«Баланс между верой и разумом»

Как рассказал писатель и журналист Николай Рябчук, необходимость учреждения этой премии для почтения памяти Юрия Шевелева и промоции публицистики осознавалась давно. Поэтому уничтожение мемориальной доски выдающегося украинского ученого и публициста в 2013 году стало поводом для возобновления исторической справедливости относительно человека, который, кроме выдающихся достижений в языкознании и не только, основал модерную украинскую эссеистику.

Нельзя сказать, что его наследие полностью усвоено украинским обществом. В частности, до сих пор, как отмечает директор издательства «Дух і Літера» Константин Сигов, в основном существует стереотип об эссе исключительно как о коротком и легком жанре. К счастью, постепенно вопрос, чем является эссе, какая его роль в обществе, все больше актуализируется, в частности и благодаря премии. И нынешние финалисты предложили свое понимание и воплощение жанра эссе.

ЭССЕИСТИКА КАК ОТБЛЕСК ЛЮБВИ К МУДРОСТИ

Виталий Пономарев, автор книги «История на собственной коже», привел такое определение: «В первую очередь эссеистика для меня – это отблеск любви к мудрости. Потому что именно в этом жанре абстрактное так плотно переплетено с чувственным, сущностное проглядывает через явственное, а случайное отсылает к необходимому». Он называет эссеистику восьмым свободным искусством, поскольку она независима от времени (потому что хорошее эссе не обязательно должно иметь информационный повод, его можно перечитывать и через месяц, год) и господствующего мнения, поскольку является воплощением субъективной позиции автора.

В то же время эссе, по его словам, выдвигает к автору определенные требования. Прежде всего, описывать предмет рассуждения изнутри, заботясь о точности изложения и убедительности выводов. «Во-вторых, эссе всегда требует от автора моральной заангажированности. Всегда становиться на сторону жертвы против палача, на сторону личности против общества, на сторону общества против государства, на сторону колонии против империи, – рассуждает Виталий Пономарев. – Кроме того, эссе постоянно требует от автора ценностного выбора между свободой и стабильностью, между достоинством и выгодностью, между критичностью и внушаемостью, между скепсисом и цинизмом, между свободой слова и цензурой политкорректности. А в то же время это всегда выбор экзистенциональный между укоренением и кочевничеством, между принадлежностью и чуждостью, между сопротивлением и повиновением».

Как удалось реализовать эти принципы, можно понять из отзыва литературоведа, писателя, автора «Дня» Владимира Панченко: «Это 33 эссе об исторической памяти. Часть из них касается Киева, киевского пространства, связанного с украинским временем. Виталий умеет читать свой город, интересно рассказывать о его домах, холмах, символах. Он цитирует Сергея Ефремова, который с удивлением и гордостью писал, что в Киеве даже в трудные времена откуда-то берется украинскость, – пишет Владимир Панченко. – Еще один квант среди тех пучков света, что их посылает Виталий Пономарев – это его этюды о мудрецах: Вячеславе Липинском, Василии Липкивском, Дмитрии Чижевском, Ольгерде Ипполите Бочковском. Этюд о Василии Липкивском, который в начале 20-х годов создавал украинскую православную автокефальную церковь, в эти дни вообще читается как суперактуальная вещь. Потому что все уже было в нашей не такой давней истории: и Собор, который происходил в Софийском соборе в день Святого Покрова в 1921 году, и сопротивление красной империи, которая признает только унификацию, а не разнообразие».

А поскольку, по словам Оли Гнатюк, польской исследовательницы в отрасли украиноведения, в настоящее время очень мало исторической эссеистики, эта книга приобретает еще большее значение.

