Поэт и предчувствие трагедии

Александр Кабанов один из самых харизматичных русских поэтов Украины своего поколения. Его поэтические сборники и публикации в литературной периодике всегда вызывают читательский интерес. Лауреат многих престижных международных премий Александр Кабанов недавно получил еще одну премию «Antologia» с формулировкой «За высшие достижения современной русской поэзии». Также Александр является главным редактором журнала «Шо» и организатором международного поэтического фестиваля «Киевские лавры». В издательстве «ФОЛИО» в скором времени выйдет его новый поэтический сборник.

— Расскажите о новой книге стихов, где и когда выйдет. Будут ли там новые стихи или в сборник войдут и старые тексты? Существует ли концепция нового сборника?

— Книга называется «Happy бездна to you». Надеюсь, что в нынешнем апреле. Для украинского читателя — это сборник новых стихов. А российский любитель современной поэзии (если книга до него доберется) обнаружит в «Happy бездне...» 50 — 60 текстов, знакомых ему по публикациям в «Новой газете», в журналах «Дружба народов», «Сибирские огни», «Новый мир», «Литературной газете», а так же по книге «Бэтмен Сагайдачный», изданной в России. Кроме того, «Happy бездна...» содержит в себе более сотни свежих текстов, издающихся в Украине впервые.

— Ходят слухи, что вы пишите роман. О чем этот роман? И когда он выйдет?

— Да, «ходят слухи, словно мухи». И повелитель этих «мух» — я, особенно во время чаепития в кругу заклятых друзей и ценителей изящных сплетен. На самом деле, пока только нарезаются круги вокруг будущего текста. Сплошные наброски и замыслы. У нас ведь как бывает: на кухне задумаешь роман, который потрясет всех и вся. Быть может. Возвращаешься по коридору в кабинет, а роман, глянь — превратился в повесть. Подходишь к ноутбуку — в голове уже не повесть — рассказ. В конце концов — оставляешь бессмысленный комментарий в блоге. Кажется, Дима Горчев, замечательный питерский прозаик, так точно подметил этот процесс. Опять же, реальность такова, что для написания достаточно объемной и вменяемой вещи, должен действовать принцип «чугунной задницы». Это когда автору приходится подчиниться жестким условиям, необходимым для работы над обширным текстовым массивом. Пытаешься встать из-за стола, но тебе мешает, тянет вниз — «чугунная задница»: жесткий график, обязательная ежедневная норма написанного, систематизация уже сделанного и т.д. Поэтому меня, сочиняющего с шести лет в рифму и не более 6— 8 строф за один присест, данная перспектива приводит в замешательство. Но я работаю над собой.

— Главный редактор и организатор фестиваля — это достаточная нагрузка для человека. А творчество, как известно, требует и времени, и тишины. Как удается совмещать эти процессы?

— Стараюсь, если не полюбить, то хотя бы влюбиться в работу. Иначе ничего не получится. Сколько не эмитируй экстаз над любым проектом, результат почти всегда неудовлетворительный. Хотя я и не люблю коктейли, но «смешивать, не взбалтывая» — научился. За 20 лет на ниве украинской журналистики можно таки развить в себе способность консервировать время, не отвлекаться на мелочи. Это тоже творчество. Точка приложения сил. А поэзия — троеточие.

— Стихи раннего Кабанова не столь ироничны как теперешние, с чем это связанно?

— С возрастом и постепенным пониманием, что бытие устроено не столь гармонично и справедливо, как тебе казалось в юности. В юности ведь даже похмелья утреннего не бывает. Поэтому ирония — это один способов внутренней самозащиты. Улыбка на краю пропасти может выглядеть не совсем уж дурацкой. Это не ухмылка дебила.

— Фестиваль «Киевские лавры», это сугубо частная инициатива или есть муниципальная и государственная поддержка?

— Фестиваль мы финансируем из бюджета журнала «ШО». Казалось бы, само название «Международный фестиваль поэзии «Киевские Лавры» напрашивается на финансовое вмешательство со стороны государства. Особенно, когда столь масштабное, даже по европейским меркам, событие провидится вот уже 5 лет на деньги журнала о современной культуре. Но связываться с чиновниками нет никакого желания. Пусть своим делом занимаются. У нас ведь как — швырнут с боярского плеча тулупчик заячий, а взамен — соболью шубу из тебя же и сошьют. Обязательно влезет на сцену мордатый дядька из министерства или мэрии, начнет свое: «взвейся да развейся». Или представительница «элиты» в вышиванке взвоет о гибели национальной культуры. Стыда не оберешься. Но в их кругу так принято. Это правила игры, своеобразный кастовый обряд. При чем здесь фестиваль поэзии?

— А почему, по-вашему, в Украине так слабо меценатское движение?

— Пираты почти научились цивилизованно изымать деньги, но еще не умеют цивилизованно их раздавать. Хотя постепенно появляются какие-то гранты и фонды. Но феодально-куркульский дух не выветрился из всех сфер общества. Наш куркуль страшнее российского олигарха, он не понимает, почему ему необходимо ежедневно и по капле выдавливать из себя жлоба.

— Наблюдая и участвуя в фестивальных процессах, ловишь себя на мысли, что это — неуправляемое броуновское движение, и, тем не менее, итоги всегда положительны, много открытий, конструктивных встреч. Каково это — быть капитаном неуправляемого корабля и идти нужным курсом?

— Быть капитаном почетно и приятно. Особенно, когда участникам фестиваля, не видны швы и пробоины, когда команда хорошо подготовлена, и у капитана остается время послушать стихи, пообщаться с коллегами. Кому интересны кровяные мозоли?

— Современный поэтический язык часто не отличается от уличного «базара» или уголовного сленга. По-вашему, это нормально?

— Современный поэтический язык настолько разнообразен, что может позволить себе все, что угодно. Кроме серости и пошлости. Это в науке существуют законы и нормы. А мы ведь говорим о творчестве. Творчество само себя регулирует, оно не терпит хаоса.

— Если в поэзии есть элемент пророчества, то, судя по текстам современных поэтов, нас ждёт невеселое будущее. Отчего такой фатализм, ведь даже в более тяжелые времена поэты верили в «звезду пленительного счастья»?

— «Вот раньше-то как было... а сейчас... а вот будет-то ой как хреново...». В любом хорошем поэте аккумулируется предчувствие грядущей трагедии. Он как бы замаливает своими стихами то ужасное, что может произойти. Он не накаркивает беду, а пытается изгнать беду до ее появления. Такая профилактика. Экзорцизм. Опять же, поэту невыносима сама мысль о смерти, как о буквальном завершении, таком бездарном крахе и растворении его сущности. Вот он и вопит, дурачок, взывает, плачет, выспрашивает... Бродский в свое время с хорошей иронией подметил: «Жизнь прекрасна. Но вы замечали, чем обычно кончается?».