Пушкинская... дискотека

Знаменитый хореограф впервые в Украине показал балет «Онегин», премьера которого состоялась четыре года назад. Его уже видели зрители многих стран Европы, а также в США и Израиле. Спектакль завершает своеобразную трилогию, созданную Эйфманом в последние годы по культовым произведениям русских классиков: «Анна Каренина» Л. Толстого, «Чайка» А. Чехова. А до этого были Лермонтов, Достоевский, Куприн, Булгаков... Осваивая этот репертуар, Борис Яковлевич создает свою «энциклопедию русской жизни», привлекая к повествованию вместо слов язык тела. Творческий почерк Эйфмана не спутаешь ни с каким другим...

На спектакль Бориса Эйфмана «Онегин» не обязательно брать с собой томик Александра Пушкина и, тем более, партитуру оперы Петра Чайковского. Хотя симфонические отрывки из его оперы и других произведений композитора звучат в балете. Их дополняет музыка Александра Ситковецкого, которого знает всякий, кто знаком с историей рок-культуры в бывшем СССР и слышал его группу «Акварели». В этом любопытном сочетании нет «мягких» стыковок и плавных переходов. Что-то убеждает, а что-то кажется чужеродным. Например, ликующие звуки Первого фортепианного концерта Чайковского, открывающие спектакль. Мы привыкли связывать эту музыку с настоящими торжествами, радостными событиями. А история героя — Евгения Онегина неожиданно переносится в начало 1990-х и ближайшие к нам десятилетия. В ней сошлись три друга: Онегин, Ленский и Генерал (будущий муж Татьяны без привычной седины).

Пересказ балетного сюжета звучит несколько пародийно: ельцинский Генерал ослеп после контузии во время путча 1991 года. Но все же становится преуспевающим бизнесменом и чудесным образом, «вслепую» выбирает в жены Татьяну. Отвергнувший ее Онегин щеголяет в малиновом пиджаке, однако не становится ни «новым русским», ни представителем новой демократической генерации. Он убивает ножом романтического барда Ленского на провинциальной дискотеке. Причем случайно, в пьяном угаре, лишив безутешную Ольгу преданного возлюбленного. Я присоединяюсь к мнению авторитетного автора из Санкт-Петербурга Игоря Ступникова, который написал: «...Борис Эйфман сумел доказать мировому театральному сообществу: балет как инструмент психоанализа равен музыке и литературе. И продолжает переводить на язык танца сюжеты хрестоматийных бестселлеров, раскрывать на языке пластики духовные искания героев...»

Доказывая правомочность такой трактовки, Эйфман предлагает зрителям свое либретто, смонтированное из стихотворных строк Пушкина. Многие цитаты выглядят, будто списанные с реалий сегодняшнего дня: и мода (по Пушкину — «недуг новейших россиян»); и балы (они же нынешние дискотеки)— «все это низкая природа, изящного немного тут»; «сходки за рюмкой русской водки»; актуальная сентенция «нынче все умы в тумане, мораль на нас наводит сон», — и это даже мягко сказано...

К сожалению, киевским зрителям такая программка не была предложена. И «сонник», взятый из Пушкинского текста, не всем напоминал, что эти видения — местами весьма эротичные и во многом провидческие для его героев — у Пушкина есть на самом деле. Более убедителен был автор-хореограф в пластическом «тексте» спектакля, в фантастически сложных и чувственных поддержках, уникальной синхронности кордебалета, невероятной экспрессии, которую привносили в спектакль воспитанные им танцовщики — актеры. Все это настолько заряжено эмоциями, что разбираться в тонкостях обновленного сюжета некогда — покоряет сама стихия танца и режиссерское мастерство постановщика.

Каждая сцена у Эйфмана выверена по законам современного зрелища — с яркими световыми эффектами, отточенным рисунком групповых мизансцен, акцентированными окончаниями отдельных фрагментов действия. Именно сочетание мелодий Чайковского и близкого к нам автора рок-музыки Ситковецкого делила спектакль на разные, а на самом деле родственные сферы лирики: где пушкинское «чудное мгновенье» не противоречит его страстной и любвеобильной натуре, темпераментному восприятию жизни.

