Сложности переименований

14 июля украинские парламентарии приняли решение о переименовании города Кировоград. Подписав постановление о переименовании одного из самых сложных в этом отношении городов, председатель Верховной Рады Андрей Парубий заявил, что в процессе географической декоммунизации Украины наконец-то поставлена точка. Хотя некоторые обстоятельства указывают на то, что в этой довольно непростой истории может быть продолжение.

Переименование двух областных центров, которое состоялось на финишном этапе декоммунизации, во многих отношениях стало безусловно явлением знаковым, а следовательно и показательным для всего слишком непростого процесса массового переименования в целом. Очень горячие дискуссии и даже противостояние, которое возникало в результате неизбежной политизации этих щекотливых вопросов, в очередной раз показали, насколько разными, а отчасти и диаметрально противоположными являются ценностные ориентиры, которые царят сегодня во взбудораженном Майданом, войной и политическими манипуляторами обществе. И что больше всего смущает, в водовороте отчасти искусственно раздуваемых страстей, кажется, была утрачена стратегическая линия, согласно которой должна была проходить декоммунизация. Эта линия должна была указывать не просто на украинизацию названий, но и на закрепление в них соответствующих реперных точек, на которые может надежно опираться исторический фундамент украинской государственности и культуры.

В контексте событий на Юге и Востоке страны, связанных с аннексией Крыма и военной агрессией на Донбассе со стороны имперской России, переименование населенных пунктов, особенно в исторических границах так называемой Новороссии, возрождение которой стало своеобразным идеологическим кредо для страны-агрессора, разумеется, не могло не приобрести чрезвычайное значение в плане исторической идентификации спорных территорий. Конечно, для нынешних областных центров, известных во времена Российской империи как Елисаветград и Екатеринослав и игравших ключевую роль в бывшей Новороссии, переименование не могло быть просто переименованием. И если в Днепропетровске, который стал Днепром, страсти вокруг переименования уже почти улеглись, то в Кировограде, что согласно решению Верховной Рады стал сначала Ингульском, а недавно получил второе название — Кропивницкий, похоже, улягутся не скоро. Но как в первом, так и во втором случаях приходится констатировать, что оптимальное решение в этом вопросе, к сожалению, не найдено, а это означает, что он будет оставаться открытым и на будущее. Так же, как и в городе областного подчинения Полтавской области Комсомольске, новое название которого Горишние Плавни почему-то не удовлетворило значительную часть местного населения.

Казалось бы, что могло помешать выбрать адекватные украинские названия для этих прекрасных украинских городов? Как оказалось, на пути стало то же самое, что на протяжении 25 лет не позволяет Украине стать наконец-то украинский. Поэтому даже в этом, на первый взгляд, немеркантильном вопросе столкнулись интересы основных противоборствующих сторон в украинском театре гибридных боевых действий. И такая забавная ситуация, когда Верховная Рада по несколько раз должна принимать решение о переименовании одних и тех же населенных пунктов, свидетельствует только об одном — слабости украинского государства как института, призванного обеспечить в частности и закрепление украинского исторического государствообразующего и культурного содержания на уровне местных названий и символов. Но, к сожалению, во время декоммунизации такой фундаментальный подход ни на высшем государственном, ни на местном уровнях продемонстрирован не был.

Глубоко убежден, что такому сверхважному стратегическому вопросу как массовое переименование должны были предшествовать большая исследовательская и просветительская работа среди населения, а к выработке окончательных решений нужно было бы привлекать также авторитетную экспертную среду, а не отдавать все на откуп политиканам и манипуляторам общественного мнения на местах. Тогда не было бы таких неприятностей, которые мы получили на выходе.

Так, с благословения местных «элит» Днепропетровск стал Днепром, повторив название знаменитой украинской реки. И в этом вроде бы ничего плохого и нет, если не обращать внимания на некоторые «мелочи». Скажем, существуют определенные правила использования гидронимов для образования названий населенных пунктов. Как правило, такие названия являются производными. (Некоторые исключения из правил, такие, как Москва или бывшая Припять, не в счет). Скажем, на том же Днепре есть Верхнеднепровск, а следовательно и областной город на Днепре должен был бы называться по крайней мере Днепровск. А так «накладочка вышла» ... Например, отвечая на вопрос, где живешь, житель областного центра, конечно, скажет: «В Днепре». То есть в реке. Когда киевлян загнали в Днепр, чтобы окрестить, а нынешних днепровцев — чтобы утопить или сделать их водяными?

