Разрыв с Московией

И это понятно. Сейчас отношения между Украиной и Польшей не такие, как хотелось бы — особенно это касается гуманитарной сферы. Хотя Гадячский договор 1658 г. как будто и не «щекотливое» для обеих сторон событие. Более того — его при желании можно рассматривать как пример понимания. Ведь согласно данному договору Украинское гетманское государство становилось автономной частью Речи Посполитой, имея свои правительственные структуры, военные формирования, казну и тому подобное. Ну чем не пример сотрудничества!

Но почему-то это сотрудничество не вызвало особого энтузиазма ни у польских, ни в украинских историков. Некоторые из последних, например Михаил Грушевский, дали негативную оценку договору.

И все же данный договор — интересный момент в нашей истории. Несмотря на его отдаленность, некоторые его моменты остаются актуальными для нас, в частности в плане построения отношений между украинцами, поляками и россиянами.

История данного договора следующая.

Гетман Иван Виговский, пришедший к власти сразу после смерти Богдана Хмельницкого в 1657 г., решил дистанцироваться от Московского государства и вместе со своими сподвижники начал переговоры с должностными лицами Речи Посполитой. Результатом этого стал заключенный 16 сентября 1658 г. Гадячский договор (Гадячская комиссия).

В целом, можно констатировать, что Гадячский договор заключался в непростых обстоятельствах. Сработали здесь разные факторы. И каждая сторона имела свои интересы, не всегда совпадавшие между собой.

Согласно договору, Украина возвращалась под власть Речи Посполитой, но не как простая провинция, а как отдельная автономная структура, подобная Великому княжеству Литовскому.

Именно на этом пункте исследователи преимущественно акцентировали внимание. На самом деле указанный пункт не стоит на первом месте. Да и, в целом, он нечеткий, размытый.

На первом месте в договоре стоял вопрос о православной церкви, ее статусе, правах церковных иерархов. Об этом в документе говорится очень широко:

«Віра грецька стародавня, як така, з якою стародавня Русь приступила до Корони Польської, щоб залишалася при своїх перевагах та вільнім уживанні, доки мова руського народу сягає в усіх містах, містечках, селах, як у Короні Польській, так і у Великому князівстві Литовському, також на сеймах, у військових трибуналах, не тільки в церквах, але публічно в процесіях, в навіданні хворих зі святою євхаристією, у похованні мертвих і в усьому так, як вільно й публічно вживає свого набоженства римська віра.

Тій же вірі грецькій надається воля відновлення церков, законів (имеются на виду монашеские ордена. — П.К.), монастирів нових і обновлення та поправи старих».

Далее предусматривалось, что не должно быть никакой протекции «вірі, котра є супротивною вірі грецькій православній, котра роздор примножує між римським і давньовгрецьким законом». В этом случае имелось в виду униатство. Представители этой веры не должны основівать церкви, монастыри, разные фонды. Фактически униатская церковь теряла свои права.

Правда, по сравнению с первым вариантом Гадячского договора, вопрос об унии подавался в компромиссном виде. Украинская сторона вообще требовала ликвидации унии. По крайней мере такие требования встречаются в документах Богдана Хмельницкого. Подобное требование выдвигалось сначала, когда заключалось Гадячское соглашение. Но за более чем полвека существования униатская церковь, поддерживаемая властью Речи Посполитой, как таковая состоялась. Она имела немало сторонников, в т.ч. среди руськой шляхты. Ликвидировать ее за один раз было нереально. Также эта конфессиональная структура пользовалась поддержкой в правительственных кругах. Поэтому в этом вопросе так или иначе приходилось идти на компромисс.

Упомянутый вопрос не был первостепенным для казацкого сословия. По крайней мере он не задевал непосредственно интересы казаков. Поэтому в начале восстания под руководством Хмельницкого в казацких требованиях не стоял вопрос об унии.

Однако этот вопрос был важным для православного духовенства Украины. Униатское духовенство для него было конкурентом, отнимая у православных немало «хлебов духовных», то есть земель и других материальных благ. Виговский и его соратники, которые хотели иметь поддержку православного духовенства, должны были, соответственно, требовать ликвидации унии. В конце концов, это требование стало популярным в казацкой среде, в частности среди старшины. Ее представители во время переговоров относительно изменений в Гадячском договоре требовали, чтобы гетман заверил, чтобы в «Чигирине, Переяславе, Корсуне и Белой Церкви унии не было».

Согласно Гадячскому договору, в Киевском, Брацлавском и Черниговском воеводствах  руководители римской, то есть католической, церкви теряли право иметь юрисдикцию над местным населением. Управление в этих воеводствах осуществлялось бы представителями православной веры. В упомянутых воеводствах деятельность римо-католиков значительно ограничивалась. Это должны были быть территории, где бы господствовало православие. При этом в Киевском воеводстве все правительственные и сенаторские должности должны были отдаваться лишь православным шляхтичам, а в Черниговском и Брацлавском воеводствах сенаторами должны были быть попеременно православные и католики. Но все они должны были быть родом из этих воеводств и иметь здесь собственность.

