Мария МАТИОС: Сейчас Украина нуждается в силачах мысли

Об уходящем годе говорим с Марией МАТИОС. 2011-й для писательницы оказался достаточно напряженным, и вместе с тем — очень удачным. К тому же ее личные итоги часто являются отражением ситуации в стране.

— Без всякого преувеличения год, который заканчивается, для меня стал реальным подтверждением того, как в человеческой жизни «виртуозно» печаль с радостью могут «обниматься» почти синхронно, — говорит пани Мария.

В этом году я, похоже, побила все свои рекорды по изучению карты мира. Не вдаваясь в отдельные детали, скажу лишь, что мы вместе с труппой Ивано-Франковского театра им. И. Франко стали коллективными Колумбами. Потому что все впервые пересекли океан и весной открыли для себя Канаду, а осенью — США. Это были ошеломляющие гастроли с «Солодкою Дарусею»! Залы собирали от 300 до 800 зрителей! Некоторые из них добирались по 3—4 часа из пригородов до мегаполисов, чтобы услышать современное украинское слово. Многие тогда открыли для себя Украину, как мы «открывали» Америку.

Именно в 2011-м инсценизированные «Солодка Даруся» и «Нація» дважды побывали в Польше. Поэтому иногда шучу, что мы профессиональным театральным искусством все же приблизили Украину к Евросоюзу, чего, к сожалению, не сделали профессиональные украинские политики. Думаю, театральная версия и «Дарусі», и «Нації», кроме того, во многих случаях приближает Украину к Украине, а украинцев — к пониманию своей истории, о чем засвидетельствовали и неоднократные нынешние аншлаги театра в Киеве, Херсоне, Тернополе. Теперь вот готовимся к поездке на Донбасс. Нисколько не сомневаюсь, что там будет так же, потому что на самом деле в Украине везде есть Украина, только ее нужно хотеть увидеть и хотеть поддержать. Я недавно побывала в Конотопе и получила непередаваемые впечатления от того, как умные и совестливые люди похожи между собой, независимо от того, в какой части страны они творят хорошие дела.

Для меня — именно как для писателя — этот год был хорошим, так как, кроме этого, у меня были творческие вечера, а, значит, и читатели в Париже, Вроцлаве. Были творческие встречи в Турции и Израиле. «Солодка Даруся» в переводе Анны Коженевськой-Бигун на польский язык стала одним из семи финалистов литературной награды «Ангелус» — самого престижного отличия в литературе среди стран Центральной Европы. А в этом конкурсе принимали участие 54 книги из 23 стран. В Австралии именно в 2011 году отдельными изданиями (на английском языке в переводе Юрия Ткача) вышли мои книги — «Апокаліпсис», «Москалиця» и «Мама Маріца — дружина Христофора Колумба». Были публикации отдельных произведений или отрывков из них на чешском, польском и английском языках. В Украине вышло долгожданное «Вибране». Ну, и за два с половиной месяца разошлись первые пять тысяч последней повести «Армагедон уже відбувся».

— Кстати, ситуация с попыткой изъять книгу «Вырванные страницы из автобиографии» и унизительная «милицейская» история больше не повторялись?

— Как вам сказать точнее. История подвержена метаморфозам. То есть моя «плохая» история с новой властью и старыми ее пособниками продолжается. Она чуть ли не ежемесячно приобретает новые формы, природу которых объяснить невозможно, если рассматривать ее без контекста. Если же учитывать, что все это происходит на фоне общеукраинской политической (в том числе) ситуации, то, честно говоря, пересказывать ее уже лень.

В действительности, увольнение меня с работы и якобы «цибенковский» сюжет с попыткой привлечь Марию Матиос к уголовной ответственности по статье 297, п. 2 Уголовного Кодекса «надругательство над могилой» и «влепить» от 3 до 5 лет «тюремного заключения», а за тем целый ряд самых грязных пасквилей в проправительственной прессе с заголовками «Таким авторам надо давать по морде» (!), публичными рекомендациями Службе безопасности Украины «заняться» такой писательницей, — это действия, направленные против меня как человека, писателя и гражданина властью Президента Виктора Януковича.

— Через суд вы восстановились на государственную службу в Шевченковский комитет. Это было дело принципа. Продолжаете ли там работать?

