мощным и независимым органом досудебного расследования. Дело в том, что в отличие от других правоохранительных органов, как старых, так и новых (что печально), Бюро не дискредитировано. Хотя последние скандалы, которые связаны с этим органом, явно не идут ему на пользу. Поэтому сейчас очень важно сохранить шанс на развитие и самостоятельность ГБР, чтобы всевозможные внутренние расхождения, старые политические влияния и другие причины не уничтожили возможность профессионального становления этой структуры. Тем более, приход новой власти и заявления ее представителей дают основания для позитивных ожиданий. Украинцы уже устали от постоянных разочарований и дискредитации правоохранительных органов, а главное — это точно не идет на пользу нашему государству.

Мы встретились с директором Государственного бюро расследований Романом ТРУБОЙ и расспросили его о последних внутренних склоках, процессе становления Бюро, конкурсных комиссиях, детекторе лжи, разграничении полномочий между правоохранительными органами, отношениях на уровне ГБР-ГПУ и ГБР-НАБУ, возможности передачи дел Майдана и громких уголовных производствах, которых у новой структуры становится все больше.  

«ВСЕ СКАНДАЛЫ ВСЕГДА СВЯЗАНЫ С ЖЕЛАНИЕМ ЛЮДЕЙ ПОЛУЧИТЬ ВЛАСТЬ И СО СТРАХОМ ПОТЕРЯТЬ ЕЕ»

— В первую очередь, просветите ситуацию — с чем связаны последние скандалы в Государственном бюро расследований, которые касаются отдела работы с общественностью и СМИ, а также ряда увольнений руководителей управлений Бюро? Некоторые ваши работники открыто и жестко критикуют вас. Что происходит? Связаны ли последние события в ГБР с противостоянием между вами и первым заместителем директора Ольгой Варченко, о котором пишут в СМИ?

— Все скандалы всегда связаны с желанием людей получить власть и со страхом потерять ее. Относительно кадровой политики: никто не приходит в ГБР работать пожизненно, а ротация кадров — это обычный процесс. У меня нет личных претензий к людям, которые ушли с должностей, — я желаю им дальнейших успехов. В то же время я несу ответственность за ГБР и принимаю решение относительно эффективности работы подразделений. Что касается отдела работы с общественностью и СМИ — никто не был уволен: был заменен один и.о. руководителя отдела другим. Это — исключительная прерогатива директора принимать такие решения.

— Во время слушаний в Верховной Раде в среду народный депутат Антон Геращенко раскритиковал вашу работу и назвал ее «полным провалом». Кроме этого, он заявил: «Я буду регистрировать заявление в ГПУ относительно противоправных действий Романа Трубы на должности директора». Как прокомментируете?

— Это уже становится традицией некоторых народных депутатов заявлять об открытии производств — каждый раз после принятия мной кадровых решений. Например, после того, как я не назначил на должности 27 победителей конкурса, отдельные члены комитета сразу заявили, что подадут заявление в ГПУ об открытии производства относительно меня — так сильно народных депутатов волнует, кто будет работать в ГБР. Вот это и есть попытки политического давления на директора правоохранительного органа.

«МЫ ДОЛЖНЫ ДЕЙСТВОВАТЬ БЫСТРО, ЧТОБЫ СОЗДАТЬ ОРГАН, КОТОРЫЙ БУДЕТ ПОХОЖ НА АМЕРИКАНСКОЕ ФБР»

— Насколько полноценно сегодня функционирует ГБР — с точки зрения законодательства, организации работы, кадрового укомплектования?

— ГБР — это новый правоохранительный орган, который начал свою деятельность 27 ноября 2018 года по всей территории Украины, включая в себя центральный аппарат и 7 территориальных управлений. Если говорить о стартовой картинке и сравнивать ее с американским ФБР, то, конечно, она существенно будет отличаться. Однако следует понимать, что ФБР не создавалось за один, два или три года. Прежде чем стать тем органом, который мы знаем, прошли десятки лет. Но я четко знаю, что ни у меня, ни у нашей страны нет столько времени. Мы должны действовать быстро, чтобы создать орган, который будет похож на американское ФБР. Важно, что за небольшой период мы запустили роботу правоохранительного органа, который проводит досудебное расследование. Зарегистрировали первые уголовные производства и провели первые следственные действия. На сегодняшний день у нас 645 работников, из них 349 следователей. За полгода деятельности у нас более 11 тыс. уголовных производств.

