«Правый сектор» стал силой

Как пишет украинская «Википедия», которая знает почти все, «Правый сектор» — это стихийная организация, которая сформировалась после попытки жестокого разгона Майдана 30 ноября. Это образование соединило в себе значительное число объединений правого направления: «Тризуб» им. Степана Бандеры, «Патріоти України», «Білий молот» и т. п. 19 января именно активисты «Правого сектора» начали наступление на улице Грушевского, которое переросло в жесткое и длительное сопротивление силовикам. К этому можно добавить, что после противостояния на Грушевского, после баррикад, «коктейля Молотова» и сожженных «беркутовских» автобусов, после наглядной демонстрации того, что власть не сможет безнаказанно разгонять мирные манифестации, «Правый сектор» стал реальной и влиятельной политической силой. Причем силой всеукраинского масштаба. Как бы к нему ни относились, его признают как факт. Он превратился в фактор украинского политического бытия — рядом с «партией власти» с ее многочисленными сателлитами, парламентской оппозицией и «Громадським сектором» Майдана.

А недавно вместе с «афганцами» активисты «Правого сектора» заявили о желании принимать участие в переговорах между властью и парламентской оппозицией. Кроме того, появились заявления, что в будущем «Правый сектор» планирует создать собственную партию и перейти от революционной уличной к парламентско-политической деятельности. Каким путем пойдет дальше эта радикальная политическая сила, зависит не только от субъективных желаний ее лидеров, но и от общего хода событий в Украине, от того, будет ли все же найдено мирное разрешение нынешнего политического кризиса.

Иначе говоря, на правом фланге украинского политикума происходят сдвиги; ВО «Свобода» — опять-таки, в случае мирного развития событий — начинает протискаться на роль респектабельной правоконсервативной силы, а «Правый сектор» занимает ее место, зарекомендовав себя как готовое на крайние меры радикальное движение. Коснутся ли эти сдвиги мест «УДАРа» и «Батьківщини» — это пока еще открытый вопрос. По крайней мере оппозиция к «партии власти» на правом фланге и в центре политикума выкристаллизовалась.

А как же в этом контексте с левыми политическими силами? Ведь действующий режим должен вызывать их безумное сопротивление. Ведь речь идет не просто о капитализме, а о его наименее эффективной и наиболее грубой разновидности — олигархическо-клановом капитализме с ощутимым криминальным привкусом. А поэтому против него должны действовать и те левые, для которых целью является улучшение, социализация капитализма (так в 1960-е голландские коммунисты выдвинули лозунг: каждой семье этой страны каналов — своя моторная лодка, поскольку все остальное у людей уже есть), и те, которые искренне стремятся капитализм ликвидировать (считая, что все предыдущие провальные попытки такого сорта их не касаются, что именно они, наконец, построят Царство Божье на земле). В придачу, Европейский Союз — это именно то место планеты, где идеалы социальной справедливости нашли наибольшее воплощение, где левые политические силы если и не доминируют в политическом дискурсе и медиапространстве, то, по крайней мере, стабильно находятся там на одной из ведущих позиций. Поэтому и евроинтеграция, и утверждение цивилизованных норм жизни для Украины, и антиолигархическая революция — все это должно быть близким и родным для украинских левых, следовательно, на Майдане давно должен был появиться и «Левый сектор». Тем более что само название — «Правый сектор» — будто бы провоцирует создание и симметричного ему образования на левом фланге политического спектра. В рамках новейшего «Народного фронта», ведь такой фронт — это идея левых политиков, которая возникла в борьбе против разных форм диктатуры и ее угрозы, не так ли?

А то, что среди новейших левых живет крепкая традиция массовых акций протеста и баррикадных боев, доказали события последних лет в Греции. Когда эта страна вошла в полосу тяжелого экономического кризиса, вызванного популистской правительственной политикой, когда были приняты меры жесткой бюджетной экономии, то есть срезание раздутых социальных выплат, зарплат и пенсий, то и умеренные левые, и левые радикалы начали масштабные действия. Мотивация этих действий — другая тема, здесь же важно отметить их размах и упорство. Мирные манифестанты прорывали полицейские границы и блокировали правительственные учреждения; тысячи леваков-радикалов — как из самой Греции, так и из всего Евросоюза — штурмовали эти учреждения, захватывали их, вели настоящие бои с полицией. Бутылки с «коктейлем Молотова» летели и в полицейские ряды, и в окна министерств, и в помещения банков. Даже больше: на улицах сооружались баррикады, горели дома и автомобили. И такие всплески активности самых разнообразных левых в Греции происходили не раз. Иначе говоря, пример перед глазами. Но...

