«Игра» на опережение

На прошлой неделе эвакуация и карантинные мероприятия для людей, которых вернули из Уханя, буквально всколыхнули всю страну и в то же время показали, — испытания коронавирусом наша власть уже не прошла. Пока риск был только призрачным, а что будет, если инфекция таки попадет на нашу территорию?

О необходимости эвакуации граждан, которые находятся в эпицентре распространения коронавируса, в правительстве заговорили еще в начале февраля, но дату вылета постоянно переносили, мотивируя это тем, что не могут гарантировать надлежащего уровня эпидемиологической безопасности. В конечном итоге, до самого приземления самолета из Уханя в Харькове не было точно известно, где эвакуированным устроят карантин и есть ли там надлежащие условия. Не готовыми оказались как санатории, так и информационное поле. Местные громады охватил страх и агрессия, а власть не смогла ни разрядить ситуацию, ни оперативно взять протест под контроль. Все это четко продемонстрировало: к вероятным биологическим угрозам государство не готово, ни физически, ни законодательно, ни информационно. Чего именно нам не хватает и почему систему защиты населения стоит разрабатывать тогда, когда вирусы еще за порогом? Об этом эксклюзивно для «Дня» рассказал экс-советник министра по чрезвычайным ситуациям Украины Константин ГРИНЧУК.

— Константин, на ваш взгляд, есть ли вероятность того, что мы можем столкнуться с биологическими угрозами, должны ли мы учиться им противостоять?

— Чрезвычайные ситуации разного рода в последнее время для нас стали привычными. Вот недавно прошла волна резонансных пожаров. И только после этого государство начало понимать, что угрозы разного рода существуют. В настоящее время, например, президент Зеленский распорядился разработать закон, который должен усилить ответственность за несоблюдение норм безопасности. Но вообще, этого маловато. Для эффективной системы гражданской защиты должен быть целый комплекс мероприятий. Давайте смотреть на вещи реально: коронавирус принципиально отличается от угроз, которые раньше у нас были. Его сравнивают с птичьим гриппом, вирусом Эбола, но это не совсем правильно. Главное его отличие в том, что один человек способен в десятки раз быстрее заразить тех, кто вокруг. Если взглянуть на коронавирус с позиции безопасности государства, то его вполне можно воспринимать как биологическую угрозу, которая относится к отдельной группе угроз и имеет свой алгоритм реакции. К таким рискам мы должны быть готовыми не только из-за коронавируса. Напомню, что уже шесть лет наше государство находится в состоянии военного конфликта. Какое оружие применит против нас противник — мы знать не можем. И потому должны рассматривать вероятность того, что кроме танков и «градов», против нас могут использовать и опасные вирусы. В действительности достаточно легко запустить на территории государства эпидемии той же чумы или холеры. Мы должны это понимать и учитывать.

«РУКОВОДСТВО СИСТЕМОЙ ЗАЩИТЫ НАСЕЛЕНИЯ НЕ ВОЗЛОЖЕНО НИ НА КОГО...»

— Как должна быть построена система реакции государства на такой вид угрозы? Чего нам недостает?