— Это то, что вам передали от ГПУ, или это ваши производства?

— В это количество входят производства, которые зарегистрированы нами и другими органами (передали нам), а также определенное количество производств, которые поступили в ГБР от ГПУ. По закону, Генпрокуратура должна передать нам дела в течение двух лет с момента создания ГБР. Проблема в том, что это не один десяток томов. Это тысячи томов уголовных производств. Если новые следователи ГБР получат такое количество дел, то на их изучение пойдет не один год. Соответственно, это будет остановка досудебного расследования. Мы совместно с ГПУ не должны этого допустить и найти рациональный механизм, который не повлияет на качество досудебного расследования.

— То есть, начиная с 27 ноября 2018-го, ГПУ в течение двух лет должна передать вам все дела.

— Уточню. Генпрокуратура имеет два года для того, чтобы завершить досудебное расследование. В свою очередь, следователи ГБР должны отвечать за результаты своих расследований.

— Имеет ли право ГПУ возбуждать уголовные производства против высокопоставленных должностных лиц? Или это уже компетенция ГБР?

— Еще в середине 1990-х гг. был сделан вызов советской системе правоохранительных органов, когда органы прокуратуры имели двойную функцию: они расследовали уголовные производства и в то же время осуществляли наблюдение за следователями. Это абсолютно неправильно, потому Украина пошла по пути устранения этой ошибки. Сначала приняла на себя обязательство перед Советом Европы, что реформирует органы прокуратуры. Потом прописала в Конституции 1996 года необходимость создания нового правоохранительного органа. И только в 2018-ом наконец запустила роботу ГБР. Не секрет, что большое количество людей до сих пор не верит, что можно привлекать к ответственности высокопоставленных должностных лиц. Наша задача — доказать обратное. С 27 ноября 2018 г. органы прокуратуры утратили полномочия проводить расследование уголовных производств, но они должны завершить следствие в старых уголовных производствах в течение двух лет. На сегодняшний день ГПУ имеет право всего лишь вносить сведения в ЕРДР, а далее передать их для расследования в ГБР.

«СЛЕДУЮЩИЙ СОСТАВ ВЕРХОВНОЙ РАДЫ Я БУДУ УБЕЖДАТЬ УВЕЛИЧИТЬ КОЛИЧЕСТВО РАБОТНИКОВ ГБР»

— Есть ли случаи, когда ГПУ регистрировала производства и проводила расследование после 27 ноября 2018-го?

— Я уверен, что подобных случаев не может быть, ведь тогда адвокаты могут воспользоваться таким правонарушением, и доказательства, полученные ГПУ, будут признаны неподобающими, что приведет к оправданию лиц, которые реально совершили преступление. Причем речь не только об органах прокуратуры, но и о СБУ и Национальной полиции, ведь это тоже органы досудебного расследования.

— Что собой должна представлять ГПУ через два года? 

— Функция органов прокуратуры — осуществление процессуального руководства (раньше это называлось функцией поддержания государственного обвинения). За ними также остается — представительство интересов государства в судах.

— Кадровый вопрос — откуда ГБР набирает людей?

— Закон о ГБР устанавливает предельную численность работников бюро — это 1500 человек. Как показывают первые шесть месяцев работы, это количество (сейчас пока 645) не является достаточным для эффективного расследования уголовных производств. В некоторых территориальных управлениях загруженность на одного следователя составляет более 50 производств. Это недопустимо, ведь в таком случае от следователя невозможно требовать качества и оперативности в работе. Поэтому следующий состав Верховной Рады я буду убеждать в том, что нам необходимо увеличивать количество работников ГБР. Напомню, что в прошлом году был проект относительно создания Службы финансовых расследований, которая предусматривала 4,5 тыс. сотрудников. Если мы говорим о работниках органов прокуратуры, то на сегодняшний день это количество достигает 15 тыс.

В нашем законе также предусмотрен четкий квотный принцип. Если мы говорим о следственных органах, то 49% следователей должны быть с опытом работы в органах прокуратуры, полиции или СБУ, а 51% — лица, которые в течение последних полгода не работали в правоохранительных органах. Я положительно отношусь к такому принципу, поскольку именно он дал возможность сочетать профессионализм опытных следователей и возможность строить ГБР молодежи, которая учится по новым методикам, у которой свои принципы и тому подобное.  Более того, люди с опытом имеют возможность учить молодых сотрудников элементарным азам следственной работы. Так же квотный принцип предусмотрен и при проведении конкурсов на должности в оперативных подразделениях.