Но бороться с олигархическим строем левые политические силы Украины не желают.

Разумеется, что о КПУ здесь речь не идет. Ничего общего с левым движением, кроме части фразеологии, эта партия никогда не имела и никогда не будет иметь. Практика деятельности этой организации дает возможность оценить ее как партию защиты интересов большого капитала — сначала это были «красные директора» юга и востока Украины, которые реально присвоили в начале 1990-х еще номинально «общенародную», государственную собственность. Потом это стал олигархический капитал «кремлевских чекистов» и их приближенных и доверенных лиц. Все призывы КПУ немедленно втянуть Украину в Таможенный и Евразийский союзы реальны и являются защитой интересов российской олигархии — приходите, владейте нами! Вместе с тем КПУ выступает и сателлитом олигархов Украины, вступая с олигархическими партиями в парламентские коалиции и голосуя за нужные нынешней «партии власти» законы. КПУ играет на ностальгии за советскими временами определенных групп избирателей и регионов страны. А в последнее время — скажем, на выборах в Верховную Раду в 2012 году — КПУ взялась эксплуатировать ксенофобские относительно США, Евросоюза и Запада в целом сюжеты. И почему-то фамилии западных банкиров в агитационных материалах коммунистов были подобраны преимущественно по тому же признаку, что и у доктора Геббельса.

Но вроде бы существуют и другие левые организации, не так ли? Где они? Ведь Майдан должен был бы стать делом чести украинских левых (при условии, что они действительно украинские и действительно левые). Да-да — повторю это еще раз — борьба за европейские ценности (а где зародились и в наибольшей степени воплотились левые идеи во всем их разнообразии?) и против олигархии — это дело святое для настоящих левых. А широкий «Народный фронт» в постколониальном государстве (еще более столетия назад тогдашние марксисты определили, что Украина является «колонией европейского типа» и ее пролетариат вместе с крестьянством и буржуазией имеет общий интерес — независимость) — это тоже азбучная истина для настоящих левых. Но...

Конечно, на Майдане с самого начала присутствовали и левые, и леволиберальные интеллектуалы, художники и студенты. Есть там даже группы, которые в свое время покинули Соцпартию из-за политики ее руководства, и левые студенческие группы. Но отсутствует организованная мощная левая, даже леворадикальная, структура. А следовательно, отсутствует (как и во всей украинской политике, кстати) боевой «Левый сектор».

Почему так произошло? У меня нет готового ответа на этот вопрос. Между тем он не является чем-то сугубо теоретическим, не важным для политической практики. Ведь мощное левое движение — это и мощные независимые профсоюзы, способные если не свалить олигархический строй, то существенно ограничить корыстолюбие олигархов и заставить их вкладывать деньги не только в футбол и имения, но и в модернизацию производства и развитие социальных услуг. Это способность миллионов наемных рабочих проводить в случае необходимости широкомасштабные акции по всей стране, вплоть до общенациональных забастовок. Это ощущение защищенности шахтеров и металлургов, сегодня вынужденных надеяться только на доброту «хозяев жизни». И вообще, национальный политический спектр так же, как и национальная культура, должен быть полноценно структурирован, иметь все главные элементы и составляющие.

Разумеется, что одним предложением здесь не отделаешься — проблема отсутствия в Украине левизны является многомерной. Однако обратим внимание на один только фактор. Кто больше всего заинтересован в отсутствии «Левого сектора» — и на Майдане, и в большой политике? Отечественный олигархат, высшее чиновничество и те же «кремлевские чекисты», которые мечтают контролировать Украину и прилагают ради этого большие усилия. Удачно сыграв на субъективном факторе, им удалось де-факто уничтожить Соцпартию, которая имела шанс стать влиятельной европейской, а одновременно и украинской левой политической силой. Им удалось имплантировать в Украину российское политтехнологическое изобретение — молодежные левые группы, марширующие под немного переиначенным сталинским лозунгом «Долой фашизм, долой капитализм!», — ведь этот теоретически безграмотный и практически самоубийственный лозунг направляет левое движение в бездну. Им удалось забить мифами о «евронацистах» головы миллионов украинцев. Но ограничиваются ли этим причины отсутствия «Левого сектора» на Майдане — вот в чем вопрос.