«Культ Слабошпицкого»

На днях в большой концертной студии Дома звукозаписи Украинского радио можно было наблюдать нечастый для этого зала аншлаг — люди стояли даже в проходах. Зрители пришли на юбилейный вечер писателя и критика, журналиста, радиоведущего, издателя, соучредителя Международного конкурса знатоков украинского языка имени Петра Яцика, исполнительного директора Лиги украинских меценатов, многолетнего автора, друга и партнера газеты «День» Михаила Слабошпицкого. Место встречи было выбрано не случайно — по материалам вечера должна быть создана радиопрограмма.

Книги Михаила Слабошпицкого большей частью написаны в жанре исторической прозы и биографистики: «Поет із пекла (Тодось Осьмачка)», «Никифор Дровняк із Криниці», «Веньямін літературної сім’ї (Олекса Влизько)», «З голосу нашої Кліо», «Українські меценати», «Українець, який відмовився бути бідним» (о Петре Яцике), «Пейзаж для Помаранчевої революції», «25 поетів української діаспори». Роман Михаила Слабошпицкого «Марія Башкирцева» выходил в переводах на французский и русский языки. Кроме того, писатель пишет книги для детей, публицистику, литературную критику. В прошлом году он представил сразу две книги — документально-публицистическую «Велика війна 2014... Україна (виклики, події, матеріали)» и сборник литературных портретов «Наближення до суті. Літературні долі».

Хотя день рождения юбиляр отпраздновал еще 28 июля (см. интервью «Чтение как профессия» в №132 от 28 июля с.г.), немало друзей и коллег пришли на вечер, чтобы еще раз поздравить его, а между тем — словно сквозь призму личности Михаила Слабошпицкого обсудить актуальные для нынешнего украинского общества темы. Дмитрий Павлычко, Михаил Сидоржевский, Владимир Загорий, Павел Гриценко, Любовь Голота, Григорий Гусейнов, Станислав Бондаренко — каждый на свой лад пытался проанализировать писательские, литературоведческие и гражданские достижения Михаила Слабошпицкого. А Павел Мовчан и Станислав Чернилевский даже посвятили ему собственные стихи. В то же время свойственный подобным вечерам пафос в этот раз вовсе не чувствовался — прежде всего благодаря самому Михаилу Слабошпицкому, его юмору и самоиронии. В роли ведущего выступил Юрий Щербак.

ВЫСТУПЛЕНИЕ ХРАНИТЕЛЯ УКРАИНСКОЙ МУЗЫКАЛЬНОЙ АУТЕНТИКИ ТАРАСА КОМПАНИЧЕНКО И ГРУППЫ «ХОРЕЯ КОЗАЦЬКА» СТАЛО КУЛЬМИНАЦИЕЙ ВЕЧЕРА / ФОТО АРТЕМА СЛИПАЧУКА / «День»

«Выдающийся писатель, критик, издатель — это человек, которого 70 лет назад родил Шевченковский край, Черкасщина. Это человек, который сызмальства, со времен сталинско-колхозного крепостничества, с нищенских послевоенных дней вобрал в себя бесценные сокровища народного языка, взрастил и преумножил их, чтобы отдать нам в своих произведениях, — представляет юбиляра во вступительном слове Юрий Щербак. — Слабошпицкий — один из уникальных носителей и переосмыслевателей украинского литературного языка, в его разных диапазонах и оттенках — от нежной напевности до грозного звучания слов и стонов, рожденных в битвах и восстаниях, от притчевой многозначности до философской сложности современных текстов. Высокодостойный Михаил Федотович, почти 50 лет назад мы встретились с вами в Ирпине, на известной «фабрике» украинской советской литературы, на перекрестке «бульвара соцреализма» и «проспекта самоцензуры». Но вместе сошли на неконтролируемую КГБ и парткомом тропинку свободы. Туда, где можно было встретить Николая Лукаша, Григория Кочура, Григора Тютюнника, Евгения Гуцала. Была осень, долгая и почти безнадежная осень подавления Пражской весны танками нижнетагильского завода, теми же танками, которые сегодня пытаются убить Украинскую весну 2013—2016 годов. Я увидел молодого, со светлыми глазами, белокурого человека с напевным голосом и мягкой улыбкой. Человека, который поразил меня глубоким и всесторонним знанием украинской и мировой литературы, ясностью художественных критериев и честностью суждений. Приятно удивило ваше чувство юмора и иронии в отношении напыщенно-помпастичных, искусственно надутых «классиков совка», забытых теперь навсегда. Я понял, что в лице этого хрупкого парня нашел друга и единомышленника на долгие годы. А еще Михаил Федотович — блестящий, ненасытный, жадный и мудрый читатель».