— Чтобы противостоять биологическим угрозам, необходимо принять профильное законодательство. Единственное, чем мы сейчас можем руководствоваться, — это постановление Кабмина «О единой государственной системе гражданской защиты». Этого маловато. Необходим профильный закон, в котором каждое министерство пропишет, как будут функционировать подконтрольные им сферы в случае чрезвычайной ситуации. Также необходимы руководитель и профильный орган власти, который будет отвечать за безопасность населения и будет уполномочен давать рекомендации и указания центральным и местным органам власти. Стоит понимать, что биологическое оружие — это оружие массового уничтожения. Раньше защитой от него занимался штаб гражданской обороны. Это был рабочий орган Кабмина, а руководителем был премьер-министр. В 2013 году в Кодексе гражданской защиты сделали поправку и указали, что руководство гражданской защитой возлагается на комиссию Кабмина. А другими словами, ни на кого конкретно. В настоящее время, формально, за гражданскую защиту отвечает Государственная служба по чрезвычайным ситуациям. В соответствии с постановлением Кабмина, о котором я вспоминал выше, все профильные министерства создают свои подсистемы защиты по направлениям, а уже единой системой руководит ГСЧС. По моему мнению, это в полной мере невозможно. ДСНС находится в структуре Министерства внутренних дел. Николай Чечеткин является подчиненным Арсена Авакова. Поэтому, несмотря на постановление, он физически не сможет контролировать своего руководителя. В настоящее время руководство государства постоянно отмечает, что мы готовы к возможной эпидемии. Но, чтобы утверждать, что мы хотя бы начали готовиться к таким угрозам, должна быть структура, которая отвечает за гражданскую оборону, она должна иметь ответственного руководителя и финансирование. Ее работа должна быть прописана законодательно, в частности, в законе «О функционировании государства в особый период». Тогда мы без лишних консультаций будем знать, что в случае эпидемиологической угрозы мы должны, например, в каждой области подготовить 25 инфекционных отделений, направленных на определенное заболевание, то ли коронавируса, чуму, или сибирку. А если это не будет сделано, мы четко будем знать, кто виноват в срыве мероприятий. Его можно будет привлечь к ответственности.

«ЧТОБЫ ЛЮДИ НЕ ПРОТЕСТОВАЛИ, НУЖНО СЕРЬЕЗНО ГОТОВИТЬСЯ»

— На днях страну буквально всколыхнула эвакуация наших граждан, которые вернулись из Уханя. В частности, население отдельных регионов не хотело, чтобы этих людей принимали в их местных санаториях и оздоровительных заведениях. Как вы считаете, в чем причина этой массовой паники?

— Частично проблема была в местных руководителях. Вместо того чтобы успокоить людей, они в значительной мере подталкивали их на протест. Лично для меня такая позиция не понятна, но ее можно объяснить. В настоящее время в большой мере к власти пришли люди, которые имеют образование, очень удаленное от государственного управления (хорошо, если они вообще хоть какое-то образование имеют). И эти люди, будучи по факту главами гражданской защиты своего села, города, области, решают, как подойти к этой проблеме. При этом среди них нет людей, которые хотя бы знали, что с этим делать. Сыграла свою роль и неорганизованность процесса. Мы три недели решали, куда везти людей на карантин. За это время так и не смогли подготовить заведение, где их принимать. Соответственно, никто не знает, есть ли там нужные условия. По моему мнению, стоило для начала подготовить хотя бы несколько комнат, где будут размещать людей. Дальше привести туда средства массовой информации. Сказать, что вы все проверили, показать средства защиты, рассказать, где есть вода, все ли автономное. Объяснить, что вокруг заведения будут две границы окружения, никто туда не попадет и не выйдет до окончания карантина. Снять вот такой социальный сюжет. Но нет, не умеют они строить коммуникацию.

— Как должна быть организована карантинная система в этих случаях, чтобы сделать невозможным такое общественное напряжение?

— Если бы существовал соответствующий закон, были определены места карантина, такие вопросы не стояли бы вообще. Но для того, чтобы никто не мог протестовать, людей нужно размещать не в каком-то случайном санатории, а в серьезно подготовленном заведении. Должна быть охрана, полностью автономное обеспечение. Есть инфекции, которые передаются и через отходы, потому необходимо, чтобы канализация в случае чего не вытекла и не заразила весь район. Должен быть системный подход. Вообще стандартная практика для больших государств: делать карантин как можно дальше и как можно более изолировано. Для этого можно использовать даже остров. Если у нас нет на это возможности, такой же карантин при желании можно было организовать и на санитарном корабле где-то вблизи Одессы. Людей нужно обеспечить медицинской помощью, всем необходимым, разделить палубы, устроить автономную систему, чтобы отходы не выбрасывались в воду, и наблюдать. На протяжении 14 дней все хорошо — значит, они возвращаются домой. Можно наработать разные варианты решения проблемы и с ними выйти к населению и объяснить. Здесь не должен стоять вопрос: возвращать людей в Украину или нет. Это наши граждане, мы обязаны их эвакуировать. В настоящее время чиновники успокаивают население тем, что они эвакуировали здоровых людей. Но они не могут знать, действительно ли эти люди здоровы. Померить температуру — это еще не показатель. Симптомы могут проявиться через десять дней. Мы забираем своих людей не потому, что они здоровы, а потому что мы обязаны это сделать, для этого существует государство. Да и проблема здесь не в конкретном карантине. Инфекция может прийти откуда угодно и какая угодно. И сейчас мы видим, что для того, чтобы бороться с ней внутри страны, у нас ничего нет. Мы научились разрешать лишь точечные проблемы: где-то пожар, где-то взрывы. Но если проблема будет общегосударственного масштаба, у нас не будет средств, чтобы ее преодолеть.

