Об алхимии мужчин, женщин и детей

Есть книги, появление которых ждешь. Такая — сборник «Чоловіки, жінки і діти» поэтессы Юлии Мусаковской.

В основательном предисловии к сборнику Марианна Кияновская дает ключи к его прочтению: «Есть книги с особыми свойствами: они отражают наши представления о нынешнем и прошлом. И есть такие, которые взаимодействуют с будущим, — через современность, через вибрации и мерцания, через нас — мужчин, женщин и детей. В свою очередь, «Чоловіки, жінки і діти» — книга стихов, способных взаимодействовать. Существенно, однако, что это концентрированная и многозначительная поэзия конца эпохи, написанная «без телевизора». С модернистской по своей природе установкой на мифотворчество».

Недавно Юлия Мусаковская провела серию презентаций сборника в разных городах Украины, в частности побывала в Тернополе. Говорит: «Хочу донести и озвучить эту книгу. Пробеседовать то, что в ней и вокруг нее», — следовательно, об этом и поговорили.

О НАПИСАНИИ

— События последних лет, вернее, их кульминация, были точкой невозврата: стало понятно, что ничего уже не останется таким, как было раньше, а наше будущее будет другим, чем мы его себе представляли. Думаю, мы состоим из нас нынешних, нас прошлых и нас будущих; мы — это что-то целостное и комплексное. И эта книга была попыткой понять: почему все произошло так, как произошло, почему произошли эти события и какое их значение.

Появилась потребность переосмыслить все: начиная с самого себя, заканчивая социумом и глобально-цивилизационной плоскостью; потребность самоидентификации и потребность понять, что будет дальше. Этот сборник — своеобразный психоанализ и самоанализ. Это анализ истории, но на уровне одного человека, ведь автор так или иначе ограничен своим мировоззрением, своим прошлым, нынешним и будущим. В книге есть текст «Тревожный чемодан», где я заглядываю в историю своей семьи: в такое время как никогда возникает интерес к прошлому — чтобы, наслаивая нынешнее, понимать, куда двигаемся дальше.

О НАЗВАНИИ

— Сочетание слов, использованное для названия, привычно для языка. Особенно часто его употребляют, когда речь идет о жертвах, так и говорят: «мужчины, женщины и дети» — эта последовательность естественна и не является чем-то искусственно созданным. Для меня эта книга очень важна — в ней произошел переход от «я» до «мы»: все эти мужчины, женщины и дети — это, собственно, те понятия, вложенные в «мы». Мужчины, женщины и дети не могут существовать отдельно, в вакууме — они существуют в структуре многих других дел. Вокруг них неминуемо существует многое другое. Поэтому это название можно трактовать как само в себе и как часть чего-то большего. «Мужчины, женщины и дети» — это штамп, который перестает быть штампом в определенном контексте, которым являются события последних лет.

О ВЛИЯНИИ

— Этот сборник забрал у меня много сил — настолько пришлось в него энергетически вложиться. Но его невозможно было не написать. После этой книги тяжело удаются новые тексты. Такое ощущение, что я выдохнула, и нужно некоторое время помолчать. Если говорить о предыдущем сборнике — «Полювання на тишу», — то после каждого его текста я могла выдохнуть, в нем между стихотворениями есть пространство. А здесь его нет, эта книга — как одно пульсирующее, живое целое, в ней огонь и кровь.

ОБ АРХАИЧНОМ

— Концептуальная линия книги — попытка создать этих мужчин, женщин и детей заново, посмотреть, из чего они состоят. Сначала — глина, из которой создан человек, в последних событиях произошло преобразование всей нации, общества — в нашу глину заложился железный каркас. Потом глина запекается в огне.

В книге есть первобытная, архаичная плоскость. До того, как начались болезненные и важные события, у меня обострился интерес к архаике. Это совсем другая цивилизация, которая сосуществует с нашей современной, урбанистической. Мне было важно показать, что есть вещи, которые сосуществуют, и это те вещи, которые, кажется, не могут быть рядом в одно и то же время и практически в одном и том же месте. Если вспомнить текст из сборника, который начинается словами: «У жінок цього селища», то речь не совсем о поселке. Поселок — это вся Украина, поскольку несмотря на то, что мы считаем себя прогрессивными и демократическими, например, в вопросах гендера мы реально позади, если сравнить с другими европейскими странами.

