Пять аспектов

Советом национальной безопасности и обороны Украины на последнем заседании 12 марта вероятность масштабной агрессии оценена как высокая. С учетом этого было принято решение о введении комплекса мер по усилению оборонных возможностей Украины, более эффективному использованию потенциала оборонно-промышленного комплекса Украины, обеспечению Вооруженных сил Украины и других военных формирований новым вооружением и военной техникой.

О наращивании и приготовлении к использованию сухопутных группировок войск на Востоке много пишут в прессе, эта тема достаточно активно обсуждается в экспертной среде.

А КАКОВА СИТУАЦИЯ НА МОРЕ?

Российское военное присутствие в Крыму увеличивалось практически весь прошлый год: усилена авиационная группировка, оснащена новым вооружением морская пехота, проведено комплексное восстановление ряда боевых кораблей ЧФ РФ, в Крым переброшены новейшие ракетные комплексы (оперативно-тактические — «Искандер» и противокорабельные — «Бастион», обе, как и бомбардировщики Су-24 могут нести ядерный боезапас).

Продолжается интенсивная подготовка кораблей, флотских частей и подразделений. Недавно комиссией под руководством министра обороны на ЧФ РФ проведена проверка морской пехоты с приведением ее в боевую готовность. Следует отметить, что морская пехота ЧФ РФ — исключительно наступательный компонент для ведения десантно-штурмовых действий по захвату и удержанию плацдармов на побережье противника.

Уже летом этого года ЧФ РФ пополнится новейшим многоцелевым фрегатом проекта 1135.6 «Адмирал Григорович» (всего в серии для ЧФ — 6 таких кораблей, кстати, на первых трех будут украинские турбины, которые уже поставлены в РФ).

До конца 2015 года в Севастополь придет еще один фрегат проекта 1135.6 (всего на ЧФ будет шесть таких кораблей), два малых ракетных корабля и две новейшие дизель-электрические подводные лодки проекта 636.3 (всего на ЧФ планируется иметь шесть таких подводных лодок). Все отмеченные корабли будут иметь исключительно контрактные экипажи.

Для чего именно такой состав сил?

Фрегаты имеют современное ударное ракетное и мощное противовоздушное вооружение коллективной обороны на борту. Подводные лодки — высокую боевую эффективность с возможностями применения ракетно-торпедного вооружения. Малые ракетные корабли — высокоскоростное противокорабельное оружие (кстати, они планировались для службы на Каспии, но решение изменено — перебрасываются на Черное море).

Характеристики усиления наступательной группировки ЧФ РФ благодаря пополнению, которое планируется до конца текущего года (всего — до 40 противокорабельных крылатых ракет, до 72 зенитных ракет коллективной ПВО, радиоэлектронное, палубное авиационное и другое вооружение) свидетельствует об активном формировании сил для решения двух групп задач:

— в условиях гибридной — блокирование морских коммуникаций, прекращение (затруднение) морехозяйственной деятельности противоположного прибрежного государства (до 160—180 миль по фронту и до 80—90 миль вглубь);

— в условиях масштабных боевых действий — обеспечение боевой стойкости сил высадки морского десанта в прибрежном районе (пространственные показатели района — подобны указанным выше) для захвата, удержания и расширения плацдармов на десантно-доступных участках побережья противника.

Давайте наложим кальку этих оперативно— тактических расчетов... на турецкое Причерноморье: маловато будет. Переместимся на север Черного и Азовского морей — как раз. Стечение обстоятельств?

Кроме отмеченных индикаторов, существуют и другие. К ним можно относиться по-разному. Но, опыт свидетельствует: тот, кто их игнорирует — проигрывает. Вывод очевиден: нам нужен потенциал сдерживания и мы должны быть готовы адекватно реагировать на целое поле угроз национальной безопасности Украины по морскому направлению.

Возникает нериторический вопрос: а как у нас с этим адекватным реагированием, то есть защитой национальных интересов на море? Для формирования ответа предлагается анализ пяти аспектов.

