Поэт в женской шляпе с языком

Украинский читатель получил возможность ознакомиться с творчеством еще одного поэта «Расстрелянного Возрождения» — Валерьяна Полищука. В издательстве «Смолоскип» вышли в свет его избранные произведения. Собственно говоря, Полищук — и не то, чтобы совсем неизвестный персонаж этой эпохи, о нем иногда вспоминают, есть биографические публикации, но вот тексты его в наше время печатаются очень редко.

Валерьян Полищук (1897—1937) был ярким и эксцентрическим героем литературной жизни. То он «зиму 1920-21 года ходил... в рябой женской шляпе (белое с черным), к которой сам пришил спереди сиреневый язык, которым вызывал удивление на улицах...», то сам подпитывал слухи о романе с двумя сестрами — Лидией и Еленой Конухес (подобные треугольники — просто какая-то навязчивая идея тогдашней художественной среды), то вдруг во время встречи писателей со Сталиным допытывался у него, когда же Советской Украине отдадут Кубань и Северную Слобожанщину... Полищук стал фактически вторым после Михайля Семенко организатором авангардистского литературного движения. В противовес футуристам, он возглавил украинский конструктивизм, или, по его собственному параллельному определению, «динамический спирализм» — направление, которое не совсем оформилось в целостное, самостоятельное явление, находилось немного в тени футуризма, однако со своими выразительными характеристиками: особой ритмичностью, активным использованием верлибра (именно Полищука, кстати, часто называют самым последовательным промоутером «свободного стихотворения» в украинской поэзии первой половины ХХ века), позитивным пафосом, широким разворачиванием отдельных образов, психологическим упрощением и научно-техническим материалом для письма.

Группа Полищука называлась «Авангард», в нее также входили Леонид Чернов-Малошийченко, Раиса Троянкер, Виктор Ярина и другие, выходил одноименный журнал, который активно иллюстрировали конструктивистскими произведениями художников. В частности Василия Ермилова, с которым Полищук вроде бы разрабатывал концепцию специальной «кровати для любви». Не удивительно, что журнал вскоре закрыли.

Очень плодотворный автор, по воспоминаниям, цитируемым составительницей «смолоскиповского» издания Олесей Омельчук, успевал не только писать, переводить, редактировать журнал, организовывать «конструктивистский литературный фронт» и воевать с другими направлениями (во время пресловутой «литературной дискуссии» успевал ссориться одновременно с Хвылевым и Семенко), но и много внимания уделять своим и соседским детям, играть с ними, гулять, даже делать «культпоходы» в лагерь, где жили ромы.

Публично, да и во многих произведениях Валерьян Полищук активно поддерживал советскую власть, не пренебрегал откровенно пропагандистскими стихотворениями. Но отдельные записи из дневников и письма, которые передавались не по почте, а из рук в руки, свидетельствуют об очень критическом восприятии большевистского режима. В одном из писем Полищук описывает реалии Голодомора в Харькове, атмосферу среди запуганных и парализованных началом массовых репрессий литераторов, в 1934 году поэта арестовали. Он был одним из тех, кто не сломался на следствии, не признал абсурдных обвинений и не «доверстал» к ним никого из друзей и знакомых. Хотя, возможно, в тридцать четвертом удержаться было несколько легче, чем, например, в тридцать седьмом... Во всяком случае, Валерьян Полищук получил «десятку», а в 1937-ом приговор пересмотрели: Полищука расстреляли в Сандормохе.

Об основных событиях жизни Полищука можно прочитать в биографическом вступлении-календаре Олеси Омельчук в начале книги, а рядом — ее же теоретические размышления о творчестве поэта «Асимметрия и плоть в художественном мире Валерьяна Полищука».

Что же касается собственно поэзии, она у Полищука была на удивление разнообразной. Как и в жизни, в творчестве, он, похоже, исповедовал политику «ренессансной» разновекторности. В одних стихотворениях он экспериментировал со своим конструктивизмом, искал причудливые метафоры или шмелем кружил вокруг какого-то одного образа (к примеру, волосинки или медузы), с разных сторон  разворачивал любимые вопросы телесности, сексуальности или вдруг погружался в технические вопросы индустрии. В других  оказывался образцовым трепетным неоромантиком (именно этот фрагмент его творчества, наверное, цементировал временно хорошие отношения с Мыколою Хвылевым в начале двадцатых годов; последний вроде бы любил цитировать такое его стихотворение:

«... Ось волошка дивиться

благанно.

— Хочеш, квітонько, до мене ти

 на груди?

— Я до Сонця хочу... А до тебе —

ні!..».

А иногда Валерьян Полищук мог выдать эпические поэмы с классическими сюжетами, от Прометея и до Онана. Все эти основные типы стихотворений Полищука представлены в «Вибраних творах».

Прогнозируемым кажется то, что результатом такого массированного разнообразия оказалось заметное неравенство стихотворений. Где-то Полищуку даются вершины — то ли причудливо— экспериментальные, то ли наивно— трогательные. А где-то его письмо откровенно неловкое, а то и просто посредственное (что еще хуже). Наконец, невыдержанность уровня была знаком эпохи, у каждого гения нашего «Расстрелянного Возрождения» неизбежно найдется немало тонн «словесной руды», о которой писал их российский коллега и современник.

Поэтическая часть книги по объему уступает теоретической. То есть собранию разного рода манифестов, теоретических статей и критики, написанной Валерьяном Полищуком. Такой выбор показывает историко-литературную, а не текстуальную ориентацию составительницы, что вообще весьма распространено, но не является однозначно позитивным явлением в процессе возвращения к читателю когда-то запрещенной и забытой литературы 1920—30-х. Есть в «Вибраних творах» и критические отзывы о Полищуке современников, широкая библиография, примечания и эффектные фотографии (поэт уделял достаточно большое внимание своей внешности, даже когда не надевал женскую шляпу с языком).

Валерьян Полищук был довольно нетипичным представителем «Расстрелянного Возрождения», но и представить тогдашнюю украинскую литературу без него невозможно. Уже только это одно — несомненный повод почитать его «Вибрані твори».