Полотна, рожденные из легенды

Личность выдающегося украинского гетмана Ивана Мазепы издавна захватывала умы европейцев. Его деяния интересовали не только историков и философов, но и многих мастеров слова, кисти, музыки, которые, отталкиваясь от фрагмента из «Истории Карла XII» французского философа Вольтера, создавали поэмы, художественные полотна, оперы. Среди самых первых литературных изложений легенды о гетмане была поэма английского писателя Джорджа Гордона Байрона «Мазепа». Используя уникальный художественный прием, который заключался в сопоставлении прошлого и современного, автор представил читателю два образа Мазепы — исторический (гетман пожилого возраста) и легендарный (гетман в совсем молодые годы).

Следом за Байроном мазепинскую тему подхватывает Виктор Гюго, вместив одноименную поэму в сборнике «Восточные мотивы». Судьбу и приключения гетмана отобразил в драме «Мазепа» поляк Юлиуш Словацкий, симфоническую поэму о гетмане создал венгерский композитор Ференц Лист, а оперу — Петр Чайковский.

Образ легендарного украинского гетмана Ивана Мазепы длительное время культивировался в изобразительном искусстве Франции. Эту малоизвестную страницу мазепианы детально исследовала американка украинского происхождения Кристина Пеленская. Ее искусствоведческий труд «Образ Мазепы во французском искусстве романтизма» на украинском и английском языках увидел мир во львовском издательстве «Апріорі», вызвав повышенный интерес как у отечественных историков, так и в художественной среде.

Вмещенная в конце издания короткая биографическая справка об авторе извещает, что Кристина Пеленская родилась в апрельскую пору 1935 года в Украине, но всю свою сознательную жизнь прожила в США. Профессию искусствоведа получила, учась в университете штата Айова. К сожалению, этого одаренного человека не стало в 2005 году в момент творческого всплеска и общественного признания. Ведь ее художественные труды, созданные на грани двух веков, высоко оценивались специалистами по обе стороны Атлантики.

Пользуясь собственной исследовательской методикой, автор рассмотрела творчество сразу пяти французских художников ХІХ века — Теодора Жерико, Эжена Делакруа, Ораса Верне, Луи Буланже и Теодора Шассерио. Все они — кто в большей, а кто в меньшей мере — создали целую галерею портретов Ивана Мазепы в юношеские годы, когда тот служил при дворе короля Польши Яна-Казимира. Именно тогда он якобы оказался в любовном приключении с женой старого графа, о котором стало известно обманутому мужу. По легенде, 20-летний Мазепа был жестоко наказан: раздет и избит, привязан к крупу необъезженного коня и пущен в дикое поле на гибель. Произошло ли такое в действительности, или это была чья-то выдумка — до сих пор точно неизвестно. Но исторический труд французского философа-просветителя Вольтера и поэма английского поэта-романтика Байрона сделали свое дело: та легенда поразила многих, в том числе ею заинтересовались упоминавшиеся французские художники.

Кристина Пеленская в своем исследовании пытается выяснить, что же побудило каждого из художников взяться за раскрытие довольно контраверсионного образа будущего казацкого предводителя. В первую очередь, считает автор, каждый из них находился под впечатлением написанного Вольтером и Байроном. Ведь именно благодаря этому биография Ивана Мазепы стала общественным достоянием во Франции и Англии, где еще помнили взятие неприступной крепости Дюнкерк воинственными казаками-запорожцами в составе французского войска. Кроме того, романтизм как художественное течение в литературе и живописи приобрел распространение в Европе на грани ХVIII и ХІХ веков, побудив творцов к поиску исторических личностей из недалекого прошлого, овеянных флером таинственности и загадочности.

Из страниц книги всплывают имена людей, которые, с одной стороны, якобы были свидетелями далекого юношеского приключения И. Мазепы, а с другой — просто распространили романтическую легенду, не стремясь убедиться в ее достоверности. Пеленская в книге не дает четкого ответа на два принципиальных вопроса: действительно ли юный Мазепа запятнал свою репутацию, или это была самая обычная месть со стороны придворного шляхтича Яна Пасека, распространившего искусно скомпонованную сплетню, направленную против казака-украинца, который оказался случайным свидетелем его интриги вокруг короля Речи Посполитой.

Кульминацией этой литературной мистификации (Ян Пасек написал целый трактат о любовных приключениях Мазепы) стала поражающая сцена наказания греховодника. Автор в книге очень детально описывает этот сомнительный эпизод из биографии гетмана, так как он лег в основу всех без исключения живописных полотен, написанных Жерико, Делакруа, Верне, Буланже и Шассерио.

Анализируя, например, творческую наработку Теодора Жерико, автор указывает на его глубокое знание анатомии человека и коня. Мазепа на картинах художника предстает весьма убедительно, несмотря на сложный ракурс — привязанное человеческое тело к спине коня. Кристина Пеленская делает акцент на том, что именно этот художник впервые после написания поэмы Байроном превратил словесную форму образа главного героя произведения в визуальную.