ПЕРВЫЙ — СТРАТЕГИЧЕСКИЙ

В любом деле все начинается с концептуальной идеи, перспективного виденья, то есть стратегии. Экспертам понятно: нужна обоснованная национальная стратегия возрождения и развития Военно-Морских сил Украины для защиты государства от угроз с моря. В то же время то, что в последнее время происходило вокруг ВМС, Украине оптимизма в стратегическом контексте не добавляет (следует отдать должное министру обороны — его решение отменить выведение штаба ВМС из Одессы сыграло позитивную роль. Но это решение, скорее, правильная реакция на потенциальную проблему, чем часть системного виденья будущего флота).

Для инициирования формирования стратегии нужны две вещи:

— во-первых, понимание командованием ВМС и руководством Генштаба как в оперативно-стратегическом измерении реагировать на угрозы на море. Это должно делаться на основании глубокого анализа реальных угроз и выработки целесообразных вариантов построения системы реагирования. То есть нужна обоснованная стратегическая военная экспертиза с четкими приоритетом и стоимостными показателями. Но это не только необходимый комплект вооружения, военной техники и материальных средств — это в первую очередь, приемы и способы, варианты создания, подготовки и использования комплекта сил (войск) для достижения военной победы. Согласен с Джорджем Волошиным, что в большинстве войн поражение (или победа) были значительно больше связаны со стратегией, тактикой, мотивацией и лидерством, чем с разницей в военной силе и огневой мощности;

— во-вторых, цивилизованные политико-военные отношения на высшем уровне. Их суть можно определить одной фразой: культура принятия политических решений относительно определения спектра военных задач и обеспечение необходимых для их решения ресурсов на основании профессиональной военной экспертизы. Это искусство политико-военного управления, когда политики видят и понимают стратегическую картину целиком (оперативно-стратегические задачи обороны, целесообразные возможности войск (сил) для их выполнения и ресурсы, которые направляются на их создание (поддержание), а военные способны обеспечить профессиональную военную экспертизу. В действительности наилучшее сбалансирование отмеченных трех составляющих (задачи-возможности-ресурсы) является необходимым условием достижения эффективного результата в обороне страны, достаточное условие — победное военное искусство военных профессионалов, эффективное управление и действенная логистика.

Целесообразно в кратчайшие сроки инициировать и сформировать отмеченную стратегию, утвердить ее на политико-военном уровне и обеспечить последующую реализацию. Без этого практические действия политиков и военных будут разбалансированными. Результат известен: реальные боевые возможности не будут иметь необходимого уровня, а действия врага будут выглядеть неожиданным сюрпризом.

ВТОРОЙ АСПЕКТ — ВОЗМОЖНОСТИ

Он, кстати, следует из первого. Речь идет о достижении необходимого уровня боевого потенциала ВМС для обеспечения сдерживания противника и адекватного ответа в случае его нападения. В сущности, ничего нового или тайного. Не является также тайной, что боевой потенциал любых Военно-Морских сил — это набор разнообразных платформ с профессиональным и мотивируемым личным составом: боевых кораблей с подготовленными экипажами, морской авиации с обученным летным составом, мобильных береговых войск, системы берегового наблюдения, частей боевого и специального обеспечения и много другого.

Известно, что большинство платформ, которые остались в ВМС Украины, были унаследованы от ЧФ ВМФ СССР. Они давно исчерпали сроки эксплуатации и ресурс оборудования, должны быть заменены. Кроме этого, они были спроектированы и построены для выполнения задач в составе советских группировок войск (сил), которые существенно отличались от того, что необходимо для защиты национальных интересов Украины на море.

То есть нужны новые платформы. В то же время за весь период независимости Украины общие потребности ВМС удовлетворялись, как правило, на уровне 10—12%. Иногда — на 7%. Лишь два раза — на 32 и 35%. Причины этого — критическая слабость морской составляющей в национальной политической культуре, отсутствие военно-морского присутствия в структурах центрального аппарата (МО/ГШ) и крайне ограниченное финансирование потребностей ВМС. Сколько было написано докладов, подготовлено расчетов, оббито порогов и получено подписей высших должностных лиц, в том числе под национальной программой кораблестроения — отдельная тема. Но продвижение дальше больших и малых бумаг происходило очень медленно. Именно поэтому в течение последних 23 лет углублялась пропасть между целесообразной моделью обороны Украины на море и реальными возможностями военно-морской группировки для этого.