 «ФИЛОСОФИЯ, ЗАВЕРНУТАЯ В ОЧЕНЬ ХОРОШУЮ ИРОНИЮ»

«Хорошие идеи и изобретения появляются с того, что мы ставим странные вопросы. Все мы повторяем какие-то банальные вещи, и никто, кроме поэтов, не задумывается, почему действуем именно так. Например, почему украинцы считают, что синицы любят сало, – рассказывает Николай Рябчук о своем любимом эссе из книжки «Церебро» Андрея Бондаря. – И герой приходит к выводу, что, с одной стороны, мы пытаемся уподобить себя  птичке, а с другой – опустить ее до своего уровня, что синицы тоже грешат любовью к этому скромному продукту. Как в классическом эссе здесь присутствует сонетная структура: есть тезис, антитеза и синтез. Поэтому в финале герой возвращается к нанизыванию этого сала на ниточку, то есть к обычной жизни».

Это эссе побуждало Николая Рябчука к более широкому обобщению: «То есть, рассуждение закончилось, есть полнота жизни, которая не сводится ни к той интерпретации, ни к другой. Оно намного шире и в то же время проще. Мы никогда не можем описать круг с помощью многоугольника. Хоть бы сколько сторон, граней мы давали бы этому многоугольнику, он все равно будет вписан в круг или описан вокруг него, но не станет кругом. Это проблема, как по мне, литературы, и эссеистики в частности, что она пытается описать круг – передать полноту жизни, богатство, сложность, неоднозначность – через бесконечное нанизывание граней, все большего количества сторон многоугольника».

В целом, как охарактеризовал Николай Рябчук, книжка – это  «философия,  завернутая в очень хорошую иронию».

БИОГРАФИЯ ИДЕЙ

Победителем премии стал Владимир Ермоленко за книгу «Плинні ідеології. Ідеї та політика в Європі ХIХ-ХХ століть». Для автора эссе отличается от трактата тем, что имеет сюжет. Этот принцип как раз и воплощен в его книге, где сюжетом стала биография идеи «прохождения через смерть». «Я пытаюсь показать, что происходит с этой религиозной, христианской метафорой, когда после Французской революции она снижается на земной мир. Каким-то удивительным образом она переходит на монархию вообще, а затем на идею нации, – рассказывает Владимир Ермоленко. – И я показываю, как французские темы «заражают» произведения Адама Мицкевича, когда он находится в 30-40-х годах во Франции. А здесь уже близкая тема для нас. Потому что, как утверждает Ярослав Грицак, в 30-40-х годах польский патриотизм был единственным национализмом, который заряжал модерными идеями Восточную Европу».

В то же время Владимир Ермоленко изображает и то, как эта идея вырождается в начале ХХ века: «В ХІХ веке это была метафора, которая позволяла пройти через деструкцию и выжить после этого (например, поляки как большую катастрофу воспринимали раздел Польши). Такая метафора присутствует и в марксизме. Но откуда рождается фашизм, нацизм, сталинский коммунизм? Если ХІХ век раздумывал, как помыслить деструкцию, смерть и идти дальше, то начало ХХ века говорит, что идти дальше можно только через деструкцию и только через смерть, уничтожение, принесение в жертву. И это то, как вырождается эта прекрасная идея регенерации, – в ХХ веке она уже требует жертв, деструкции».

И это только одно из важных наблюдений Владимира Ермоленко. Константин Сигов приводит еще несколько, например, что на Западе идеологии являются текучими, а на Востоке – газообразными, что постправда достигает корнем еще ХІХ века. В книге можно найти и практические выводы: «Демократия в западных обществах до сих пор наивно не чувствует себя под угрозой, хотя угрозы везде. И когда люди не боятся потерять свободу, то есть риск, что они потеряют ее незаметно для себя. Сегодня так важно верить во что-то, кого-то, но не быть фанатиком. Быть критическим, но не циником. Быть сильным, но не любить насилие. Это сложные компромиссы, но они возможны. Древние называли это балансом между верой и разумом... Потому что между экстремумами всегда есть здоровые возможности».

А благодаря премии имени Юрия Шевелева мы имеем еще одну возможность больше узнать об этом и найти баланс веры и разума.