Несколько поводов для ностальгии

Дом — это место, куда всегда хочется возвращаться. Даже тогда, когда самого здания давно уже не существует, человека часто влечет та незримая магия места, с которой связано множество воспоминаний — приятных и не очень. Если ты дома, то даже смерть кажется скорее логическим завершением естественного цикла жизни, чем болезненной утратой. Правда, как раз тогда человек острее всего чувствует все то, что легко спрятать в толпе: свое одиночество, боль и печаль.

Немало поводов для ностальгии находим в романе немецкой писательницы Дженни Эрпенбек «Проклятие дома». Учитывая масштаб описываемых событий (со времен Первой мировой до объединения Германии) роман имеет довольно небольшой размер. Всего на 160 страницах читатель найдет искусно соединенные между собой повествования «о мире и войне, побеге и изгнании, утопии родины и поисках родного дома».

Произведение Дженни Эрпенбек рассказывает о Германии ХХ века в двенадцати историях нескольких семей. В течение последних лет книгу активно переводят на разные языки. Так, за семь лет она вышла уже на тринадцати, а на украинском появилась благодаря Кристине Назаркевич и черновицкому издательству «Книги-ХХI». Кстати, ранее с творчеством немецкой писательницы можно было познакомиться в журнале «Всесвіт», где в переводе Игоря Андрущенко опубликовано несколько ее рассказов.

Образ дома в романе Дженни Эрпенбек имеет исключительное значение. Он является тем стержнем, который соединяет все сюжетные линии. Поэтично изображенный летний дом над Бранденбургским озером каждый раз принимает в себя новых хозяев и их гостей. Сначала это зажиточный крестьянин и четыре его дочери: Грета, Гедвига, Эмма и Клара — жизнь которых складывается непросто. А дальше, словно он и в самом деле проклят, все следующие обитатели рождаются, любят и исчезают друг за другом, будто в заранее определенном порядке. Дом здесь исполняет роль магнита, который притягивает к себе разные поколения людей и неизменно связывает их общими историями.

Любовь и смерть, одиночество и забота о семье сосуществуют в тексте довольно гармонично. На фоне волшебной природы жизнь человека — лишь мгновение, которое иногда так хочется зафиксировать. «Даже когда ты будешь старенькой бабушкой, — говорит дедушка Артур, — ты и тогда будешь сидеть на берегу, чтобы посмотреть, как солнышко закатывается за озеро... — Почему? — спрашивает ребенок. — Потому что каждый человек хочет видеть солнце как можно дольше».

В таком неспешном стиле родители и деды в романе «Проклятие дома» объясняют младшему поколению природные явления и смены времен года. Сформировавшуюся идиллию нарушает война, неожиданно врывающаяся в произведение историями о газовых вагонах, в которых погибают Артур и Гермина, смерти 12-летней еврейской девочки Дорис, которую расстреляли солдаты, или жене немецкого архитектора, которая от страха и безысходности отдается красноармейцу. Упомянутые события изменяют целые поколения немцев, которые отныне уже никогда не будут собой прежними. «А вот тех, кто убежал с родины от собственного превращения в чудовищ, — размышляет одна из героинь Дженни Эрпенбек, — их всех то, что они узнавали из дома, не только обрекло на долгие годы эмиграции, но и навсегда упрятало в бездомность, независимо от того, возвращались они или нет».

Несмотря на постоянную смену владельцев дома, у него есть одна константа — садовник. В романе этот безымянный герой выполняет сразу две функции: человека, присматривающего за домом и почти не взаимодействующего с его хозяевами, и постороннего наблюдателя за ходом истории. «Кое-кого из жителей села садовник отталкивает именно молчаливостью, они говорят, что он бездушный, говорят, что у него рыбий взгляд, подозревают, что его высокий лоб свидетельствует о приступах безумия». Другие считают, что «садовник разговаривает с людьми только о самом необходимом», поскольку «ему, по-видимому, больше нравится разговаривать с зелепухами». Будучи молчаливым оберегом Дома, он всю жизнь отдал на обеспечение его благоустройства. Потому неудивительно, что именно этот герой становится первым, кто сигнализирует об упадке дома. С момента, когда в нем появляется Недобросовестная Владелица, читатель догадывается, каким будет финал. Дом разрушается тогда, «когда стало понятно, что в этом доме она не может состариться, прошлое за ее спиной начало разрастаться с невероятной силой, что ее прекрасное детство с таким опозданием навалилось на нее, которая уже давным-давно стала взрослой».

И в этой обреченности, понимании настоящей ценности утраты одна из главных мыслей автора: люди и вещи имеют свойство уходить едва ли не бесследно. Лишь время избавляет от боли и тоски по прошлому. «По окончании демонтажа дома, — пишет Дженни Эрпенбек, — когда об этом месте, где он стоял, напоминает только котлован, земельный участок неожиданно уменьшается в размерах. И пока на этом самом месте построят следующий дом, пейзаж на короткое время снова становится самим собой». Таким, который способен удивлять и вызывать у зрителей как минимум несколько поводов для ностальгии.