К сожалению, ситуация не изменилась к лучшему и ныне. В начале января СМИ анонсировали утвержденные показатели оборонного бюджета 2015 года, в котором 14 млрд. грн было предусмотрено на развитие вооружений (читай — на закупку вооружений и военной техники). Но в основном документе по закупкам вооружений и военной техники в интересах обороны — Государственном оборонном заказе (дальше — ГОЗ) практически забыли о ВМС: было заморожено строительство главного многоцелевого корвета, а закупки флотской номенклатуры — крайне ограничены.

В то же время была запланирована закупка у иностранного производителя 10 военно-морских изделий по цене 535 тысяч евро (за единицу). Это когда в Украине есть известный в мире производитель, который предлагает построить комплексную систему (не отдельные изделия для решения локальной задачи, а комплексную систему (!) с уже реализованными «в металле» составляющими) по значительно меньшей цене (!) и значительно более эффективную. При всем уважении к иностранному поставщику, в отличие от него в предложенной украинским производителем системе предусмотрены национальные ноу-хау, которые в виде высокотехнологических военно-морских изделий успешно экспортируются в другие страны (!) Эта национальная система является крайне необходимой для обороны государства с моря, о чем говорят специалисты Военно-Морских сил. Но национальной системы почему-то нет у ГОЗ! Где логика?

Нет логики в закрытости и построении  «сверху-вниз»  системы государственных закупок в интересах обороны. Именно поэтому она не эффективна. Совсем другой подход «снизу-вверх» демонстрируют волонтеры: в тесном взаимодействии с войсками и в интересах войск (сил) создают и везут на передовую современные планшеты, дроны, радиостанции и многое другое. И войска говорят: дайте еще. Парадокс: почему по ГОЗ не закупается реально необходимое войскам?

Еще один аспект в контексте ГОЗ. Это неправильно, когда о решении по закупкам становится известно ни из объявления прозрачного тендера, ни из технического задания, ни из экспертного обсуждения. Такой подход не создает конкурентную среду, имеет целый ряд коррупционных рисков, не работает  эффективно на оборону. К сожалению, именно так обстоят дела в «нашем королевстве».

Следует заметить, что пополнение корабельного состава является крайне важным вопросом в контексте необходимых военно-морских возможностей. В сущности, это вопрос выживания Украины как морского государства. В действительности существует ряд опций: строительство кораблей на собственных верфях, призыв и дооборудование гражданских средств водного транспорта, получение кораблей по импорту (на разных условиях). Все они должны работать, но это требует профессиональных усилий и соответствующих ресурсов.

Как правило, ВМС в развитых странах имеет повышенный бюджетный коэффициент 1,1 к проценту численности в составе вооруженных сил. Именно поэтому они с моря влияют на берег, а не наоборот. И делают это достаточно эффективно! При таком подходе в Украине в 2015 году из предусмотренных оборонным бюджетом средств на закупку вооружения и военной техники морской номенклатуры должно быть направлено около 2,3 млрд. грн — при правильной расстановке приоритетов это позволило бы уже в этом году решить крайне важные вопросы: спустить на воду главный национальный корвет и начать его достройку, а также подготовку к швартовым испытаниям, заложить второй корвет, построить ряд малых боевых кораблей, создать современную систему выявления угроз с моря и реализовать ряд других актуальных для национальной безопасности проектов. К сожалению, этого нет.

Когда-то со стапелей только одного из николаевских судостроительных заводов каждые 8 месяцев спускался на воду большой противолодочный корабль водоизмещением 4—9 тысяч тонн. В стране, которая имеет верфи для строительства любых классов боевых кораблей — от катера до авианосца,  четыре долгих года уже прошли с начала строительства главного многоцелевого корвета проекта 58250, но продвижение вперед незначительное. О подобном подходе когда-то Уинстон Черчилль достаточно метко и мудро сказал: «Медленное строительство эсминцев напоминает разведение медленных скаковых коней!»

