Еще раз о войне

Философское осмысление полета мины в окно, наверное, весьма актуально. Особенно сейчас, когда такая мина из плоскости теоретических конструкций материализовалась в довольно реальное явление. А в призме предвыборных концепций, учитывая мнение моих собеседников из тех, кто баллотируется по округам, было бы неплохо разработать теорию единого партийного билета. Я все больше замечаю, как кандидаты именно об отсутствии такой возможности и жалеют, ведь в принципе согласны легко изменить свою политическую ориентацию в зависимости от соответствующих проходных дивидендов. Но это о земном. Философия же позволяет нам отвлечься от приземленного восприятия действительности. Наука требует глубинного осмысления такого явления, как война. Конечно, в контексте современных условий. 

24 октября в зале заседаний Института философии им. Г.С. Сковороды НАН Украины состоялся круглый стол «Война и общество», который возглавил директор этого Института, академик НАН Украины Мирослав Попович. Тема для философов, как для астрономов космос, - безгранична. Здесь и почва для осмысления конфликта. Здесь и толстовское: «война есть убийство». Здесь и мнение Мальтуса о том, что война - это естественное, хотя и ужасное явление в обществе. Множество контрапунктов для оживленных и многословных дискуссий. Тем более что мы переживаем период особого возбуждения у соседа его милитаристской функции, а следовательно есть возможность на собственной шкуре почувствовать острые углы упомянутой тематики. 

  Война касается каждого народа по-своему. Кто-то утверждается благодаря ей, кто-то исчезает с исторической арены навсегда. Мы должны быть к ней готовы как к болезни. Или мы приобретаем иммунитет, или гибнем. Жаль, но другого не дано. К сожалению, мы – украинцы - очень расслабились, мы забыли, что живем не на острове в глубинах океанских вод, а на стратегическом пути и с очень своеобразным соседом. Соседом, который стал агрессором не вчера. Соседом, который сотни лет использовал нас, уничтожал нас, превращал в собственную тень. И так и не смог этого сделать окончательно! Почему так? Что помогло нам сохранить собственную идентичность при невероятном давления даже не с одной стороны, потому что испокон веков мы были загнаны в тиски сразу нескольких интервентов? Стала ли Украина от этих агрессий слабее? У нас большой опыт руины, но при этом мы знаем, что остаемся славянами, украинцами. Может ли то же самое сказать о себе российский интервент, который заказывает собственную историю, вырывает страницы из учебников и стирает из них имена персоналий? Россия имеет шанс превратиться в большой, придуманный миф, который будет держаться исключительно на внушении и оружии. Магия плюс ядерное вооружение - суть России, по словам одного из докладчиков на круглом столе. И кто помешает этой тенденции в самой России? «Москва в искусстве рабства достигла виртуозности», - написал однажды Маркс и, конечно, эту фразу мы не найдем в советских учебниках. 

Наивно думать, что во всем виноват Путин. Решил старый КГБист придумать сказку, побудить к войне с Украиной, и вся Россия мгновенно обезумела. Нет, конечно, Россия была к этому готова. Стремление к войне периодически мучает россиян. Но что побуждает их к этому? В дискуссии с литературоведом Владимиром Климчуком было высказано мнение, что базой для агрессии является жажда добычи. Но добыча - это только одно из условий выживания, кроме которого существует и обеспечение собственной безопасности. Далее пирамида развивается до элементарного самоутверждения. Так что для войны необходим определенный базовый набор условий - экспансия ради добычи, ради предотвращения нападения, ради отвлечения внимания от внутренних проблем, т. д. На Донбассе мы вообще столкнулись с тем, как были использованы самые низменные стимулы к агрессии среди определенных слоев населения по принципу «кто был ничем, тот стал всем». Но зачем? И тут всплывает очень важная деталь. Все возможные объективные факторы смешиваются перед субъективным моментом - мировоззрение имеющего сейчас доминирующее влияние на ситуацию. Подготовленная среда находит внешний толчок и процесс набирает обороты, причем не всегда в нужном для его детонатора направлении. 

  Наука социальная отличается от естественных наук тем, что имеет дело с человеческой рефлексией, которую исследовать крайне трудно. Здесь критерии условны, а следовательно и выводы зачастую расплывчаты. Именно поэтому ни история, ни социология, ни философия никогда не давали ответа - когда же начнется следующая война и как ее можно предотвратить? Удивительно, но именно здесь чувствуется беспомощность человеческого интеллекта перед масштабом неконтролируемых процессов, происходящих от самого же человека. И жаждой добычи здесь вопрос не объяснить. В конце концов, неужели России не хватает собственных ресурсов, что ей очень понадобился Крым с солончаковой землей и дотационный Донбасс с вооруженными бандитами? 

Двадцатый век дал нам питательный материал примеров военных конфликтов для осмысления. Первая мировая, которая громом разразился в якобы мирной, прогрессивной Европе. Вторая мировая война грянула на фоне униженной и воссозданной диктатором Германии. Множество локальных войн. Чему научили они нас? Тому, что в XXI век мы вошли уже не просто в состоянии откровенной мировой войны, а в состоянии скрытой, завуалированной мировой войны, одним из основных определений которой является терроризм. То есть оказывается, что человечество не прекращало воевать. Чтобы обобщить новые формы агрессии, мы придумали термин - гибридная война, не прописанный ни в одной военной доктрине. По крайней мере общественности об этом неизвестно. Только уточняется, что гибридная война применяет, кроме регулярных войск, еще и отряды наемников, террористов, и т. п. Средств противодействия подобной агрессии история не знает. А значит - мир учится воевать заново, соответственно ставя под сомнение международные договоренности. Формулы взаимодействия между странами в состоянии войны, критерии определений военных преступлений и еще множество глобальных вопросов в таком случае должны подвергаться коренному пересмотру. И здесь философское осмысление проблемы должно подталкивать не к обобщениям, а, наоборот, к конкретизации. 

Надо исходить из практических задач, например, как доказать, что страна является участником войны в то время, как она сама не признает этого и использует циничные уловки для переложения ответственности? Как обосновать факт геноцида, что должно иметь свои и юридические, и материальные последствия, не говоря о моральных выводах? Ведущий научный сотрудник Института философии НАН Украины Олег Билый на мой вопрос о том, можно ли считать, что сейчас происходит геноцид украинского народа, дал утвердительный ответ. Очень хотелось, чтобы, кроме философского обоснования этого факта, к его доказательству присоединилось все сообщество ученых, журналистов и политиков. Ведь может так случиться, что через 50 лет придется созывать научные совещания относительно геноцида украинцев, издавать толстенные книги и получать очередные научные звания где-то в изгнании. Ибо история - ироническая наука, которая не только учит, но и напоминает о потерянном времени.