«Я НЕ ПОНИМАЮ, КАК ОДНА КОНКУРСНАЯ КОМИССИЯ МОЖЕТ ОДНОВРЕМЕННО ВЫБИРАТЬ СЛЕДОВАТЕЛЕЙ, ФИНАНСИСТОВ, ЮРИСТОВ»

— Насколько оправдал себя конкурсный подход — дает ли он нужное качество?

— Конкурсы нужны, но их процедуру нужно совершенствовать. Например, я не понимаю, как одна комиссия может одновременно выбирать следователей, финансистов, юристов — члены комиссии не могут быть компетентны во всех сферах одновременно.

Также я считаю неправильной процедуру, когда всех руководителей в ГБР, а также всех работников внутреннего контроля выбирает внешняя комиссия, члены которой — народные депутаты, представители правительства и президента. Это 170 должностей. Внешняя комиссия выбрала директора ГБР — первого работника, и дальше уже моя ответственность формировать команду ГБР, ведь я, а не члены комиссии, несут ответственность за работу работников: мне работать с этими людьми, ставить задачи и оценивать их компетентность.

Также почему-то многие люди в стране считают, что обязанность руководителя — назначить победителя конкурса. Но это не так. Руководитель структуры имеет право после проведения собеседования и изучения всех материалов назначать или не назначать победителя. Как раз мы в ДБР впервые это продемонстрировали.

— То есть вас в свое время президент мог и не назначить?

— Конечно. Сначала пакет моих документов был подан премьер-министру, где я проходил собеседование, потом аналогичная процедура прошла у президента, и только потом он принял решение о моем назначении.

— Во время приема на работу в ГБР проверка на детекторе лжи является обязательной. По-вашему, должны ли проходить соответствующую проверку на полиграфе высшие должностные лица государства?

— Первые полгода работы бюро показали целесообразность и правильность проведения психофизиологического исследования человека. Мы имеем возможность изучить внутренние характеристики человека, которые нельзя увидеть визуально при общении. Как правило, эти данные подтверждаются. Но результат полиграфа не является обязательным при отказе в назначении на должность. Я считаю, что целесообразно было бы рассмотреть возможность проведения полиграфа и в других службах. Насколько я знаю, в некоторых из них это имеет место, однако не закреплено законодательно.

— Должны ли проходить полиграф кандидаты в президенты?

— Действующее законодательство не предусматривает такую норму, и я не слышал, чтобы такая норма была в других странах. Также появляется вопрос: кто будет инициатором исследования, кто будет его проводить и оценивать.

«ТЕПЕРЬ ПОЯВИЛАСЬ НОРМА, КОТОРАЯ ДАЕТ НАМ ВОЗМОЖНОСТЬ НАЧАТЬ СОЗДАНИЕ СОБСТВЕННЫХ ОПЕРАТИВНЫХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ»

— Подытоживая, что необходимо усовершенствовать, чтобы ГБР наконец заработало полноценно?

— Недавно Верховная Рада сделала для нашей структуры праздник — приняла чрезвычайно важные изменения в закон о ГБР. В первом чтение они были приняты еще в мае 2018-го, более того, депутаты проголосовали за соответствующий законопроект как безотлагательный. Но, как видим, окончательно он был принят лишь через год. Самое главное, в законе появилась норма, которая дает возможность начать создание собственных оперативных подразделений. До этого времени при проведении расследования мы задействовали оперативные подразделения других правоохранительных органов. Теперь же я могу ответить на вопрос — почему относительно одних высокопоставленных должностных лиц вы открываете производство, а относительно других нет? Потому что до этого времени ГБР только реагировало на те обращения, которые к нам поступали, а с момента создания собственных оперативных подразделений мы будем иметь возможность проводить оперативно-розысковую деятельность, то есть собственными силами выявлять преступления.     

Конечно, не обошлось и без ложки дегтя. Когда я сравнил законопроекты между первым и вторым чтением, то стало понятно, что окончательный вариант существенно отличается. Пренебрегли нормой, которая была необходима для работы и укрепления ГБР, когда полномочия от внешней комиссии переходили к полномочиям внутренней комиссии. Эту норму убрали, но я все равно буду требовать, чтобы следующая Верховная Рада проголосовала соответствующие изменения. Также не была включена норма, которая касается предоставления директору возможности привлечения сотрудников к дисциплинарной ответственности, хотя такая норма есть в каждом государственном органе.