Согласно Гадячскому договору, предусматривалось предоставление мест в сенате для киевского митрополита, а также четырех руських епископов — луцкого, львовского, перемышлського и холмского. Кроме того, место в сенате резервировалось и для одного православного епископа из Великого княжества Литовского — епископа мстиславского. Правда, не предусматривалось сенатское место для епископа черниговского.

В Гадячском договоре также говорилось, что в тех землях Польского королевства и Великого княжества Литовского, где распространяется православие, его верующие должны пользоваться свободами. Принадлежность к православию не должна быть преградой, чтобы занимать соответствующее властное положение, в частности места в магистрате.

Кроме того, предусматривалось существование для православных двух академий. Одна из них должна была находиться в Киеве и пользоваться такими же правами, как академия Краковская. Еще одну академию планировалось создать в соответствующем для этого месте. Конечно, это должны были быть конфессиональные школы. В договоре делалось специальное предостережение, что в этих академиях не должно быть профессоров, учителей и студентов, относящихся к «сектам» арианской, кальвинистской и лютеранской.

Предусматривалось создание и других культурных институций, которые имели бы православный характер: «Гімназії, тобто учительні доми, колегії, школи та друкарні, скільки їх потрібно буде, вільно стане встановлювати без перепон та вільно науки відправляти і книги друкувати всілякі і з суперечками про віру, тільки без наруги і без урази королівському маєстатові».

Как видим, статус православной церкви и ее верующих прописывался в Гадячском договоре довольно детально. О привилегиях этой церкви также говорилось в соглашениях, которые заключал Богдан Хмельницкий с поляками. Однако если проанализировать документы этого гетмана в начале восстания, то видим, что даже когда фигурировали церковные вопросы, то стояли они на заднем плане. Так, в декларации короля Яна Казимира Войску Запорожскому, которая была дана в августе 1649 г. (данный документ часто называют Зборовским договором), лишь в 8-м пункте говорится о «замішанні унії» и о том, чтобы православные свободно пользовались церковными имениями. Предусматривалось там также, что Киевский митрополит должен заседать в сенате. Примерно так же вопросы религии трактовались и в Белоцерковском договоре, заключенном Гетманатом и правительственными чиновниками Речи Посполитой в 1651    г. Там лишь декларировалось, что «религия греческая» «має бути утримана в давніх вольностях, згідно давніх прав». А в Мартовских статьях 1654 г. лишь в пункте 18-м поднят религиозный вопрос, где сказано, что царь должен дать жалованную грамоту на владения для митрополита и других духовных лиц. Правда, еще в двух статьях (13 и 17) религиозные вопросы затрагивались в связи с другими вопросами.

В Гадячском договоре имеем другую картину. Вопрос православной церкви не только ставится на первое место, но и детально расписывается. Предусмотрены были привилегии не только для православных иерархов, клириков, но и для православной шляхты и мещан. Делалось это, вероятно, не только для того, чтобы угодить православному духовенству и заручиться его поддержкой. Кажется, создатели договора рассматривали этот вопрос в более широком плане.

Православная церковь для них — одна из основополагающих ценностей народа руського. Об этом прямо не говорится в договоре, но его создатели фактически связывали руськую, собственно украинскую, этническую принадлежность с православной принадлежностью. В этом при желании можно увидеть отстаивание «национальных интересов». Хотя на то время модерные нации как таковые еще не сформировались. В лучшем случае можно говорить лишь об их началах.

Однако защита православной церкви, ее культурное развитие, которое предусматривалось в договоре, ее привязанность к украинскому и отчасти белорусскому этносам работали на «национальную перспективу». Создатели договора, выдвигая упомянутые требования относительно православной церкви, создавали «руськое пространство», которое могло бы формироваться как национальное. Предусматривалось создание коммуникативной системы — сети школ с двумя академиями, типографий, которые, соответственно, печатали бы литературу в защиту православия и народа руського.

Появление таких хорошо проработанных требований относительно православия в Гадячском договоре не кажется случайным. Уже говорилось, что Виговский был образованным человеком. И, похоже, эту образованность получил не у иезуитов, как Богдан Хмельницкий, а в Киевской православной школе-коллегии. Отец Виговского был приближенным к Петру Могиле. И это тоже могло влиять на интерес  Виговского к церковным вопросам.

Гетман, вероятно, не мог не понимать, что отстаивание в Гадячском договоре интересов православной церкви не сможет не вызвать негативной реакции со стороны католических клерикальных кругов Польши. Ведь данный договор ставил точку на католической экспансии в Украине. Кроме того, выполнение его пунктов вело бы к маргинализации, а то и устранению униатства. Поэтому положения договора о привилегиях для православных вызывали немало отрицаний с польской стороны.

Конец первой части