Не менее важен вопрос приоритетов: без этого средства будут размываться, а эффективность их использования будет стремиться к нулю. Мудростью любого государственного руководителя является определение приоритетов в бюджетной политике и строгое следование им. С этим сложно не согласиться. Но, к сожалению, с приоритетами у нас тоже серьезные проблемы: со стороны флотского руководства лоббируется вопрос восстановления одного из кораблей из состава ВМС, которому исполнилось 39 лет, с затратой на это около 1 млрд грн. Вкратце это означает следующее: прямое выбрасывание денег на ветер! Опыт свидетельствует: капитальный ремонт корабля с таким сроком эксплуатации (нормативные сроки исчерпаны практически дважды) нецелесообразен, это двойные работы и затраты по сравнению с постройкой новой единицы: нужно будет с него снять практически все до кабель-трасс включительно, потом установить все новое (или восстановленное, которое, кстати, морально и физически устарело) и практически полностью переварить корпус, заменить (снять-восстановить-поставить) донно-забортную арматуру и прочее. На выходе будет двойная цена с нулевым эффектом. Лучше было бы эти средства использовать на постройку нового корвета или OPV.

Непонятно также, почему ремонт кораблей ВМС разделен между Киевом (Генштабом) и Одессой (командованием ВМС). Для чего? Какая целесообразность такого решения? Это вообще нонсенс: ремонт корабельного состава является номенклатурой командования ВМС, командующий несет персональную ответственность за боеготовность сил флота. Для обеспечения выполнения поставленных задач он персонально утверждает циклический план использования кораблей на год и организует возобновление их готовности (ремонт). Это флотская аксиома! На практике все с точностью до наоборот: командующий второстепенное оставляет себе, а ремонт основных боевых единиц передает на Киев, где не созданы структуры обеспечения ремонта. Он знает об этом, но что, чем хуже, тем лучше? Какая-то странная ситуация. Кто-нибудь в Минобороны и Генштабе может в ней разобраться?

В контексте упомянутого принципиально следующее: потеря времени и возможностей сегодня может обернуться в десятки раз большими расходами и проблемами в последующие годы. Как учет, так и игнорирование вышеприведенных рекомендаций на практике будет иметь исключительное, в то же время полярное, значение в контексте нейтрализации угроз национальной безопасности на море, обеспечения украинских суверенных прав в морском пространстве.

ТРЕТИЙ АСПЕКТ — ЛИДЕРСТВО

Безусловно, лидерство не ввести директивой или приказом, это поле руководителя с соответствующими знаниями, опытом и ментальностью. Оно становится стандартом в организации, где: есть четкая, обоснованная и понятная на всех звеньях управления стратегия; существует минимальное властное расстояние, то есть старший начальник уютно чувствует себя среди младшего персонала, а подчиненные могут открыто с ним говорить; поддерживается постоянная связь с низшими звеньями, руководитель часто спрашивает подчиненных: «что мы делаем не так и где необходимы изменения?»; приветствуются идеи и аргументы, а не поклон головы и бравурные речи о том, какой руководитель «мудрый»; используются мозговые штурмы, аргументированная дискуссия как способ обоснования и выработки оптимального решения руководителем; стимулируется разумная инициатива, в то же время существует ее четкая грань с самодеятельностью; извлекаются уроки из любых событий, удачных и неудачных; потребности в обеспечении формируются снизу вверх, а не сверху вниз; существует военно-политическая подотчетность перед обществом.

К сожалению, у нас система лидерства в западном понимании не развита: то, что является по сути слепком вертикально ориентированной закрытой советской административно-командной системы. В ней слишком ценятся звания и должности, а не современный менеджмент и результаты, личная лояльность и преданность не должны иметь приоритет перед профессионализмом и инициативой. Именно поэтому носители ментальности развития, которые имеют аргументированную позицию, убеждение в необходимости изменений и приводят логичные аргументы, часто вытесняются устаревшей системой под любым предлогом, даже самым невероятным и изощренным. Печально, что в командовании ВМС присутствуют такие «стандарты». С подобным «лидерством» лучших результатов ждать не приходится, оно требует перемен.