Борис Эйфман, объясняя свой подход к выбору материала и его трактовки, убеждал в одном из интервью: «Если бы мне надо было оперировать поэтическим языком Пушкина, я, может, и не решился бы браться за «Онегина». То, что сделал Модест Чайковский в опере как либреттист, по большому счету достаточно вульгарно. Он взял из романа Пушкина кусочек оттуда, кусочек отсюда. Но гениальная музыка сняла все вопросы, а победителей не судят. Я бы на такое не решился, но хореограф свободнее либреттиста — он читает поэзию, а потом сочиняет свое, совершенно самостоятельное произведение искусства...»

В результате Эйфман тоже оказался прав. Такой органичности «возвышенного» и «земного» современный театр, балетный тем паче, добивается крайне редко. «День» пожелал услышать мнение о «секретах» творчества балетмейстера от артистов его труппы. Тем более что двое из исполнителей главных ролей — уроженцы Украины и выпускники Киевского хореографического училища.

Нина ЗМИЕВЕЦ (исполнительница роли Татьяны) прямо с выпускного экзамена, на три года попала в балетную труппу Национальной оперы Украины. Потом недолго поработала в Америке (Internationale Ballet Theatre) и вернулась в Киев, где ее заметил директор труппы Эйфмана Геннадий Альберт. И вот уже шесть лет танцует в Санкт-Петербурге, являясь солисткой труппы. Лауреат Международных конкурсов. В ее активе такие партии: Фея («Пиноккио»), Милюкова, Фон Мек («Чайковский»), Китри («Дон Кихот»), Грушенька («Карамазовы»), Балерина («Красная Жизель»), Императрица («Русский Гамлет»), Мадлен («Дон Жуан и Мольер»), Кошка («Мусагет»), Анна («Анна Каренина»), Аркадина («Чайка»), Татьяна («Онегин»).

У артистки поразительная пластика. Нина будто сбрасывает «змеиную» кожу — настолько ее чувственное тело преображается на сцене, воспроизводя все эмоциональные нюансы ролей, заданные балетмейстером.

— Эйфман призывает нас проникнуть в суть человеческой души — то, что способна творить великая русская литература, — говорит Н. ЗМИЕВЕЦ. — Его внимание также направлено на глубокие драматические взаимоотношения между людьми и, прежде всего, взгляде человека внутрь себя. Борис Яковлевич — подлинная величина, гениальный постановщик, практически единственный, кто ставит в России большие спектакли, востребованные во всех странах мира. В своих исканиях он выбирает то, что его впечатлило или может впечатлить зрителей. Свою Татьяну в этом спектакле я люблю гораздо больше, чем Анну Каренину (этот спектакль с участием Змиевец киевляне смогли посмотреть в прошлом году). Эйфман, конечно, объясняет нам суть образа, но невозможно сыграть то, чего не пережил сам...

Сергей ВОЛОБУЕВ (исполнитель роли Генерала) будто рожден для ролей драматических героев — высокий, статный, с мощной энергетикой. В 10 лет его привезли из родного Ковеля поступать в Киевское хореографическое училище. Но, как рассказывает сам Сергей, это была скорее мамина воля, чем его потребность. Долгое время он не мог привыкнуть к балетному трико и до сих пор иронически называет его «одеждой несостоявшихся мужчин». В Киеве Сергей долго не задержался. Тот же Г. Альберт, однажды приехав в Киев, предложил Волубеву работу в Санкт-Петербургском театре балета Бориса Эйфмана. Здесь Сергей почувствовал себя иначе. Он танцует в «Анне Карениной» Каренина и Вронского, двойника Чайковского в «Чайковском» и в других спектаклях: «Красная Жизель», «Роден», «Чайка» «Дон Кихот» (самого Рыцаря печального образа), став ведущим артистом труппы.

— За 10 лет я привык понимать Эйфмана с полуслова, — рассказывает С. ВОЛОБУЕВ. — Борис Яковлевич своеобразно ведет репетиции, и я уже знаю его требования. Стилистика нашего любимого мэтра своеобразна, ее просто надо «пропустить» через собственное тело. Как человек и хореограф, Эйфман многому меня научил в классе и на репетициях. Он требует не «зацикливаться» на движениях классического балета, хотя прекрасно к нему относится. Но для Эйфмана гораздо важнее пластическая импровизация, он хочет, чтобы мы больше были актерами, а не увлекались лишь накручиванием пируэтов и фуэте...

В Санкт-Петербургской труппе современное мышление, свободное от стереотипов. Здесь ищут таланты, доверяют и отдают им предпочтение, идут на риск художественного эксперимента. А зритель, как правило, покоряется магии таланта, воспринимая спектакли чувствами...