Оксана ЛУЩЕВСКАЯ: Люблю читать колядки и щедривки на украинском и английском

В этот раз традиционное новогодне-рождественское интервью с писателем «День» решил провести с молодым детским автором Оксаной Лущевской. С одной стороны, она, кажется, человек очень космополитический, учится в США, с другой — в ее произведениях часто отражается этническая аутентика. Ее проза и поэзия регулярно выходят в печати (около десятка книжек), отмечаются премиями. Поэтому слово Оксане — о творчестве, современной детской литературе, «зимнем чтении», взаимоотношениях электронной и бумажной литературы, а также об отзывах читателей.

— Ты больше известна как прозаик. Расскажи о своей поэзии? Мне она попадалась в интернете, а можно ли ее еще где-то прочитать?

— Относительно поэзии, то она медленно переросла в прозаические тексты. Но иногда пишется поэзия для детей. Больше все же переводится. А при случае читается детям на презентациях или встречах.

Прочитать стихотворения можно в двух антологиях: «АЗ, два, три... дванадцять — лист у пляшці» и «Червоне і чорне: Сто поеток XX сторіччя», некоторых сборниках для детей, например, «200 віршів про котиків і киць» (составитель Галина Кирпа). Книжка только что вышла в издательстве «Навчальна книга — Богдан».

— Почему ты решила начать писать детские произведения? Собственно, в последние годы это целая тенденция, армия украинских детских писателей постоянно растет.

— Какое-то специфическое решение не принималось. Я пишу, когда мне придет в голову какая-то идея, а также тогда, когда чувствую, что наступило время попробовать изложить свои мысли на бумаге. Бывает, что я «мысленно» достаточно долго «пишу» небольшие тексты, а бывает, что большие пишутся неожиданно и быстро.

Относительно «армии украинских детских писателей», то какая же это армия? По моим наблюдениям и с моей субъективной точки зрения, мы активно двигаемся, развиваемся, у нас есть хорошие образцы книжек, достижения, награды. Но нам нужно время для того, чтобы наработать тот пласт детской литературы и литературы для подростков и юношества, от которого можно будет отталкиваться младшему поколению писателей, экспериментировать с жанрами, формами наподобие того, что происходит, скажем, в той же скандинавской, английской, американской детской литературе. В блоге о детской литературе «Казкарка» (http://kazkarka.com/), в разделе «Думки» мы с моей коллегой и подругой Валентиной Вздульской предложили вниманию читателей одну из моих любимых цитат из сборника научных статей, упорядоченных исследователем и профессором детской литературы Питером Хантом (Peter Hunt), «Понимая детскую литературу» (Understanding Children’s Literature): «Одна из проблем, которые предстают в ХХІ ст. перед развивающимися странами, заключается в том, что они должны пройти все этапы развития за относительно короткое время — 30 или 40 лет, тогда как европейские страны имели на это в свое время лет пятьсот». Следовательно, все зависит от времени, локальных и более общих социально-экономических условий и от конкретных усилий.

— А вообще, каким был твой путь к литературе?

— Мой путь, если его можно так назвать (потому что я, скорее, рассматриваю литературу как практику, развитие, учебу, переосмысление, фантазию, прежде всего) начался с культуры чтения в семье и школе. Следовательно, здесь большую роль сыграли родители и учителя. Привить культуру книжки (или текста, учитывая новые медиа) и чтения ребенку несложно, если есть такая культура у взрослых, потому что чтение зависит от семьи, педагогов, библиотекарей, авторов, редакторов, иллюстраторов, издателей, всех тех людей, кому не безразлична культура книжки. Ведь дети от природы любознательные и обычно любят читать и учиться, когда им интересно. Важную роль играет как роль взрослого, так и возможность выбора литературы.

Могу сказать, что мне повезло почувствовать вкус книжки и полюбить чтение в детстве. Хотя было время, когда я читать не очень хотела, это где-то в возрасте 13-14 лет. Но когнитивная психология подсказывает, что интерес к чтению у подростков часто теряется. Станет ли эта потеря пожизненной, зависит, опять же, от семьи, школы, окружения.

— Как дети реагируют на тексты Оксаны Лущевской? И какая реакция для тебя наиболее приятна?

— Это очень актуальный вопрос. Я только что вернулась в США из Украины, где мы с издательством «Грані-Т» и «Видавництвом Старого Лева» провели не одно мероприятие. Из своего города, где я встречалась с 5-6 классами, я привезла свыше трех десятков писем и несколько отзывов, которые писали дети. Также уже на протяжении нескольких лет я получаю отзывы от читателей на мейл и в соцсетях.