Лидер — это тот, кто находит возможности генерировать и внедрять целесообразные изменения, а не замораживать их. Вспомните слова Эдварда Гиббона: «Ветра и волны всегда на стороне самых талантливых навигаторов».

В этом контексте рекомендую флотскому руководству начать с трех направлений: во-первых, не бояться горизонтальных связей с обществом, в первую очередь, выстраивать нормальные стратегические коммуникации с волонтерами; во-вторых, делать ставку не на авторитарные методы руководства, а на аргументы и логику подчиненных, стимулирование их инициативы, опыт свидетельствует, что это будет правильный выбор; в-третьих, учиться лидерству, положить начало курсам лидерства в системе военного образования и повышения квалификации персонала.

ЧЕТВЕРТЫЙ АСПЕКТ — КАДРОВЫЙ

Понятно, что без обученных, опытных и мотивированных кадров невозможно достичь позитивного результата. Например, невозможно быть дирижером оркестра, если не обладаешь профессиональными музыкальными знаниями. Или запустить на орбиту спутник. Или управлять кораблем. Это аксиома жизни.

К сожалению, это не является аксиомой для военно-политического руководства. Вышесказанное привело к тому, что должность главного инспектора Военно-Морских Сил в Минобороны занимает генерал с исключительно сухопутным бекграундом, который ни дня не служил на флоте. При всем глубоком уважении к его военным знаниям и служебному опыту (они действительно значительные) — это неправильно. Аналогичная ситуация в Генштабе. Он должен быть межвидовым, только так в главном органе военного управления можно сбалансировать задачи и интересы всех видов Вооруженных Сил, а не только Сухопутных войск, достичь взаимосовместимости и слаженности совместных действий. В то же время, на практике все иначе.

В условиях отсутствия в центральном аппарате военных моряков странным выглядит спланированное сокращение должностей отдельных флотских специалистов. Например, должности заместителя начальника штаба Военно-Морских Сил по евроатлантической интеграции. Вспоминаю, с каким трудом нам удалось сохранить эту должность в прошлые годы. Сделанное офицерами, которые на флоте в разные времена возглавляли евроатлантическое направление, дорогого стоит. Это огромное количество контактов, совместных мероприятий и реализованных программ, подготовка персонала, реальная военно-техническая помощь (которая сейчас крайне необходима) и многое другое. Что со всем этим будет дальше? Кто станет заниматься углублением отношений с флотами стран Альянса и реализацией наработанных возможностей? Кто будет отвечать за взаимосовместимость? Почему снижается уровень этих отношений? Вроде как мы движемся на Запад, но как-то странно. Очень странно. Интересно было бы услышать ответы на эти вопросы и аргументированные мотивы такого сокращения от того, кто придумал все это. Может, тогда многое относительно ценностей и приоритетов конкретных персоналий стало бы на свои места.

Причины указанного — в устаревшей ментальности руководителей, которых устраивает существующая система. Но такое было бы невозможным, если бы система управления карьерой была прозрачной, построенной по западным принципам с введением независимого (электронного) тестирования, четкими критериями и рейтингово-конкурсной системой. Изменения в карьерном менеджменте назрели давно.

Справедливости ради следует отметить, что в последнее время из волонтерского движения в Минобороны пришла группа людей, которые заинтересованы в прозрачности и открытости системы, привносят в нее лучшие мировые стандарты эффективности и качества. Их немного, но они имеют доверие и карт-бланш на перемены от общества. Достаточно активен и конструктивен подход группы волонтеров, занимающихся решением проблематики ВМС.

В то же время, к сожалению, критическая масса таких специалистов не создана, несмотря, в частности, на огромное количество офицеров и служащих, прошедших world-class подготовку за рубежом, — они долгое время остаются на второстепенных должностях. Еще раз (наверное, в десятый) советую руководству Минобороны использовать их потенциал, он действительно существенный. Именно эти люди могут предоставить профессиональную военную экспертизу, стать драйверами целесообразных перемен на пути генерирования и наращивания эффективных боевых возможностей войск, а никак не генерирования и наращивания бумажек.

