«Очуднение» привычного

Хорошая книга отличается глубиной — количеством уровней, на которых может быть прочитана. Такая многослойность дает возможность перечитывать книгу, снова и снова открывая в ней новые смыслы. Украинская детская писательница, переводчица Галина МАЛИК искусно владеет умением писать многоярусные тексты: у них и интересная история, и освещение современных проблем, и юмор и много другого. Лауреатка многочисленных литературных премий, автор, книги которого переведены на испанский, итальянский, французский и другие языки, приоткрыла «Дню» тайны своей литературной мастерской.

СКАЗКА, ПРИПЛЫВШАЯ В ДЫРЯВОМ ТАЗИКЕ

— Недавно в издательстве «Фонтан казок» была издана книга «Современные украинские сказки», которую называют «фактически первой антологией» такого типа. Там есть и ваша сказка тоже. Как считаете, чем отличается современная и давняя сказка?

— По моему мнению, современная сказка отличается от давней наличием временных — исторических, бытовых, языковых — и еще целого ряда маркеров. В современной сказке присутствуют исторические события, предметы и признаки быта, которых не было еще несколько лет назад, неологизмы и тому подобное. А по своей сути сказка не меняется, как бы ее не называли.

— Могли бы вы рассказать о своей сказке в этом сборнике? Как появилась ее идея?

— Эта сказка приплыла ко мне в дырявом тазике. Тогда я как раз увлеклась переводами и работала над переводом английской песенки. Подстрочно он звучит так: Трое умников из Готема (Готем — английское село, жители которого считались дурачками или притворявшимися ими) / Отправились в плавание по морю в лоханке. / Если бы лохань была крепче / Моя песня была бы длиннее.

Мне долгое время не удавалось ее перевести. Но наконец наступил день, когда все сложилось: три умника все же отправились и в украинское путешествие: Три мудреца в одном тазике / Отправлялись в путешествие морское. / Если бы крепче был тазик — /Стало бы больше о них сказок.

Я ходила и днями пела эту песенку. Мне не хотелось с ней расставаться. Но новая тема уже стучала — куда там они стучат? — в темечко... И вот два других мудреца, которые отправились в очарованный злым Черным Магом городок, не могли появиться никак иначе, только продолжив путешествие трех готемских мудрагелей. Ну а уже дальше они, обсохнув, спасали городок от Черного Мага, который украл у детей книги и игрушки, заменив их Иллюзионом Ужасов. Когда ребенок перестает читать и играться, а смотрит только фильмы ужасов и играет в кровавые компьютерные игры — он вырастает эмоционально обделенным. И эта проблема не перестает меня тревожить.

Эта сказка, которая называется «История, приплывшая в дырявом тазике», впоследствии переросла в сказочную повесть «Приключение в очарованном городе». Она несколько раз переиздавалась и скоро опять выйдет в новом оформлении.

«ВАЖНО НЕ БОРОТЬСЯ С КАЖДЫМ ВЫЗОВОМ ОТДЕЛЬНО, А ЧЕТКО ПРИДЕРЖИВАТЬСЯ ОДНИХ И ТЕХ ЖЕ ОРИЕНТИРОВ»

— Дидактизм в книге сейчас не очень воспринимают. В то же время, мне кажется, за детской литературой таки остается задача формирования координат ценностей. Как соединить эти два тезиса?

— В начале своего литературного труда я была убеждена, что прямой дидактики в произведениях для детей быть не должно. В первую очередь, потому что мне самой это было неинтересно. Наверное, этому способствовали и годы засилия идеологизированной советщины, которой были завалены все библиотеки и книжные магазины. От нее спасала только классика, которая, к счастью, тоже присутствовала и присутствовала существенно. Со временем я убедилась, что это была радикальная точка зрения. Потому что большая часть читателей просто не понимает не только эзопов язык, а даже просто намеков, скрытых смыслов, аллюзий, даже сарказма, буффонады или иронии. И тогда нужно писать: что такое хорошо и что такое плохо.

Я уже когда-то говорила в своих интервью, что главная задача литературы для детей — держать моральные ориентиры. А как о них говорить — рецепты еще не выдумали, и научиться этому невозможно. Можно научить человека писать грамотные и правильные тексты, но если в них не будет Божьей искры, они останутся просто текстами, а не произведениями. А вызовы всегда старые-новые. Сама жизнь является вызовом для каждого человека. Поэтому важно не бороться с каждым вызовом отдельно, а четко придерживаться одних и тех же ориентиров, которые не дадут сойти, упасть, отступить, предать...

«БЫЛО ОЩУЩЕНИЕ, ЧТО ЭТО НУЖНО НАПИСАТЬ»

— Это, как по мне, подводит к потребности многослойности текста, присутствия не только игрового компонента. И таковы и ваши тексты, в частности приключения Али. Например, образ страны Недоладии, которую можно трактовать как более широкую метафору и нашего государства в целом. Могли бы вы рассказать, какие идеи закладывали в книгу?

— Приключения Али (или же в действительности Гали) писались во время распада советской империи. Писались в стране, в которой действительно не хватало улыбок, в стране, где после ужасных голодоморов разваливалось сельское хозяйство и процветала пофигистика. Я была свидетелем, как в опытной станции, около которой жили мои родители на Донетчине, собранный урожай помидоров давили и разравнивали по полю бульдозерами. И такого было бесчисленное количество. А в гастрономах в очередях дрались за синих кур, который называли майямиплисецкими. Поражала абсурдность того, что происходит (кстати, то же ощущение присутствует у меня и сейчас).