Самая приятная реакция — это готовность говорить о книжке, читать, задавать вопросы. Когда идешь на ту или иную встречу, то не знаешь, какой будет слушатель, и приятно, когда слушателю интересно. А еще бывают встречи, которые кардинально меняют эмоциональный пласт. К примеру, в Тальновской общеобразовательной санаторной школе-интернате я встретила нескольких детей, которые вечером даже позвонили по телефону мне домой, чтобы еще раз сказать, чем для них стала наша встреча. Или очень поразило, когда ребята, идентифицирующие себя как не-читателей, попросили заказать для них книжку из издательства (в Тальном нет книжных магазинов, где можно купить книжки современных украинских авторов). А учительница, которая приглашала меня на встречу с читателями в гимназии, принесла достаточно большой тюк с письмами от детей. Отзывы детей — самая приятная практика.

— Кто лучше всего иллюстрировал твои произведения?

— Это очень каверзный вопрос. Особенно, учитывая, что я немного фокусируюсь на семиотике и социальной практике книжки в картинках. Знаешь, я считаю, что все те иллюстраторы, которые работали с моими текстами, вложили в свои работы свои сердца, умения и желания учиться и развиваться. До этого времени я работала с Ингой Леви, Натальей Клочковой, Ольгой Совой, Натальей Гайдой, Ольгой Гавриловой, Светланой Балух.

— Говорят, детская литература экономически чувствует себя лучше всего среди всех жанров украинской литературы. Но все-таки какие-то проблемы, вероятно же, есть и у нее? Можешь назвать?

— Я не живу в Украине, а также не владею статистикой, чтобы объективно ответить на этот вопрос. Могу лишь поделиться определенными наблюдениями. Например, в США детская книжка, ее цена прежде всего, рассчитана на то, что читатели среднего класса могут ее приобрести... даже когда их зарплата небольшая. В Украине ввиду социально-экономических условий книжки часто не по карману читателю. Конечно, наши издатели в этом не виноваты. Это вопрос общего уровня достатка населения. При украинских социально-экономических условиях издатели, переводчики, писатели... все те, кто занимается детской книжкой, как по мне, вообще герои. Но здесь важно отметить, что не все выделяются профессиональностью. Временами, несмотря на высокие цены на книжки, издатели предлагают некачественную подачу текста, иллюстраций, дизайна, корректуры...

В целом уже обозначено много современных проблем вокруг детской литературы в Украине. Они прозвучали, в частности, от Марианны Кияновской, директора премии «Великий Їжак». Некоторые материалы можно найти на сайтах «Великого Їжака», «Казкарки» и других веб-ресурсах. Это и нехватка жанров, неосветление реалий, узкая проблематика, низкий уровень чтения в небольших городах и селах, отсутствие средств на книжки, маленькая «начитка» авторов, редакторов, которые не знают исторического и современного мирового контекста детской литературы, нехватка современных теоретических, академических знаний, неопределенность, «что» такое текст для детей, каковы его сложности, тонкости...

 Что касается самой большой проблемы, думаю, нам нужно понять системность, цепочку, соединение наподобие: автор—книuа (текст)—чтение—издательство—школа—академические студии — ... и т.д. Понимание и целостность этих составляющих поможет нам работать с детской литературой продуктивно, видеть более реальные картинки. Необходимы также эмпирические исследования в школах, чтобы видеть, как дети реагируют на тексты, нужно анализировать читательские реакции/отзывы с помощью ряда академических «линз», теоретических подходов.

Если же названные мной составляющие функционируют сами по себе, без системной связи, о производительности говорить не приходится. Например, в школьной программе детской литературы почти нет. Если некоторые книжки и попадают в программы, то это, скорее, исключение, нежели практика. Видим, как педагоги часто не получают надлежащего образования, которое научило бы их работать с детской книжкой на профессиональном уровне, соответственно, они не способны вызвать заинтересованность у детей. Библиотеки тоже не имеют богатого выбора книжек. Академические студии детской литературы едва теплятся. Издатели, хотя они и представляют потенциального читателя, не могут создать надлежащий тренд или промоцию детскому чтению, потому что оно часто стоит вне школьного/библиотечного контекста. Культура текста и культура автора... Здесь уже у меня вопрос: какие они? Ведь они, опять же, часто вне контекста социальных реалий.

— Твои любимые писатели?

— Много!

— Какими тебе запомнились зимние праздники в детстве? Мы принадлежим к поколению, рожденному в восьмидесятых, когда День святого Николая и Рождество были как бы «в тени» Нового года, по крайней мере на уровне публичном...

— Да, хорошо помнятся костюмы на новогодние праздники в школе или детском саду, а также вызывание Деда Мороза. Но тогда все мои рождественские или пасхальные праздники проходили у бабушки, в селе Майданцы, Тальновского района Черкасской области, а именно там как-то очень мало чувствовалась советская привычка.