— А вы спросите об этом у Анны Герман и Бориса Олийныка, что они делают со мной включительно по сей день. Поверьте, это очень интересно! Я вам могла бы рассказать, что такое семь (!) заседаний украинского суда для украинского писателя, которые прошла в этом году; как весело слушать в судах представителей Шевченковского комитета, которые «защищаются» на русском языке; как я вызывала в суд свидетелем Президента Украины Виктора Януковича. Много чего могла бы рассказать и еще расскажу (правда, кое-что из этой истории я опубликовала отдельной книгой «Хроника украинского самашествия, или Государственная ода фаллосу», о которой очень «целомудренно» молчат наши гениальные моральные «авторитеты» от литературы и политики). Вдумайтесь в детали: в спецоперации против одного писателя принимали участие 10 генералов, девять полковников, три заместителя Генпрокурора, два первых заместителя министра МВД и т.д.! Я в книге их всех назвала поименно, с цитатами документов, с теми всеми «срочно установить место нахождения писательницы, допросить» (эта информация для тех, кто «раскатал» было губу относительно моего «пиара». Так вот, это все происходило параллельно с судебными заседаниями, связанными с незаконным увольнением меня с работы). С мая (!) 2011 года, не выполняя решения суда, названные и еще не названные «борзые» от гуманитарной политики до сих пор прибегают к таким махинациям и шантажу относительно меня, прикрываясь якобы Президентом, и в этот раз я вынуждена буду действовать не так скромно, как до этого. Очень не люблю публичных «разборок», но цинизм относительно меня перешел все границы. Поэтому я готова раскрыть всю эту грязную историю без купюр и без сожаления к кому-либо из ее фигурантов. Потому что считаю, что каждое добро и зло должны быть названы по имени.

— Как относитесь к своим врагам? Что о них можете сказать? (Лина Костенко, например, писала: «Человек от спокойной жизни жиреет сердцем и теряет талию»).

— У меня нет врагов. Я же не держу оффшоров, газовой трубы или государственных акций. Может, есть горстка завистливых от неуверенности в собственных силах людей. Я таких не учитываю и их бессонницей из-за моих успехов не проникаюсь. Но у меня есть серьезные мировоззренческие оппоненты и банально оплачиваемые этими оппонентами провокаторы. Как правило, все они в настоящий момент при власти, они пока имеют реальные рычаги давления на меня. Почти всех их я знаю поименно. Ну, это почти по Ирэн Роздобудько: они также знают, что я их знаю. Время от времени те просто вынуждают меня выходить с ними на публику. Но это касается исключительно принципов или закона. У них это называется пиар. Я это квалифицирую как отстаивание своего мировоззрения, своих прав или соблюдения закона. Тогда действительно становлюсь «свирепой». Однако я имею перед ними несомненное преимущество: они при власти, но они евнухи, потому что не властны над моим Словом. Как и, в конце концов, ни над чьим другим.

— По мнению Марии Матиос, в каком литературном жанре получится лучше всего описать то, что в настоящее время происходит в стране: в драме, комедии, трагедии, фарсе?

— По моему мнению, настоящее украинское время в большую и серьезную литературу придет еще не так скоро. Однако ничего трагического в этом нет. Но наше время ради исторической правды, ради неискаженной картины для будущего должно быть очень плотно, клеточка в клеточку, крестик в крестик представлено в нелукавом, а может, во многом беспощадном (ради очищения!) слове современников. Тех, кто в состоянии на такой подвиг. В «не джинсовом» летописании. Таком, знаете, очень точном в определениях, скрупулезном слове, которое нельзя было бы трактовать двусмысленно. Аналитическом, публицистическом, с полным учетом всех действий погромщиков власти против Украины и украинства в самом широком значении. Если хотите, сейчас Украина нуждается, может, не столько в физических силачах, сколько в силачах мысли, слова, размышления, — в тех, кто без ГМО, в пылких и убедительных полемистах, диспутантах, мотиваторах. Но не в тех, с геббельсовским закатыванием глаз, а в тех беспощадных хирургах, которые очищают нагноенные раны от потенциальных инфекций. Пусть простят меня все романтики и переполненные патриотизмом граждане, но Украина сегодняшняя — безнадежная страна, в какой уголок или область ее жизни мы только не заглянули бы. Все наши замечательные мифы о нас самих, о нашем свободолюбии, трудолюбии и доброй душе не стоят и полкопейки, если мы позволили и позволяем иметь то, что имеем, и делать с собой то, что с нами ежедневно делают от Путивля до Карпат. Мы кажемся неполноценными в глазах сознательного мира и сознательных людей. Никого не интересуют причины, почему так. Факт остается фактом — мы почти ничего не делаем как гражданское общество, чтобы выставить «шлагбаумы» перед безобразиями, коррупцией и наступлением на права граждан. Немногих интересует, что мы живем, по Тимоти Снайдеру, на «кровавых землях», которые были самыми опасными для жизни человека в ХХ веке. Многие в мире также прошли через геноцид, этноцид, депортации, репрессии, безгосударственность, «буферную зону», особое геополитическое расположение и так далее. Но посмотрите, где теперь те народы и нации! И потому от внешнего мира нам нечего ожидать особого сочувствия. Мир живет действием, наукой, новыми технологиями, защитой своих национальных интересов и конкуренцией. Что мы из этого ряда можем предложить миру? То-то же... Без перезагрузки всей общественной жизни, без кардинального изменения нашей политической воли как государства и как страны, без изменения общественных спикеров у нас есть все основания оставаться в глазах мира как неразвитое племя в джунглях. Жестокие слова? Очевидно. Но еще очевиднее правда о том, что наше отставание в стандартах и качестве жизни еще немного — и окажется необратимым.

