Миф об Одиссее: украинская деконструкция

На недавнем Книжном Арсенале привлек внимание дебют прозы философа, эссеиста Владимира Ермоленко — роман «Ловець океану», напечатанный в «Видавництві Старого Лева». Ведь, во-первых, украинская проза все еще находится в статусе такой, что от нее «ожидают больше», во-вторых, сама личность Ермоленко яркая и заметная, в-третьих, наконец, в «Ловці океану» автор взялся за действительно амбициозное задание — переосмыслить не что-нибудь, а миф об Одиссее.

Владимир Ермоленко начал с конца. Его Одиссей возвращается на Итаку, но, в отличие от канонического сюжета, не встречает там ни жену, ни сына. Пенелопа, наслушавшись о приключениях своего мужа длинной дорогой домой, покинула остров. И вот Одиссей решает проплыть весь свой путь в обратном направлении, превратив его в путь покаяния перед всеми, кому он принес неприятности. Чтобы завершить его там, где неприятностей больше всего — в разрушенной Трое. Удастся ли Одиссею искупить свою вину, очистить совесть и найти Пенелопу?

Деконструкция мифа у Ермоленко получилась сравнительно близкой к классическим образцам. Он сохранил интригу героических странствий как одну из главных движущих сил текста. Превращения, чары, битвы, удивительные существа, загадочные пейзажи — все это волнует и интересует в «Ловці океану». А известные из «Одиссеи» персонажи наподобие Калипсо, Цирцеи, превращенные в животных люди или воины, которые оказались в Аиде, получили здесь новые психологические оттенки. Именно активное психологизирование, кстати, возможно, относится к главному «вкладу» Владимира Ермоленко в запущенный  давний сюжет.

Переделывая праисторию, писатель не лишил ее собственно мифологизма как такового. «Ловець океану» наполнен архетипами, в нем есть выразительная имитация космогонии, сентенции в стиле древних мудростей, не говоря уже о сложных структурах отношений людей, богов и других существ. Непростая диалектика смертных и бессмертных и их взаимная зависть — постоянно оказываются в центре размышлений главных персонажей книги.  

То же можно сказать также о стиле Владимира Ермоленко. Письмо его торжественное, патетическое и объемное, наполненное многообразными смыслами. Едва не каждое третье предложение намекает, что из него мог бы выйти афоризм. Этой эпической плавной риторике подчинены временами необыденные выразительные средства, от метафор до изобретательных описаний дорожных реалий или жизни богов. Не менее плавно изменяются роли рассказчика — от, понятное дело, Одиссея вплоть до Ариадны, которая вместе с Тесеем уничтожила знаменитого Минотавра и прославилась своей нитью, которая помогала ориентироваться в лабиринте.

Преимущества такого стиля очевидны («историзм», удерживание читательского внимания и тому подобное), однако он порождает и неизбежные недостатки. Главный из них — однообразие. И постоянная потребность новых кульминаций, которая возникает из самой риторики: «Когда бог берет твое тело, как добычу, ты еще долго чувствуешь его присутствие в себе. Сердце мое еще три дня билось так, будто хотело что-то сказать. Ты чувствуешь, что есть другое существо внутри тебя, и если его разгневать, твое тело взорвется и рассыплется в море...». А кульминации, вероятно же, не бывают бесконечными, что особенно чувствуется в финале.

Но в целом нет особых сомнений, что «Ловець океану» Владимира Ермоленко будет хорошо воспринят и многие получат удовольствие от книги. Книги, которую можно воспринимать и в приключенческо-путешествующем контексте, и как вещь любовно психологическую, и, наконец, как научную деконструкцию основополагающего мифа европейской культуры (до сих пор в нашей литературе, кажется, так выразительно не деконструированного). А еще книга Ермоленко — неплохой повод обратиться собственно к первоисточнику, почитать что-то из античной мифологии. Там всегда найдется немало ценного.