ПЯТЫЙ АСПЕКТ — СТРУКТУРНЫЙ

В существующем состоянии, когда возможности ВМС ограничены, целесообразно определить приоритетное поле задач, где действия ВМС в существующем боевом составе могут быть наиболее успешными, усилить их в разведывательно-огневом и логистическом отношении. Под эти задачи следует сформировать обоснованную транзитную структуру ВМС, которая даст возможность осуществлять управление имеющимся составом сил. Вариантом такой структуры может быть: представительство ВМС в министерстве обороны, командование и штаб ВМС — в Одессе, военно-морские базы в Одессе (с тремя пунктами базирования) и в одном из пунктов базирования на Приазовье с соответствующим перераспределением в бригадно-дивизионном звене имеющегося состава сил, а также закладкой механизмов максимально быстрого пополнения боевого состава.

Важна структурная реформа менеджмента ресурсов для обеспечения развития и наращивания боевой готовности сил флота. В рамках этой реформы целесообразно создать в составе Минобороны департаменты видов Вооруженных Сил с функциями формирования концепций, доктрин, программ развития, закупок вооружения и военной техники, а также формирования системы стандартов подготовки, с полномочным руководством (на уровне заместителя министра или секретаря вида), а финансы на текущие потребности (ремонт, обучение и подготовка, содержание персонала) отдать в распоряжение командующего ВМС. Такой подход досказал свою работоспособность в странах Европы и США.

Дальнейшее развитие ВМС Украины следует ориентировать на гарантированное решение задач обороны государства на море. Эти задачи условно можно разделить на три группы: защита национальных интересов в ближней, дальней морских зонах, а также в отдельных жизненно важных для Украины районах мирового океана. На самом деле, ряд задач может быть решен одним и тем же нарядом сил в разное время.

В то же время эти задачи, сформулированные на основе политического решения, о котором шла речь ранее, являются определяющими относительно перспективной структуры и возможностей национального военного флота. Вариантом такого политического решения по ВМС может стать определение следующих задач:

— защита от критических с точки зрения защиты территориальной целостности угроз в ближней морской зоне (прежде всего, противоподводнодиверсионная и противодесантная оборона портов и баз, защита морской производственной деятельности), а также в исключительной морской экономической зоне (на континентальном шельфе);

— обеспечение безопасности национальных морских перевозок и совместных с другими странами проектов в Черном, Азовском и Средиземном морях;

— отдельные задачи в океанской зоне на периодической основе (в рамках коллективных усилий по защите судоходства от пиратов и международного терроризма).

Структурой национального флота под эти задачи может быть: департамент ВМС в Минобороны и соответствующее военно-морское представительство во всех (!) структурах Генерального штаба; штаб ВМС (в Одессе); бригада многоцелевых боевых кораблей (класса фрегат-корвет); бригада сил охраны водного района (класса OPV); две-три бригады боевых катеров разного назначения; морская авиационная бригада с противокорабельными, противолодочными и поисково-спасательными возможностями; войска береговой обороны, в частности морская пехота и береговые ракетно-артиллерийские войска; две-три военно-морские базы с развитой системой маневренного базирования и обеспечения действий сил флота; структуры оперативного (боевого) обеспечения; Военно-Морская Академия, научный центр сопровождения создания вооружения морской номенклатуры и научно-испытательный центр.

Безусловно, приведенные предложения относительно структуры ВМС — это варианты. Могут быть другие, главное, чтобы они были способны защитить государство от ударов с моря. В то же время хотел бы предостеречь от реализации концепций наподобие «давайте оставим то, что есть, а там разберемся». Это будет напрасной тратой времени, человеческой энергии и ресурсов. Исторический и современный опыт свидетельствуют: потешные войска (силы) являются самообманом, в критический момент они не защитят.

«Хороший флот не для того, чтобы провоцировать войну. Это надежная гарантия мира», — когда-то сказал Теодор Рузвельт.

*  *  *

Понимание вышесказанного и адекватные шаги необходимы, как воздух. Ожидание и наблюдение будет худшим вариантом в сложившейся ситуации.

Не следует забывать о море.