— Верны ли мои впечатления, что вы, как и каждый зрелый художник, взялись за «освоение» вечных истин, как, например, в новом произведении «Армагеддон уже произошел», где четко прослеживаются две из них: Господь осмеянным не бывает и не судите — и не судимы будете?

— Я так эту книгу писала, будто покупала слова к ней. Эта книга — как будто не моя. По стилю. По скупости изложения. Моральными приговорами. Это моя Украина, но из той серии, в той интерпретации, о которой говорил Франко: «Я не люблю ее из-за большой любви». А я бы еще сказала: из-за большой боли.

— Между прочим, некоторые высказывания из «Армагеддона...» читатели используют как афористические. Например: «Никто не может взвесить чужую беду. И никто чужого не переживет, а лишь свое» или «Слово не твердо. Тверда лишь вера», «Люди считают деньги и не считают свои дни». А вы сами их в быту употребляете?

— Думаю, да. Это озвученная часть моего мировоззрения и моей жизненной философии. Вообще, мой «Армагедон...» — очень и очень безжалостная вещь. И не только потому, что списана с реальной, конкретной, еще более драматичной (если бы рассказать все!) семьи, драма которой продолжается даже в минуты, когда мы об этом говорим. Этот рассказ беспощаден, потому что в действительности является приговором за коллаборационизм отдельного человека с чужой по мировоззрению системой. Торг за собственную жизнь с безжалостной к другим людям системой всегда заканчивается личной драмой для того, кто в такие торги вступает — вот квинтэссенция моего «Армагедону...» Наиболее ощутимо за такую коллаборацию расплатилась и расплачивается Западная Украина — за то, что в свое время — когда вынужденно, когда непринужденно — пошла на сговор с «красным» дьяволом. За то, что позволяла убивать свою веру, традиции, что близко к сердцу подпустила чужую мораль, вернее, повсеместную аморальность, которая молча позволяла плодить коррупцию в таких масштабах, которые не снились и Аль Капоне, а потом, почувствовав внутриутробные толчки приглушенного «развитым социализмом» бывшего (австро-венгерского) предпринимательства, массово хлынула в Европу на вынужденные (а когда и не очень) заработки, оставляя на перепутье морального хаоса малолетних детей. Кто этого еще не «вычитал» в моей книге «Армагедон уже відбувся» — я тому завидую: потому что он еще сам не расплачивался за свои ошибки. Умение человека, как говорят, «за три чисниці до смерті» делать ревизию своей жизни, «философствовать», как это я сделала со своим книжным дедом Олексюком, не имеет ничего общего с уровнем образованности этого человека. Эта «ревизия» зависела лишь от естественной мудрости и глубины его человеческой драмы. Мне как писателю безразлично, закончил ли мой персонаж Иван Олексюк, как и моя бабушка, которую называли Соломоном, четыре класса церковно-приходской школы или же Олексюку советская власть дала образование в техникуме или училище при ее, советской власти, поддержке. Меня интересует, с какими мыслями, а не дипломами, этот человек стал перед своей смертью. Вот видите, львовский «профессор Пи» разлива Дмитрия Табачника становится перед гражданским судом с Указом Президента о присуждении ему Государственной премии Украины в сфере образования (вдумайтесь!). А суд Божий и суд совести не спрашивает ни дипломов, ни наград. Его интересует лишь свод, реестр деяний зла и действий добра человека. Все!

— Чего сами себе пожелаете на следующий год?

— Только крепкого здоровья. Потому что это — единственная валюта, которой можно расплатиться за все то, что тебе дает Бог. Когда человек здоров — он переворачивает горы. Нездоровому человеку это делать значительно тяжелее. И всем читателям «Дня» в новом году желаю быть сильными и бесстрашно смотреть в глаза любому дракону, какое бы имя не значилось в его паспорте или на дверях кабинета.