«Несмотря на убытки, упрямо вкладываю средства в издание серьезной литературы»

Писатель работает во Львовской национальной научной библиотеке Украины имени В. Стефаника и имеет хобби издавать книги, которых не хватает его личной библиотеке (серия «Приватна колекція» литературного агентства «Піраміда»). «День» узнавал, как Василию приходилось спасать экземпляры тайной дедовской библиотеки от огня и рисковать собственной квартирой ради издания книги.

— Не чувствуете ли себя «борхесовским» библиотекарем в стенах книгосборника Стефаника?

— Борхес — это легенда, сравнивать себя с ним неуместно. К тому же я больше имею дело не с книгами, а с периодическими изданиями — старыми газетами и журналами. Для меня библиотека — не только интересная работа, которая дает средства на пропитание, но и место, где много чего можно найти неизвестного и интересного. Именно здесь мне удалось отыскать оригинальные произведения для антологии урбанистической прозы 30—40-х гг. ХХ в. «Дванадцятка» и последней книги Дарьи Виконской «Жінка в чорному. Джеймс Джойс: Тайна його мистецького обличчя». В то же время библиотека — это комфортное пребывание среди книг, близких тебе по духу, и как можно дальше от нынешнего безумного мира, в котором люди все время куда-то спешат и не могут найти покой.

— Вы издали около ста книг в серии «Приватна колекція». Это — книги, которые вы хотели иметь в собственной библиотеке?

— Для меня собственная библиотека, которую собираю со школьных лет, это — прежде всего не книги, а друзья, в кругу которых легче, а среди них могут быть и авторы-классики: Шекспир и Гомер, Овидий и Сенека... Сегодня же, когда у меня возникает желание пополнить свою библиотеку чем-то новым, то нередко такими новинками становятся книги писателей, которых люблю и уважаю, либо антологии, которые сам составляю и издаю в серии «Приватна колекція». Так пытаюсь добавить к своей библиотеке книги, которых мне не хватает (улыбается). В частности, таким образом инициировал переиздание книги стихотворений Игоря Калинца «Відчинення вертепу», изданной в Брюсселе в 1972 г., за которую поэт был осужден на десять лет.

— Наверное, имеете книги со своими историями...

— Когда мы были студентами, у моей жены умер один из дедушек и оставил маленькую библиотеку, которую прятал в закрытой на ключ тумбочке. Там были издания Ивана Тиктора 30-х годов, среди них много книг об «усусах» (Украинских Сечевых Стрелецах) и моя любимая «Вулиця» Богдана Нижанкивского, и «Святоіванські вогні» Ивана Керницкого, и «Метелики на шпильках» Ирины Вильде... Я просто опьянел от этих книг и на перерыве доверчиво рассказал своему приятелю-однокурснику о находке и пообещал принести на следующий день что-то показать. А он вдруг побелел, но ничего не сказал. Вернувшись с женой домой после пар, мы увидели, что другой дедушка с бабушкой сидят около печи и с большим страхом сжигают старые книги. Знали, что за них людей вывозили в Сибирь, и таким образом хотели нас уберечь от беды. И когда на следующий день я сказал с грустью приятелю, что почти все старые книги дедушка с бабушкой сожгли, то он с большим облегчением вздохнул и перекрестился: «Слава Тебе Господи!». Я же родился на Закарпатье и не чувствовал такой опасности — там меньше репрессий было, чем в Галичине. Но «Вулицю» Богдана Нижанкивского я таки спас. Позже у меня появилась идея, как на ее основе создать панораму львовской улицы 30—40-х гг. ХХ в., — львовских батяров, воров, подпольщиков, богемы. Так родилась антология «Дванадцятка».

Дорожу также книгами, которые связаны со временем и местом их покупки. Как-то во Львов приехал на Рождество отец из Закарпатья. Падал снег, и около книжного магазина «Поезія» была громадная очередь: продавали книгу избранных стихотворений Лины Костенко. Папа с восторгом наблюдал представления львовских вертепов на площади Рынок, а я ужасно хотел купить книгу, поэтому бегал от книжной очереди к папе, чтобы не потерять его.

Когда вернулся из армии, нашел в сельский библиотеке старый журнал «Всесвіт» 76-го года, номер второй, где была помещена подборка латиноамериканской новеллы. И вдруг после ее прочтения мир кардинально изменился для меня. Я понял, как можно писать! Этот журнал храню еще и потому, что в нем впервые были переведены на украинский (быстрее, чем на русский) новеллы Борхеса и Кортасара. Сделал это Юрий Покальчук.

Имею и редкие издания. Как-то узнал, что издательский дом «Всесвіт» издал произведения Габриэля Гарсия Маркеса, и я просто потерял покой. Эту книгу смог разыскать для меня известный украинский переводчик Ростислав Доценко.

