«Пересказываю то, что действительно говорилось»

«Виривки з мемуарів одного старого гріховоди. Вибране» Агатангела Крымского пополнили серию «In crudo» («Без прикрас». — лат.), основанную центром «Академія».

Редакторы вынесли на обратную сторону обложки цитату А. Крымского: «Я не белетристичне, не «краснописьменське» оповідання складаю, а буквально переказую те, що справді говорилося». И действительно складывается впечатление, что будто читаешь дневниковые записи, где скрупулезно фиксируется каждое сказанное слово литературным героем, его эмоции и поступки.

Так, рассказ «Дивна пригода»  переносит читателя в позапрошлый век, в Москву, где  Крымский учился в Лазаревском институте восточных языков. Произведение построено на остроумных диалогах, затрагивающие темы обычной филологии, которая, как оказывается, может восприниматься анекдотически, когда становится предметом обсуждения самодуров и невежд.

Автор, как очевидец  своего времени, не мог остаться в стороне от шокирующих теорий Зигмунда Фрейда и Крафта-Эбинга, изложенных в научных трудах во второй половине ХІХ века. Следовательно, из-под пера писателя появляется произведение «Виривки з мемуарів одного старого гріховоди. Матеріали для діагнозу psychopathiae sexualis», датированное 1890—1894 гг.

Важная тема, которую исследовал Агатангел Крымский, — это национальная нетерпимость. Будучи татарином по происхождению, то есть представителем национального меньшинства, он быстро почувствовал на себе все «прелести» великодержавного шовинизма в тогдашней Российской империи.

Невосприятие чужого, временами, агрессивно враждебного, очень хорошо прослеживается в следующем рассказе — Psychopathia nationalis. Несколько ироническое название произведения указывает не так на заболевание, как на темперамент человека, который имеет другую родословную, мировоззрение и культуру. Идет речь об украинцах как этносе, которых во времена Агатангела Крымского россияне-московиты называли малороссами, а в учебниках по истории — южными славянами.

Агатангел Ефимович прослыл своим феноменальным знанием иностранных языков. Кроме европейских, вон легко усвоил большинство восточных языков, учась на историко-филологическом факультете Московского университета. Применить их на практике представился случай, когда в конце 1890-х ученый осуществил путешествие в Ливан и Сирию. Эта чрезвычайно захватывающая страница в биографии Крымского вылилась в сборник произведений под общим названием — «Бейрутские рассказы», написанный в 1897 году. Сначала в Ливане, а затем в Сирии он в полной мере почувствовал колоссальное отличие между двумя цивилизациями — европейской и мусульманской, — что в корне отличаются одна от другой во многих аспектах общественной жизни, государственного строя, древних традиций, истории и культуры, не говоря о религии. Автор акцентирует внимание на том, что даже время арабы определяют, наблюдая за восходом и закатом солнца, в отличие вот европейцев, которые почему-то смотрят на юг и север. В «Бейрутских рассказах» перед читателем возникает совсем другой мир, где господствует своя шкала ценностей, игнорирование которой очень часто приводило к большой крови. Например, несколько раз в произведении вспоминается Дамасская резня 1860 года, вследствие которой, по подсчетам историков, погибло от двух до шести тысяч арабов-христиан от рук фанатиков-исламистов.

«Перші дебюти одного радикала» автор посвятил своему ученику, филологу-ориенталисту Костю Фрайтагу. На примере жизни обычного ученика провинциального учебного заведения Агатангел Крымский попробовал по-своему исследовать чрезвычайно актуальную в его время тему «родителей» и «детей».

Знаковыми особенностями прозы А. Крымского, на которую указывает в предисловии к книге доктор филологических наук Юрий Ковалив, были филологичность и научность, что ставит писателя в один ряд с такими писателями как Виктор Петров и Майк Йогансен, — этими двумя непревзойденными мастерами высокоинтеллектуального стиля...

Кстати, Агатангел Ефимович в 1918 году занял должность научного секретаря Украинской академии наук, основанной гетманом Павлом Скоропадским. А сотрудничество с идеологическим противником большевиков эму вспомнят во время следствия, которое состоялось после ареста ученого летом 1941 года в Кустанае, куда в начале войны эвакуировали ученых Всеукраинской академии наук (до 1928 года Агатангел Крымский занимал должность ученого секретаря в этом учреждении). От сталинских застенков академика не спас ни его статус, ни колоссальные достижения в лингвистической и исторической науках, ни само имя всемирно известного ученого-ориенталиста, которым могла бы гордиться любая страна мира. Те, кто рассматривал его личное дело, наверное, с плохо скрытой злобой вчитывались в отдельные сроки его произведений, где Москва называлась аспидной, о России и россиянах говорилось словами знаменитого стихотворения Бориса Гринченко «Смутні картини», а русский язык воспринимался как действенный инструмент «зросійщення» колонизируемых народов. Этого Крымскому не простили. И когда он тяжело заболел в тюрьме №7, эму никто не пришел на помощь. Пробыв в заключении почти семь месяцев, в январе 1942 года его земное существование закончилось. Так отошел в Вечность истинный патриот, в жилах которого хотя и не было ни одной капли украинской крови, однако для многих он навсегда останется великим украинцем.