— Почему процесс создания ГБР продвигается с такими трудностями? Чего боятся наши политики?   

— Я уверен, что большинство из них, действительно, боятся, но бояться нужно не ГБР, а нарушений закона. Многие люди, которые являются подследственными ГБР, понимают, что на это время это наиболее независимый правоохранительный орган.

«ЕСЛИ ЗАТРАГИВАТЬ ВОПРОСЫ О КООПЕРАЦИИ ГБР И НАБУ, ТО РЕШЕНИЕ ДОЛЖНО ПРИНИМАТЬСЯ ГРУППОЙ ПРОФЕССИОНАЛОВ»

— В чем отличие ГБР от Национального антикоррупционного бюро?

— При подготовке законопроекта о ГБР предполагалось, что структурной частью Бюро будет подразделение, которое будет заниматься антикоррупционной деятельностью. Однако потом решили, что создать меньший орган с узкой специализацией будет проще. НАБУ — это один из органов досудебного расследования, с которым у нас единая цель, но нужно понимать, что их отличие заключается в том, что они расследуют лишь 12 «коррупционных» статей Уголовного кодекса (норма о незаконном обогащении чиновников была отменена). Мы же расследуем все преступления, которые предусмотрены УКУ.

— В дальнейшем НАБУ должно стать структурным подразделением ГБР или все останется как есть?

— Если затрагивать такой вопрос, то нужно провести анализ — какой результат показывают отдельно ГБР и НАБУ, и какой результат может быть при возможной кооперации. Сейчас такого анализа нет, соответственно я не готов поддержать идею объединения двух структур. Тем более, мы должны учитывать, что уже создан Антикоррупционный суд, куда по закону должны направляться дела от НАБУ. Если же ликвидировать НАБУ в нынешнем виде, тогда какие дела будут направляться в Антикоррупционный суд? В любом случае решение должно приниматься группой профессионалов и ученых после проведения анализа. 

— Новосозданные антикоррупционные структуры — такие как НАБУ, САП, НАЗК — из-за ряда скандалов дискредитированы. Почему так произошло?

— В стране чрезвычайно высокий уровень коррупции и преступности. Также велико влияние олигархов и топ-чиновников, которые пытаются влиять не только на процессы, но и на должностных лиц. Выйти победителем в этой борьбе непросто, поскольку эти люди имеют большие ресурсы не только в нашей стране, но и за рубежом. Какой-то один орган не может изменить отношение общества к проблемам коррупции и преступности, которая пронизывает все области общественной жизни, нужна совместная работа всех правоохранительных органов. Мы молодой и наименее запятнанный орган. Сохранить это можно только через профессиональную работу, где конечным результатом должно быть не количество регистрации, задержанных, допросов, а приговоры в судах.

«ДВУМ СОТРУДНИКАМ НАБУ ОБЪЯВЛЕНО ПОДОЗРЕНИЕ, И В ДАННОЕ ВРЕМЯ ОНИ ЗНАКОМЯТСЯ С МАТЕРИАЛАМИ ДЕЛА»

— Сколько есть приговоров в судах по результатам ваших расследований?

— У нас направлено в суд более 1150 обвинительных актов (большое их количество касается военных преступлений). Имеем 122 обвинительных приговора. Надлежащий ли это показатель? Конечно, нет. Я буду доволен работой, когда в ГБР будет меньше уголовных производств. Тогда это будет означать, что в определенном направлении мы добились успеха в борьбе с тем или иным видом преступности. Для примера могу назвать несколько производств, где следователи ГБР борются с системными нарушениями. Несколько недель назад мы задержали на взятке начальника таможенного поста Житомирской таможни. Проходит неделя, и мы задерживаем на взятке... и.о. начальника этого же таможенного поста. То есть человек, который стал и.о. начальника, даже не допускал, что ГБР придет дважды: вот так устроено сознание многих чиновников.

Также мы провели расследование и доказали преступность действий бывшего руководителя Государственной службы Украины по делам ветеранов, который растратил 22 млн грн бюджетных средств. Совсем недавно мы разоблачили факт совершения и.о. главы Государственной службы занятости преступных действий, которые были связаны с вымоганием неправомерной выгоды. Совместно с другими правоохранительными органами мы провели более 30 одновременных обысков, избрали меру пресечения и на данное время этот человек находится под стражей.

