Дмитрий ЛАЗУТКИН: Киев для меня — лучший город на свете. Настоящий курорт

Один из самых ярких и известных молодых украинских поэтов, Дмитрий ЛАЗУТКИН — автор пяти книг, лауреат поэтических премий в нескольких странах и участник многих международных фестивалей. Одной из причин сделать интервью именно с ним для меня стала его специфическая манера высказывания: даже когда этот поэт говорит очевидно сомнительные или противоречивые вещи, его своеобразная бодрость, веселость и непосредственность в сочетании с напором и энергией словно содействуют тому, чтобы мы улыбнулись и посмотрели свежим глазом на, казалось бы, давно решенные нами вопросы, еще раз взвесили свои мысли.

— Дмитрий, ты вчера вернулся с черновицкого поэтического фестиваля Meridian Czernowitz. Каковы впечатления? И вообще, не выдохлось ли еще в Украине фестивальное движение, остаются ли актуальными фестивали литературы и, в частности, поэзии?

— Когда видишь, что залы, в которых звучит немецкая поэзия, переполнены внимательными слушателями, говорить о каком-то кризисе фестивального движения не приходится. И это с учетом того, что современная немецкая поэзия довольно герметична сама по себе. Ведь, по словам Игоря Померанцева, она героически сражается с дисциплинированной немецкой грамматикой. Что уж говорить об интересе к украинским авторам! На вечере Юрия Андруховича, где тот читал стихи двадцатилетней давности, яблоку было негде упасть. А что касается личных впечатлений, то очень приятно было, когда после выступлений на молодежной сцене ко мне подошла девушка и начала рассказывать о том, как мои стихи возникли в ее жизни, как влияли на нее. Такие моменты невероятны, наверное, для каждого автора. А еще понравился сам город и импровизированные экскурсии по его улицам.

— А почему, по твоему мнению, у нас пока что из иностранной поэзии актуально и заметно зазвучала лишь русская, польская, немецкоязычная и белорусская?

— Все-таки на данный момент многое зависит от непосредственно личных контактов авторов и переводчиков. Наиболее плодотворный диалог происходит прежде всего на приграничных территориях. Это что касается белорусской и польской литературы. Русская на нашей территории существует равноправно уже несколько столетий и, безусловно, имеет огромное влияние. Немцы же содействуют знакомству со своими авторами благодаря системе государственных программ и совокупности частных инициатив. Кроме того, у нас читают английскую и американскую поэзию. Авторы оттуда приезжают реже. Наверное, дорого их приглашать, а надеяться на то, что это будет способствовать коммерческому успеху, сейчас не приходится. Поэзия — не бизнес, ее действие замедлено, а у нас слишком любят моментальный эффект.

— Сегодня многие литераторы все чаще высказываются по поводу социальной и политической ситуации в стране, участвуют в политических акциях. Ощущаешь ли такую потребность для себя?

— Иногда такой соблазн появляется, но я не желаю уподобляться своим уважаемым коллегам. Ведь возникает ощущение, что во все века художник начинает говорить о политике, когда ему нечего сказать о любви. Ибо, так или иначе, время все расставляет на свои места. Нынешняя политическая ситуация не раздражает меня и не вызывает у меня желание обращать на нее внимание. Я счастлив жить и писать. А играть в чужие игры не хочу.

— Хочется ли тебе изменить свой поэтический стиль? Вообще, направляешь ли ты как-то рационально творческие поиски или все происходит сугубо интуитивно?

— Иногда я прибегаю к экспериментам с формой, ищу новые для себя способы высказывания. Не знаю, честно говоря, как определить свой поэтический стиль... Иногда стихи пишутся рифмованными, иногда перетекают в свободное высказывание. Стараюсь получать удовольствие от творчества. Иногда для этого надо пережить что-то, пропустить сквозь себя. Если ощущение чужой боли можно считать рациональным направлением, то да, действительно, я прибегаю к этому сознательно. Но все же творческий процесс наполнен прежде всего радостными переживаниями.

— Что сейчас читаешь?

— Сейчас читаю книгу известного тренера по боксу Михаила Михайловича Завьялова. Там так много интересных воспоминаний, написанных легко и интересно, что оторваться трудно! Как всегда, читаю много стихов. Для меня хорошая поэзия — это наиболее совершенная форма литературного творчества. Все остальное — ремесло и высиживание на троне собственного эго. Настоящие стихи — это абсолютный язык. Не в каждом тексте он ощутим, но когда этот миг наступает — все остальное не имеет особого значения.

— Готовишь ли какую-то новую книгу или другой литературный проект?

— Книга понемногу пишется. Процентов на восемьдесят она уже готова. Где буду издавать — пока что не знаю. Допишу — будет видно. Особо не спешу, поскольку то, что имею в рабочем варианте — наиболее зрелое из написанного мной, ближе всего мне сейчас.

— Какое у тебя любимое место и обстоятельства для чтения и писания?

— Лучше всего, когда так как-то непринужденно выпадает день или несколько дней уединения. Когда ничто не отвлекает, тогда сами слова находят меня. Раньше хорошо писалось, когда девушки уходили от меня. Это было мощным эмоциональным импульсом. А сейчас больше завораживает, так сказать, операторская работа памяти, способность перенести через сердце услышанное и увиденное. Фантастически хорошо пишется в яблоневом саду. Особенно — в селе Пересыпки Путивльского района Сумской области.

— Как поэт и спортивный ведущий ты много путешествуешь по миру. Я слышал и о твоих поездках в Китай, Францию, Канаду, на Кубу, в Таиланд... Какое из этих путешествий принесло тебе больше всего литературного материала?

— На Кубе меня постоянно что-то побуждало к творчеству — небо, ром, кокосы, мандариновые сады, океан, девушки, которые так танцевали сальсу и регеттон, что дыхание перехватывало! Там я целый цикл стихов написал. В Польше когда-то написал значительную часть книги «Солодощі для плазунів». В других странах вроде бы впечатлений было вдоволь, но в лирические тексты они не проросли. Возможно, пока что. А вообще — всегда с радостью возвращаюсь в Украину. Например, в Гурзуфе мне комфортнее, чем на французской ривьере. А Киев для меня — лучший город на свете. Настоящий курорт. Я здесь родился, мне здесь хорошо.