Среди художников, которые прославили Мазепу в изобразительном искусстве эпохи романтизма, — Эжен Делакруа, в отличие от Жерико, имел несколько другие преимущества в живописи. На выработку им собственного стиля в живописи имели влияние работы Рубенса, Тициана и Веронезе. Именно от них, как подметил автор книги, Эжен Делакруа позаимствовал динамизм, изображая человека в неистовом движении на фоне встревоженной природы. Привлекает особое внимание его умение сочетать цвет с формой и содержанием.

Несколько особенный вид имеет творчество еще одного французского художника эпохи романтизма — Ораса Верне, который прославился своими батальными композициями. Ему принадлежат четыре масличных полотна с изображением выдающегося украинца, одно из которых — «Мазепа среди диких коней», — созданное в 20-х годах позапрошлого века, к сожалению, уничтожено пожаром в Национальной ассамблее в Париже. Характеризуя художественный стиль Верне, Пеленская обращает внимание на малоизвестные детали в его работах. Верне в портретном изображении гетмана использует черты лица... короля Луи-Филиппа, к которому имел благосклонность. В картине «Мазепа среди волков» прототипом хищных зверей, искусно выписанных художником, стал прирученный сероманец, которого содержал в своем подворье художник. Чтобы избежать ошибок в пропорциях, художник, не колеблясь, позаимствовал фигуру коня из живописных полотен своего отца и деда, известных во Франции маринистическими и анималистическими полотнами. Автор исследования пришла к выводу, что именно Орас Верне, как никто другой, способствовал дальнейшей популяризации образа Ивана Мазепы, поскольку репродукции, скопированные из его картин, достаточно большими тиражами разошлись по тогдашней Европе, особенно во Франции, Англии и Германии.

Один из плеяды художников-романтиков — Луи Буланже — известен в западноевропейском искусстве в первую очередь полотнами исторической и религиозной тематики. В то же время его привлекал и потусторонний мир, из которого черпались поразительные сцены ужасов и привидений. Кристина Пеленская, взвесив все «за и против», называет картину «Наказание Мазепы», датированную 1827 годом, лучшим произведением в художественной карьере Буланже. На этом исследовательница не останавливается в оценке шедевра художника, видя в нем аналогии с легендой об Иисусе Христе. И тут с автором книги можно подискутировать. Действительно, обоих персонажей роднят страдание, муки, причиненные как наказание за предыдущие поступки. Однако греховность одного и святость другого не только ничего не имеют общего — они по своей сути антагонистичны. В чем искусствовед полностью прав, так это в восприятии французским народом начала ХІХ века личности Мазепы: большинство видело в нем мятежника, который фактически восстал против государства, нарушив определенные нормы морали и права.

Ряд живописных картин упоминавшейся тематики принадлежит последнему из плеяды французских художников-романтиков — Теодору Шассерио. Две его работы, выполненные акварелью и маслом, имеют одно и то же название — «Девушка-казачка находит Мазепу в обмороке на мертвом диком коне». Интересная трактовка сюжета, воплощенного на бумаге и полотне. Как считает автор книги, не Мазепа, а именно образ девушки-героини начинает доминировать на картинах Шассерио, тем самым отображая тенденции в искусстве Франции, которые наметились во второй половине ХІХ века. Пройдет немного времени — и культ женщины вдруг взорвется в творчестве Ренуара, Мане, Деги, Гогена и других французских художников-экспрессионистов, которые на протяжении короткого времени завоюют сердца соотечественников.

Важно и то, что Кристина Пеленская рассматривает мазепиану, представленную в картинах французских художников-романтиков, в контексте общеевропейского искусства, в частности музыки. Она считает, что опера «Мазепа» П.Чайковского является по всем признакам лучшей, если сравнивать ее с подобными музыкальными произведениями Ф. Листа в Венгрии, А. Минхеймера в Польше, К. Леве в Германии, М. Гранваль во Франции, К. Педротти в Италии, Ф.Педреля в Испании. Можно только жалеть, что при этом автор почему-то забыла назвать украинского композитора Петра Сокальского, который, как и его европейские коллеги, также создал оперу «Мазепа» в 1859 году.

Стоит вспомнить большую базу источников, которой пользовалась автор при написании уникального художественного труда. Ведь после каждого раздела книги публикуется весомый перечень редкостных изданий, которые для отечественных искусствоведов в основном не доступны, потому что содержатся в запасниках самых известных музеев мира и знаменитых картинных галереях Запада. Трудно представить, как Кристина Пеленская сумела получить эти бесценные раритеты, чтобы попытаться расшифровать художественные тайны на полотнах французских мастеров, очарованных образом Ивана Мазепы.

В послесловии К.Пеленская пишет: «Интересно, что образ легендарного Мазепы отразился на историческом Мазепе, и, начиная с ХІХ в. и до сегодняшнего дня, является олицетворением Украины». К этому, видимо, следует добавить всего лишь один эпитет — «непокоренный», каким, собственно, и был сам легендарный казацкий гетман.