— Одной из причин дискредитации антикоррупционных органов является внутривидовая борьба, которая сопровождается скандалами. Или другой пример, когда руководитель НАБУ Артем Сытник ночью ездил на встречу к тогда еще действующему президенту Петру Порошенко в Козин. Как вы относитесь к такой практике?

— В силу полномочий мы все обязаны между собой общаться (закон этого не запрещает), но если мы говорим о служебных лицах, то есть допустимые места такого общения — служебные помещения. Вы назвали факты, которые приводят к негативному восприятию правоохранительных органов. Подобные встречи могут состояться лишь в служебных кабинетах. Кстати, на это время в ГБР находится 44 уголовных производства, где проверяются возможные правонарушения со стороны сотрудников НАБУ. В одном из таких производств двум сотрудникам НАБУ объявлено подозрение, и на данное время они знакомятся с материалами дела, после чего производства будут направлены в суд. Касаются они событий, которые происходили неподалеку от расположения САП и связаны с возможным прослушиванием служебных лиц Антикоррупционной прокуратуры.

— Генпрокурор Юрий Луценко в интервью The Hill заявил, что ГПУ начала уголовное производство относительно вероятного сотрудничества директора НАБУ Артема Сытника с предвыборным штабом Хиллари Клинтон в 2016 году. Почему Генпрокуратура, разве это не компетенция ГБР?

— Действующим Уголовно-процессуальным кодексом предусмотрено, что прокурор, который осуществляет процессуальное руководство, имеет право провести допрос. Думаю, генпрокурор имел в виду именно такой вариант. А само уголовное производство в ГБР действительно существует.

«ЕСЛИ БЫ У МЕНЯ БЫЛИ «ПОКРОВИТЕЛИ», ТО ВОПРОС ГБР БЫЛ БЫ РЕШЕН ДАВНО»

— Бывший заместитель главы Администрации Президента Украины времен Виктора Януковича Андрей Портнов обратился к ГБР с несколькими обращениями относительно совершения бывшим руководством государства во главе с Петром Порошенко разного рода преступлений. Какие это преступления и по каким из них открыты уголовные производства?

— Теперь уже есть четыре обращения Портнова, по которым внесены сведения в ЕРДР и открыты уголовные производства. Следователи ГБР связались с заявителем и согласовали день и время, когда Портнов явится в Бюро для проведения допроса. Первое производство касается государственной измены руководством государства, которая была связана с задержанием российскими пограничниками украинских катеров и моряков в Керченском проливе. Второе производство касается возможного совершения экономических преступлений, а именно уклонения от уплаты налогов и легализации доходов, полученных преступным путем экс-президентом Порошенко во время продажи завода «Кузница на Рыбальском».

Директор ГБР должен быть доступным СМИ и обществу, но как часто? Возможно, раз в квартал или раз в месяц — не чаще, потому что для этого есть соответствующие подразделения и пресс-секретарь. Они должны чаще давать интервью. Есть следователи, которые также должны чаще общаться с журналистами. И все это в рамках, установленных в правоохранительном органе. Я хочу сделать ГБР более доступным в информационном пространстве, поэтому мы будем совершенствоваться

В ГБР также обратился народный депутат Нестор Шуфрич. Его заявление связано с возможным злоупотреблением властью экс-президентом, когда руководство государства в течение мая-августа 2014 года использовало Вооруженные силы Украины на территории Донецкой и Луганской областей, что привело к человеческим жертвам. В данном случае также зарегистрировано уголовное производство и будут проводиться следственные действия.

Уголовные дела такой категории особенно ответственны, поскольку вызывают большой резонанс. Не исключаю, что в ближайшее время будут еще обращения по поводу действий бывших высокопоставленных должностных лиц. Поэтому я предостерегаю от излишних и заблаговременных ожиданий, это кропотливая работа и системность следственных действий. Если будут доказательства, что лицо виновно, значит, оно будет привлечено к ответственности.

— В том числе Порошенко?

— Да, бывшие или нынешние посты не имеют значения.

— СМИ связывают вас с такими народными депутатами, как Сергей Пашинский и Александр Третьяков, которые имеют на вас влияние. Отсюда делается вывод, что дела против бывших высокопоставленных должностных лиц, в частности Порошенко, расследоваться не будут.