Этот интерес к архаике, как я потом поняла, был небесполезным. Это неожиданное желание заглянуть в прошлое означало, что что-то должно произойти. Прошлое на самом деле содержит ответы на многие вопросы. В частности, важным является вопрос, почему прогрессивные перемены происходят не так быстро, как нам бы хотелось.

ПОЭТ И ВОЙНА

— В такие времена поэт должен проговаривать то, что происходит, — так расшифровываются многие вещи. Также стоит делиться светом, говорить о том, что надежда есть. И в первую очередь автор делает это из эгоистических соображений, для самого себя — такая психотерапия в своем роде, а затем уже транслирует на аудиторию. Автор является ретранслятором и проводником. Иногда даже кажется, что теряешь свою идентичность, что ты — призма, сквозь которую проходит что-то намного более важное.

Разумеется, эти события я, прежде всего, переживаю как жена и мать, тем более — как мать мальчика. Сейчас матери мальчиков испытывают особый страх и тревогу, потому что воспитывают ребят, которые в будущем могут пойти воевать. Мы теперь думаем о таких вещах, о которых раньше не думали, — ведь ни мы, ни поколение наших родителей не переживали войны. Мы понимаем, что наши дети будут вырастать другими. Они уже имеют опосредствованный опыт войны, и он их изменит. Думаю, они уже будут иметь свой металлический стержень. Эти перемены происходят, они безвозвратны. Несмотря на то, хотим мы этого или нет.

СТРАХ И НАПРЯЖЕНИЕ

Чувство тревоги и страха стали частью нашей будничности, чем-то естественным и практически нормальным. Если первые потери воспринимались очень остро, то теперь, как это ни ужасно, они стали частью нашей реальности, и боль притупилась. Это страшно. Мы привыкли жить в состоянии войны.

Наша речь во время войны меняется. Об этом много говорили и говорят. Язык войны побуждает к тому, что люди употребляют совсем другие слова, с совсем другим эмоциональным градусом. Тревога, страх стали частью речи. Много импульсивности, резких слов, которые некоторые авторы в мирных условиях просто не позволили бы себе употреблять, стали частью повседневной, а также литературной речи.

Важно, чтобы в нашу литературу не вошел язык ненависти, чтобы мы остановились там, где есть тревога и страх, импульсы и инстинкты. Чтобы мы не стали теми, кто ненавидит в своей речи. Иногда чувствую очень сильную потребность в острых словах и фразах, и тогда говорю себе: «Стоп». Мы должны понимать, что реальность требует резких действий, но важно не отравить ненавистью самих себя и речь.

Отсутствие острых краев в этой книге вызвано тем, что я физически нахожусь вдалеке от эпицентра событий. Опять же, находясь вдалеке от событий, иногда можно увидеть big picture, понять, как это в общем повлияло и будет влиять на нас, понять, что происходит вокруг.

О СОТРУДНИЧЕСТВЕ

Этот сборник, как глина, придавал ему форму вместе с «Аграфкой». Они восприняли книгу как собственную — они ее пережили и переосмыслили, потому визуальные образы в ней очень остры, метки и органические. Мы несколько раз встречались, говорили о рукописи. Концепция третьего раздела — «Залізо» — родилась после обсуждения, для него написалось одноименное стихотворение. На презентации сборника во Львове Катя Михалицына заметила, что это стихотворение, которое дает ответы на многие вопросы в книге, объясняет ее концепцию, это своеобразный ключ.

Предисловие написала Марианна Кияновская — это была ее инициатива. Для меня это было очень важно. Это предисловие, на мой взгляд, является весомым самостоятельным многоплоскостным произведением. То, о чем написала Марианна Кияновская, касается не только сборника, речь идет о более глобальных вещах, в частности, она говорит и о тексте как о двигателе перемен.