Выступления гостей перемежевывались песнями. «Пісня про рушник», «Два кольори» — песни, которые пел отец Михаила Слабошпицкого и которые, по словам юбиляра, имели особое значение для формирования его идентичности. Музыкальные приветствия также представили Наталья Сумская, Тарас Компаниченко и ансамбль «Хорея Козацька», дуэт Анатолия Хостикоева и Богдана Бенюка. Как признался Анатолий Хостикоев, в его семье господствует «культ Слабошпицкого» — когда по радио или телевидению выступает Михаил Федотович, все откладывают свои дела на потом. Тамара Стратиенко прочитала отрывок из романа Михаила Слабошпицкого «Що записано в книгу життя: Михайло Коцюбинський та інші».

«Если бы нужно было описать Михаила Федотовича одним словом, я бы сказал «настоящий», — рассуждает Григорий Гусейнов. — Знаю этого человека уже на протяжении многих лет и могу засвидетельствовать, что он — всегда настоящий, не бывает фальшивым. Если автору рукописи нужно сказать, что она не годится, он всегда скажет. Вспоминается один из любимых афоризмов Петра Яцика: «Не нужно быть очень горьким, потому что тебя будут бить, но никогда не будь сладким — потому что тебя «слижут». Михаил Федотович — именно такой».

После нескольких выступлений слово взял сам юбиляр. «Мой отец был очень музыкальным, — вспоминает Михаил Слабошпицкий. — Он прожил не свою жизнь — должен был быть певцом. Играл на всех инструментах, был победителем разнообразных конкурсов. Я не раз думал о том, что все мы в мире — это абсолютная случайность. Миллион раз могло бы случиться так, что нас не было бы. Мы могли родиться в совсем другом варианте. Представьте себе: война, Европа пылает. Из Германии возвращаются остарбайтеры. Возвращается мой отец Федот Слабошпицкий, ему 21 год. Возвращается Параска Дашко — моя мать. Где-то в дороге они встречаются и зачинают меня. Я представляю тех, кто пришел из «колхозного рая». Помню, уже шла к концу «оттепель», но когда я поступил в университет, мне в районе не хотели отдавать паспорт — отец вынужден был занести водку начальнику райотдела милиции, чтобы я мог поехать в Киев уже с паспортом. Представьте себе крепостное право, в котором мы жили! Мой отец был директором дома культуры. Там была библиотека, которая однажды сгорела. Книги, которые уцелели, принесли к нам домой — весь дом был в книгах. Мне так нравилось болеть — я брал самую толстую книгу и читал. Понятное дело, тогда еще мало что понимал. Но прошло время и, изучая литературу в университете, я постоянно удивлялся — откуда я знаю эти сюжеты? Оттуда! Убежден, что ребенок должен расти среди книг. Нельзя образование подменять информированностью».

По словам Михаила Слабошпицкого, каждый человек, который пишет, надеется, что это кому-то нужно. «Такой человек — всегда в известной мере ущербный, — рассуждает писатель. — Психологи доказывают, что речь идет об определенном комплексе одиночества. Он ищет собеседника, слушателя. Я спрашивал об этом многих своих коллег, и они подтверждали эту мысль. Писатель будто пишет письмо до востребования — в неизвестность, в вечность. Ему представляется, что где-то там, «на почте», на краю света, кто-то возьмет его, прочитает и поймет. Мне кажется, что сегодня я увидел лица людей, которые прочитают мои письма».