Бывало и такое. Зашел как-то к приятелю, а он мне говорит: «У тебя сегодня праздник, день рождения, — выбери себе из моей библиотеки любую книгу, которая тебе понравится». Я выбрал «Улисса», потому что люблю Джойса. А первую монографию о нем написала Дарья Виконская еще в 1934 г. и издала за собственные средства тиражом 300 экземпляров. И вот почти через 80 лет я переиздал этот труд вместе с творческим наследием писательницы (показывает).

А вообще мне всегда хочется реализовывать большие проекты и пополнять собственную библиотеку такими неожиданными даже для самого себя антологиями, как «Незнайома», «Бу-Ба-Бу» или «Українські літературні школи і групи».

— Как располагаете книги в своей библиотеке?

— Из-за нехватки места каждой литературе отведена одна полочка. Поэтому имею очень компактную библиотеку. Мировая классика идет приблизительно в такой последовательности: английская, французская, немецкая и австрийская, древнегреческая, древнеримская и итальянская, китайская, японская и индийская, русская литература. Отдельно стоит украинская классика и современная украинская литература. Люблю первые издания произведений. А отдельных авторов, в частности Богдана-Игоря Антоныча, собираю все издания. И даже сам пополнил коллекцию его изданий, переиздав вместе с Виктором Небораком «Книгу Лева» и «Ротації».

— Что вы делаете, когда на эту отведенную полочку не помещаются все книги?

— Тогда приходится расставаться с некоторыми книгами. Обычно отвожу их в библиотеку родного села. Но формирование собственной библиотеки — очень длительный процесс. Много купленных книг впоследствии отсеиваются и остаются самые дорогие и самые ценные. С большим пиететом отношусь к переводам Мыколы Лукаша, Евгения Поповича, Юрия Лисняка, Андрея Содоморы, Бориса Тена, Ростислава Доценко и др. Иногда мне кажется, что чаще коллекционирую переводчиков, которым доверяю, чем сами книги. И радуюсь, если становлюсь причастен к изданию новых их переводов. В свое время я влюбился в перевод Ростислава Доценко романа польского писателя Яцека Бохенского «Овідій Назон — поет», и он вышел в свет в «Приватній коллекції».

Кроме латиноамериканской, я очень ценю японскую литературу, и когда случайно познакомился с украинским переводчиком Иваном Дзюбой, то вскоре увидели мир две книги в его интерпретации новелл Акутагавы Рюноске «Павутинка» и «Усмішка богів».

В то же время я с большой заинтересованностью слежу за новой генерацией современных украинских переводчиков, в частности Натальей Иваничук, Аллой Татаренко, Игорем Андрущенко и др. Но толчком всегда становится моя влюбленность в тот или иной перевод. Так было с переводом «Дон Жуана з Коломиї» Наталии Иваничук. Впоследствии эта повесть Леопольда фон Захер-Мазоха вместе с еще двумя вошла в книгу «Венера в хутрі» в переводе Наталии. А дальше пошли ее новые переводы романа Густава Майринка «Ѓолем», повестей Артура Шницлера «Повернення Казанови», книги финской писательницы Анны-Лены Лаурен «У них щось негаразд з головою, у тих росіян» и др. В «Піраміді» вышли также переводы Аллы Татаренко «Книги любові і смерті» Данилы Киша, романа Густава Майринка «Білий домініканець» в переводе Игоря Андрущенко и др.

— Если вам попадается перевод книги, где не указан переводчик, купите ли вы ее?

— Даже даром не хочу их иметь в собственной библиотеке. Для меня это не только плохая культура издания, но и худшее проявление неуважения к читателю.

— Правда ли это, что вы дом закладывали, чтобы книги издавать?

— Это близкая к правде легенда. Из-за издания антологии «Приватна колекція» мы с приятелем Олегом Говдой задолжали издателю такую большую сумму, что ее могла покрыть только стоимость проданных наших квартир. Но мир не без добрых людей. Мы долг вернули и начали реализовывать другие проекты.

— Вы постоянно вкладываете деньги в издание книг, зарабатываете ли на этом?

— Я вкладываю средства в издание серьезной литературы, а в Украине, как ни парадоксально, — это заведомо убыточное дело. Однако вопреки такой ситуации я упрямо пытаюсь пропагандировать высокую литературу. Такое у меня хобби. И когда мне кто-то говорит, что никому не нужны Ли Бо, Сапфо или Шекспир, я вхожу в азарт, хочу досказать противоположное, и поневоле это приводит к выходу в свет впервые в Украине поэзий Сапфо в переводе Андрея Содоморы или Ли Бо в переводе Геннадия Туркова. При этом постоянно слышу совет Сенеки: «Непрестанно читай лишь признанных авторов, а когда и захочется развлечься другим, сразу возвращайся к предыдущему».