Относительно идей, которые хотела заложить... Не было у меня никаких идей или желания что-то кому-то указать или кого-то научить. Мне хотелось писать о том, о чем я писала. Было ощущение, что это НУЖНО написать. И все. Оно хотело быть написано, не учитывало то, что я хотела спать или есть, и не отпустило, пока не написалось.

— Заметила, что в сказке есть много черт, которые очень напоминают советское общество, особенно в королевстве сяк-таков — ценность доносов, «игра в дурака», которая отображает абсурдность советской, в частности бюрократической жизни. Помогает ли это избежать или «трансформировать» дидактизм? Насколько эффективным для читателя является такое «очуднення» привычного?

— Такое «очуднення» называется гиперболой, или метафорой, это известный литературный прием, который помогает привлечь внимание или облегчить восприятие ситуации, явления или понятия. Но в то же время и высмеять, указать на его абсурдность, нелепость, если автор ставит перед собой такую цель (как в моем случае). Конечно, эффект от любого литературного приема намного больше, чем от прямой дидактики — для части читателей, которая находится наравне с текстом.

ЕДИНСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ, КОТОРЫЙ ПЕЧАТАЛ БОЛЬШИЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ С ПРОДОЛЖЕНИЕМ

— За приключения Али вы получили премию журнала «Барвинок». Как известно, недавно он закрылся. Могли бы вы прокомментировать это?

— Я очень тяжело переживаю закрытие «Барвинка». Настолько, что у меня доныне не поднимается рука позвонить Василию Вороновичу. Что ему сказать? Я знаю, как в течение десятилетий он из последних сил, на грани возможностей, тянул этот журнал, до последнего надеясь, что помощь все-таки придет. Мало того, что читать я начала вместе с «Барвинком», росла вместе с Барвинком и его кузнечиком Дзвоныком, я более 30 лет являюсь его постоянным автором, другом и преданной читательницей.

Когда закрываются журналы в стране — это свидетельствует о ее болезни. Любые журналы. А тем более, журналы для детей. А тем более, журнал с такой литературной историей! Авторами и работниками которого является весь цвет украинской литературы для детей! Журнал, который до последнего дня единственный (!) печатал большие литературные произведения с продолжением. Он пережил войну, империю, распад империи. И не пережил независимость. Грустно.

«ИНТЕРАКТИВНОСТЬ ДОЛЖНА БЫТЬ ОДНИМ ИЗ ПРИЗНАКОВ ЖУРНАЛА»

— Какими, по вашему мнению, должны быть журналы для детей?

— По моему мнению, такими, которым ребенку захочется написать. «Барвинку» дети всегда писали. Письма приходили мешками! Конечно, в советские времена тиражи были несравненно больше, да еще же журнал дублировался на русском языке, потому распространялся на всю территорию СССР. Мне приходили письма из Вологды, дальнего Востока, Казахстана.

Обратная связь, которую сейчас называют модным словом «интерактивность», должна быть одним из признаков журнала. Это сложно. Нужно отвечать на письма, держать большой штат и тому подобное. Поэтому быстренько изобрели формулу: «Редакция на письма не отвечает». Так работать легче, но теряется та связь с ребенком, когда он может просто написать письмо и получить от любимого журнала совет или поддержку, или просто ответ на вопрос.

Хоть сейчас, во время новейшей электронной эпохи, такую обратную связь организовать намного проще, мне бы хотелось, чтобы современные журналы для детей объявили акцию «Напиши мне бумажное письмо». Это может быть как тематическая акция, так и просто — напиши, читаешь ли ты меня, любишь ли, ненавидишь ли. Я до сих пор храню эти милые непосредственные детские каракули — хоть много мне пишут и электронных писем. Когда-то меня спросили, сколько, по-моему, нужно иметь в стране журналов для детей. Повторю свой ответ: столько, чтобы даже у любителей желтых котов был свой отдельный журнал.

Я верю, что это только временная молчанка моего любимого «Барвинка». Он обязательно будет выходить опять.

СЛОВАЦКИЙ РОМАН О НАШИХ РЕАЛИЯХ

— В прошлом году вышел ваш перевод со словацкого книги Михала Гворецкого «Троль». Как произошло ваше знакомство со словацкой литературой в целом и этой книгой в частности?

— Стараюсь быть в курсе самых резонансных книжных новинок в странах, языки которых понимаю. Поэтому, прочитав «Троля», не смогла не перевести его на украинский. И жалею, что он не вышел лет на пять раньше. Потому что то, что описал Гворецкий — это наши реалии. Результат гибридной войны, разработанной и инициированной Московией, — на наших улицах и биллбордах.

До прочтения этого романа я считала себя продвинутым и информированным человеком, который свободно плавает в киберпанковом пространстве и которого уже ничем не удивишь. Но моя гордыня была наказана, потому что масштабы киберугроз я не понимала, как, кстати, их не понимает сейчас большинство украинцев. Атмосфера знакового фильма «Кабаре» в сегодняшней Украине не дает мне дышать и давит плохим предчувствием. Мне бы очень хотелось, чтобы этот роман прочитало как можно больше украинцев.