Но самым обидным является то, что при выборе нового названия для этого славного города было отброшено наиболее адекватное и исторически обусловленное — Сичеслав, которое не одно десятилетие существовало как второе народное название Днепропетровска. Однако такой наиболее убедительный факт, что на территории Днепропетровской области было пять (!) из семи Запорожских сечей, для нынешних хозяев города решающим аргументом, к сожалению, не стал. И зачем увековечивать в названии города казацкое историческое прошлое тем, кто уже сегодня упрекает украинцев, что «вас тут не стояло»?

По той же причине не было принято предложенное историческое название казачества и в теперь уже бывшем Кировограде. По поводу принятия Верховной Радой нового названия города — Ингульск местная «пятая колонна» и подстрекаемая ею общественность подняли такой шум, что в конечном итоге парламентариям недавно пришлось утвердить другое — Кропивницкий. Не сработало в пользу предыдущего исторического названия ни то, что город расположен на берегах реки Ингул, ни исторический факт существования в этом месте запорожского поселения Ингульск и образованного после разгрома Запорожской Сечи на землях бывшей Ингульской паланки Ингульского уезда. Так что и тут связь с казацкими корнями в названии города, к сожалению, оказалась лишней. Однако теперь значительную часть горожан не устраивает и принятое парламентом новое его название — Кропивницкий. Согласно социологическому опросу, проведенному КМИС и Социологической группой «Рейтинг», подавляющее большинство жителей (82%) выступают против такого переименования города.

Причина этой неугомонной требовательности объясняется очень просто — местным сторонникам «русского мира» и их вдохновителям в бизнесе и власти любой ценой хочется вернуть имперское название Елисаветград. Подобная суперзадача стоит безусловно и перед российской «пятой колонной» Днепропетровска — Днепра, которая спит и видит возрожденное имперское название города Екатеринослав. И это, безусловно, не идея фикс, а целенаправленная политика пророссийских сил, управляемых кремлевскими кураторами. Идя навстречу маниакальному желанию кремлевских боссов по возрождению Новороссии, они делают все возможное, чтобы данные территории как можно лучше вписались в исторический контекст ожидаемого нового колониального образования. А поэтому и идут на любые манипуляции и уловки, чтобы в ходе переименования украинских исторических городов и населенных пунктов либо восстановить названия эпохи российской колонизации края, либо же способствовать появлению названий более позднего происхождения, но ни в коем случае не допустить возвращения более ранних названий, свидетельствующих об их казацком или украинском происхождении. И судя по тому, как в ходе декоммунизации переименовываются, например, украинские города, им это частично удается. Как говорят в таких случаях те же россияне, «не мытьем, так катаньем».

Итак, украинцы, казалось бы, должны были бы радоваться, что Кировоград получил имя одной из украинских выдающихся личностей. Но вместе с тем во временном измерении новое название Кропивницкий отсылает нас к периоду жизнедеятельности выдающегося драматурга и театрального деятеля — то есть в середину XIX — начало ХХ века. Однако более ранний период существования населенного пункта, а это почти столетие, в этом названии, конечно, не отображается. Что касается другого областного центра, который получил название знаменитой украинской реки, его временная и этническая составляющая в таком случае вообще нивелируется. И что мы имеем, так сказать в сухом остатке? Исходя из новых названий двух областных центров, в историческом аспекте непосредственно не связанных с периодом, который предшествовал Новороссии, ее адепты нам действительно могут сказать, что «вас тут не стояло».

Вот такая логика декоммунизации, которая при отсутствии внятного контекста украинизации приобретает признаки профанации, а в отдельных случаях дело даже доходит до трепанации с неизбежными последствиями амнезии — то есть частичной или полной потери в дальнейшем исторической памяти.