Мир вам!

Именно здесь, в Киеве, Шолом- Алейхем, унаследовав состояние умершего Лоева, попробовал заняться коммерцией. Ему не повезло (есть много аналогичных примеров, когда великий художник терпит досадное фиаско в бизнесе: назовем хотя бы Бальзака) и молодой предприниматель-неудачник раз и навсегда понял: это — не его дело и... отдал львиную долю денег на потребности еврейского книгоиздания. В Киеве Шолом-Алейхем написал такие знаменитые произведения, как «Тевье-молочник», «Менахем-Мендл», «Записки коммивояжера», «Монологи»... И именно оттуда, из Киева, он выехал из Украины (как потом оказалось — практически навсегда, хотя еще несколько раз посещал нашу землю) после пресловутого еврейского черносотенного погрома в 1905 году...

Вполне понятно, что Шолом-Алейхем, который родился и почти всю сознательную жизнь провел в Украине, не мог быть (и не был!) безразличным к украинской культуре, в частности к нашей литературе, истории, песне. Этот выдающийся человек творил на языке своего народа (но, что характерно, в основном на более демократическом тогда языке идиш; произведения на иврите составляют относительно незначительную часть его наследия). Но Шолом- Алейхем не был бы великим писателем, если бы национальная злоба или ограниченность хоть на минуту ослепила бы ему глаза (вот почему нельзя согласиться с мнением, что он писал только для евреев и, мол, только они оценили его творчество). Он был патриотом еврейского народа, но в то же время нежно любил ту землю, где родился и вырос. Это не просто слова.

1879 год. Соломону Рабиновичу двадцать. Его брат, Вольф Рабинович, значительно позднее вспоминал, как молодой Шолом «продолжал рассказывать чудеса о Софиевке и о том, как свободно чувствовал он себя на лоне прекрасной природы, где он часто бродил по узкой тропинке среди высокой ржи и напевал песни. Песни о полях, лесах и нивах, которые пели сами крестьяне, народные песни и песни Богом благословенного поэта Украины Шевченко... Сначала он спел песню, которая особенно ему нравилась: «Думи мої». Пел он тихо, с душой. Потом разошелся и громко запел «Реве та стогне Дніпр широкий», «Як умру, то поховайте» и другие песни».

А вот строки из письма Шолом- Алейхема к Вольфу (около 1880 г.): «Когда я писал мои стихотворения, я, как мог, искал «Кобзаря», эту песнь песней Шевченко, и не мог найти. Я готов был отдать что угодно и сколько угодно. И вот теперь я вижу, что не прогадал бы, если бы заплатил самую высокую цену даже за одну его «Катерину».

Исключительно интересная тема — это украинцы — герои художественных произведений Шолом-Алейхема. Вот большой труженик и чудак Тевье-молочник вдруг оказывается перед страшной бедой (для того времени беда без кавычек, настоящая беда): его дочь Хава полюбила украинского парня Хведора, тот ответил взаимностью, но Тевье в отчаянии: это же — человек другой крови и веры! Но когда несчастный отец, который готов был наложить на себя руки от отчаяния, оказывается на едине с собой, в голову ему приходят какие-то «необычные», «чудные» мысли (а на самом деле — простые, как и все большое, правдивое и хорошее): «А что такое еврей и нееврей? И зачем бог создал евреев и неевреев? А если уже создал и тех и других, то почему они должны быть такими разъединенными, почему должны ненавидеть друг друга?» (интересно было бы задуматься: а разве этот вопрос Тевье сейчас, через 100 лет, потерял свою актуальность?...)

Перечитайте и прекрасный рассказ Шолом-Алейхема «Пасха в селе» (1910 г). Место действия — украинское село Вербовка, г де живет «высокий, плечистый, богатырь» Нахман Вербовский. Еврей. Над ним и над его ростом смеются, «поэтому он пригибается, чтобы иметь хоть немного еврейский вид, но это мало помогает». У Нахмана — дети, самый младший из них — мальчик Файтл. «Красивый ребенок, — говорит о нем отец, — никогда он вам не скажет на «а» — «б», а на «б» — «а». «Голован, министерская голова». «Растет такое золото в селе, играет с Федьком, сыном Курочки (мальчик-украинец. — И.С. ), ездит вместе с ним верхом на палках, гоняются вдвоем за кошкой, оба копают одну ямку и делают все, что малые дети могут делать». «А Федько как раз тоже хороший ребенок. Красивое личико с симпатичными глазками, с белыми льняными волосами, однолетки с Файтлом и готов за Файтла в огонь и в воду. И Файтл тоже любит его».

Этот рассказ, написанный очень простым, намеренно «немудреным» языком (признак высокого искусства, а не отсутствия мастерства!) — далеко не идиллический, не «святочный». Здесь поставлена, может, главная для Шолом- Алейхема проблема: уцелеет ли эта трогательная, прекрасная дружба мальчика-украинца и мальчика-еврея (зерно человечности, из которого, собственно, и растет и сама «дружба народов») в, мягко говоря, неблагоприятной атмосфере начала XX века? Ведь 1910 году (время действия рассказа) предшествовали погромы 1905 года, свидетелем которых был Шолом-Алейхем, и писатель, ни одной секунды не возлагая ответственность за них на российский или украинский народы (а только на подонков, которых, к сожалению, хватает в каждом народе), все-таки не мог до конца жизни забыть об этом ужасе.

И в небольшом селе Вербовке — тоже национальное подозрение, недоверие, суеверия. С обеих сторон. Нахман Вербовский «видит, как его ребенок играет с Федьком, — ему это неприятно». За то, что в день еврейской Пасхи маленький Файтл пришел домой поздно, заигравшись с Федьком, отец «в первую очередь отхлестал его ермолкой, чтобы мальчик знал...» А бедный Файтл не может понять: что же ему нужно знать? Что нельзя играть с Федьком? Почему? Федька же его отец Курочка, волосатый писарь, «низкого роста человечек с короткими пальцами», который охотно «читает все эти газеты, которые возводят клевету на евреев, навлекают на их головы громы и молнии», тоже наказал как следует: дал подзатыльника, потрепал сильно за белые льняные волосы, а в придачу дал несколько пощечин. Вот как страдают бедные мальчики только за то, что дружат друг с другом, не думая, кто какой крови и веры... И все-таки, несмотря на ненависть и темноту людей, все свои надежды великий гуманист Шолом-Алейхем возлагает на будущее. А для него оно воплощается в чистой дружбе Федька и Файтла.

В 1908 году, по случаю 25-летия литературной деятельности, Шолом- Алейхему послали поздравительную телеграмму из Киева, юбиляр ответил: «Адрес растрогал меня до слез. Ведь это Киев, а Киев — это же мой город. Быть везде на моем празднике немыслимо, но то, что я не могу быть в Киеве, навевает на меня печаль!» Писатель умер на чужбине, в Нью-Йорке, в мае 1916 года, в разгар I Мировой войны, бойни, абсурдность которой постичь он не мог. Зато он мог с чистой совестью сказать, окинув свою жизнь, что сдержал слово, данное им еще в юности: «Писать правду из глубины души, кровью сердца, но — для радости». Это кредо делает еврейского волшебника слова близким и понятным всем народам, и особенно нашему, украинскому, на земле которого прошла едва ли не вся его сознательная жизнь.