— Если бы это соответствовало действительности, то ГБР работало бы в других условиях. Например, мы бы с вами находились в другом кабинете. За полтора года, как я занимаю эту должность, у ГБР до сих пор нет достойного помещения, где бы находился центральный аппарат. Мы долго боролись за законопроект, который был принят только недавно. Более года я выбивал другие нормативные документы. У нас нет надлежащей материально-технической базы. Если бы у меня были «покровители», то эти вопросы были бы решены давно. Я уверяю, что возможное общение с теми или иными народными депутатами не влияет на процесс и результат расследования уголовных производств.

Более того, есть несколько судебных дел, которые задевают интересы ГБР и директора и являются ничем иным как средством давления. Например, позывное заявление народного депутата Юрия Македона, который оспаривает действия комиссии по допуску меня к конкурсу на должность директора ГБР. Я работаю на этом посту уже полтора года, а судебное дело, которое ведется с многочисленными нарушениями, до сих пор продолжается. Другое дело связано с тем, что член Общественного контроля блокирует реализацию полномочий директора, хотя он вообще не имеет к этому отношения.

«УВЕРЕН, ЧТО СО СТОРОНЫ НОВОГО ПРЕЗИДЕНТА БУДЕТ СОДЕЙСТВИЕ В УКРЕПЛЕНИИ ЭФФЕКТИВНОСТИ РАБОТЫ ГБР»

— Были ли у вас контакты с новым Президентом Владимиром Зеленским?

— Прежде всего я хочу поздравить нового Президента с победой и пожелать ему успехов в работе. У нас пока не было встречи, но не исключаю, что она должна состояться, чтобы объяснить, какие задачи ставит перед собой новый правоохранительный орган, что удается, каковы результаты работы. Уверен, что со стороны Президента будет содействие в укреплении эффективности работы ГБР. По моему мнению, наши цели одинаковы — это искоренение преступности и коррупции в государственных структурах и правоохранительных органах.

— Представитель команды нового Президента Денис Монастырский заявил: «Мы понимаем, что ГБР находится на этапе очень тяжелого становления, и готово ли оно принять эти дела (Майдана. — Ред.) с тем составом следователей, который имеет, я сейчас не готов дать оценку». Вы готовы принять дела Майдана?

— Здесь могут быть разные варианты. Один из них — продолжение срока досудебного расследования этих уголовных производств для следователей ГПУ. То есть те следователи, которые вели расследование пять лет, продолжают работу и завершают эти дела. Другой вариант — это передача данных уголовных производств в ГБР с возможным созданием департамента или управления в ГПУ, куда перейдут следователи в виде процессуальных руководителей. Но надо понимать, что от того, что нам передадут тысячи томов дел, эффективность и результат расследования не станет близким и наявным. Это большая проделанная работа, которую должны завершить те люди, которые понимают наличие собранных доказательств.

«ЕСЛИ ГПУ НЕ ЗАВЕРШИТ «ДЕЛО ГОНГАДЗЕ —ПОДОЛЬСКОГО», ТОГДА ЕЕ ОБЯЗАННОСТЬЮ БУДЕТ ПЕРЕДАТЬ ДЕЛО В ГБР»

— Еще одно известное и более давнее дело касается убийства журналиста Георгия Гонгадзе и похищения и избиения общественного деятеля Алексея Подольского. Это дело связывают с бывшим президентом Украины Леонидом Кучмой, и его до сих пор якобы расследует Генпрокуратура. Но почти 19 лет юридической точки в вопросе заказчиков нет, возможна ли передача «дела Гонгадзе-Подольского» от ГПУ к ГБР?

— Если Генпрокуратура в течение двух лет, начиная с начала работы ГБР, не завершит дело, то это будет обязанность ГПУ, передать его в ГБР. И тогда я смогу дать четкий ответ на вопрос, почему заказчики, в отличие от исполнителей, до сих пор не наказаны.

— Как вы сами оцениваете коммуникацию ГБР со СМИ и обществом? Достаточной ли является эта коммуникация, ведь, например, тот же генпрокурор Юрий Луценко постоянно на слуху, хотя большинство его заявлений напоминают больше шоу, чем отчет о реальных делах?

— Директор ГБР должен быть доступным СМИ и обществу, но как часто? Возможно, раз в квартал или раз в месяц — не чаще, потому что для этого есть соответствующие подразделения и пресс-секретарь. Они должны чаще давать интервью. Есть следователи, которые также должны чаще общаться с журналистами. И все это в рамках, установленных в правоохранительном органе. Я хочу сделать ГБР более доступным в информационном пространстве, поэтому мы будем совершенствоваться.