«ЛЮДИ НАЧНУТ РАЗБЕГАТЬСЯ, И МЫ НЕ СМОЖЕМ ИХ ОСТАНОВИТЬ»

— Если в тот или другой момент мы обнаружим, к примеру, этот вид коронавируса на своей территории, как дальше должно действовать государство?

— В настоящее время у нас есть отдельные регламенты действий для разных специалистов. В частности, медики имеют регламенты работы при той или другой болезни и при коронавирусе в том числе. Но государственного регламента — нет. Вот, например, попадет какая-то инфекция в Киев. Он втрое меньший от Уханя. И что дальше? Люди со страха просто начнут разбегаться, болезнь быстро «расползется» по всей стране, и мы даже не имеем средств, чтобы это остановить. Если какое-то село мы еще сможем заблокировать, то большой город — нет. При этом люди, которые должны стоять в окружении, возможно, будут даже убегать первыми. Но это психология людей, они всегда боятся. Но есть еще государственная психология, государственное управление, которое должно сделать невозможными такие ситуации. Важно — не допустить, а не потом бороться с вирусом.

— Есть ли какая-то возможность организовать похожие меры безопасности по примеру Китая?

— Посмотрите видео из Уханя или Шанхая. Пустые проспекты, где стоят полицейские, народные дружины, по улицам ездит техника и люди со специальным оборудованием: проводят дезинфекцию тротуаров, дорог, стен. Людям запрещают выходить на улицу. У нас такого быть не может. Сегодня мы не способны провести дезинфекцию улицы необходимыми веществами. В лучшем случае мы провезем технику с немного большим количеством хлора по проспекту Победы, по Крещатику. Но это не останавливает передачу инфекции. Кроме дезинфекции, в каждой области должны иметься все необходимые средства, чтобы взять очаг заражения в окружение. Мы же не можем вывезти полицию или нацгвардию в поле и оставить. Нужно их обеспечить, ведь людей не выставляют на одну ночь. Эти вещи должны быть продуманы.

— Смогут ли инфекционные отделения наших больниц принять больных с таким типом вируса?

— Стоит понимать, что не все инфекционные отделения могут принимать любых больных. Есть отделения, в которые можно направлять людей с дизентерией, а в другие — с сибиркой. Это совсем разный уровень. Материально-техническое обеспечение меня вообще удивляет. Эти одноразовые защитные комплекты, которые нам сейчас демонстрируют, закладывались еще в советское время вместе с противогазами, в расчете на всех граждан. Они были на складах гражданской обороны и в бомбоубежищах. Там даже для грудных детей были специальные защитные коляски. В настоящий момент осталось мало что. А нам нужны тысячи одноразовых специализированных костюмов. Технологии пошли вперед, и такое бедное обеспечение ставит под угрозу в первую очередь медиков, которые будут работать с больными. Мы и так теряем квалифицированных врачей, а если их еще выкосит какая-то болезнь — наша медицинская система будет разрушена. Это касается не только врачей. Еще есть окружение, патрули, полицейские. Сейчас прошло уже достаточно много времени с того момента, как началась вспышка коронавируса. Средств защиты у нас до сих пор нет.  Если инфекция зайдет к нам при таком уровне готовности, который имеем сейчас, мы вообще ничего сделать не сможем. Поэтому мы должны работать с этой проблемой на опережение.