Наоборот — у нас всегда готовились традиционные кушанья, я ходила колядовать и щедровать, знала много народных песен, ведь мой дедушка играл на скрипке и я с детства выучила их много.

Что касается Дня святого Николая, то я не могу вспомнить, с тех пор как я начала находить подарки под подушкой, но точно знаю, что не с раннего детства. Сегодня, кажется, эта традиция действительно возрождается.

— А как сейчас отмечаешь эти дни, по высказыванию Ивана Малковича, «украинскую рамадану»?

— Работаю по большей части (улыбается). Академия забирает много времени. Но меня очень интересует святочная литература для детей, и я читаю много таких текстов для своего опыта, не обязательно на праздники. Святочная литература, с моей точки зрения, помогает отразить религиозный плюрализм и мультикультуризм. Также развивает детскую фантазию и возвращает нас к своему фольклору, традициям и обычаям, а одновременно — передает это новому поколению.

Хотя, к разговору «как отмечаю», вот пример: в самолете (а мой перелет пришелся как раз на ночь перед Днем святого Николая) я читала книжку «Будьлаласка: Вибрані дитячі листи до Святого Миколая» (Дуліби, 2007). Интересно, сколько в тех письмах звучит украинских реалий и как отслеживается детская психология, а также социально-культурное состояние в семьях тех детей.

— Тебе близка особая культура «зимнего чтения» под каким-нибудь пледом у заснеженного окна? Есть ли на такие случаи специальные книжки? Можешь ли что-то подобное посоветовать нашим читателям?

— Интересно, как часто мы привязываем какую-то книжку именно к определенным жизненным моментам. Социальная практика и культура чтения, библиотерапия, «текст как поэзия» или «пробуждение» (так это называла научный работник Л. Розенблатт) — все эти компоненты срабатывают в нашей повседневности, разве нет? Действительно, некоторые тексты важны для нас именно в определенное жизненное время и определенный момент. В таком случае возможны ли здесь рекомендации и советы? Считаю, что нет.

Следовательно, я просто назову те книжки, которые нравятся мне относительно «зимнего чтения». Прежде всего это новинка издательства «Грані-Т» — книжка Валентины Вздульской «Вертихвіст», дальше «Різдвяна зірничка» (Видавництво Старого Лева, 2010), «Різдвяна чудасія» (Братське, 2010). Также мне нравится книжка «Віршів повна рукавичка» Василия Голобородько. В ней есть несколько снежных-зимних стихотворений. Мне нравится читать колядки и щедривки на украинском и английском. В них чувствуется неповторимая энергетика.

Из американского святочного — люблю трилогию под общим названием «Лебединое озеро» (это три повести, созданные по мотивам «Лебединого озера»), книжка называется «Королевство далекое и светлое» (A Kingdom Far and Clear) Марка Хелприна (Mark Helprin) с замечательными иллюстрациями Криса Ван Оллбурга (Chris Van Allburg). Также в США сегодня очень большой выбор книжек к зимним праздникам (да и ко всем праздникам годового цикла).

— Зимнее чтение, праздничное чтение, детское чтение, чтение с детьми — все эти вещи чрезвычайно крепко связаны с явлением бумажной книги. Сегодня все большую популярность получает электронный формат литературы. Не утрачивается ли с ним та особенная атмосфера, или же только трансформируется?

— Бумажная книжка — это культурный феномен или предмет нескольких столетий. Начиная где-то приблизительно с выдумки Джона Ньюбери (1744 год) текст для детей ассоциируется с бумажной книжкой. А какие были тексты до той поры? Раньше роль книжки в известной мере исполняли устные традиции — «сторителлинг». А какова роль в современном мире устного народного творчества? То есть одно приходит на смену другому. Общество порождает запрос и этим провоцирует изменения.

Сегодня «особенная атмосфера» очень медленно трансформируется или предоставляет нам разные практики чтения. Что будет дальше — я не знаю. На нашей памяти, скажем, опыт внедрения многих онлайн услуг, например покупка или продажа вещей, обучения онлайн, создание всевозможных культурных ресурсов, оплата бытовых счетов... В то же время мы до сих пор ходим в магазины, учимся в разных учреждениях, читаем бумажные СМИ и книжки, ходим в разные инстанции, чтобы заплатить за газ, электричество, воду и т.п. В академии сегодня большое внимание уделяется электронному формату литературы, но не теряется внимание к традиционной книжке. Если полная трансформация и произойдет, то это не случится быстро, скорее медленно, поэтому для новых поколений такая трансформация, вероятно, будет иметь вид естественной.