Прошлое и настоящее детской литературы

Накануне Дня святого Николая «День» решил узнать больше о детской литературе. Гидом в мир произведений для детей стал детский писатель (псевдоним Сергей Оксеник), литературовед и переводчик, главный редактор журнала «Однокласник» Сергей ИВАНЮК.

— Сергей Семенович, какова роль детской литературы? Должна ли она «воспитывать» читателя?

— Выражение «должна воспитать» не касается литературы. Более того, если в тексте произведения, адресованного детям, есть тенденция воспитывать, то она, как правило, отворачивает читателей от текста. Детей следует, например, привлечь к игре, и в ней раскрыть определенные ценности, которые они могут перенять.

Употребляя это выражение, мы на самом деле говорим следом за советской пропагандой. Каждая детская книга того времени была призвана воспитать те ценности, которые нужны для общества, и таким образом законсервировать его. Чтобы дети были теми, кем мы (взрослые, общество) хотим их видеть. А ценность развития человечества заключается в том, что дети, бывает, правы больше, чем взрослые.

Поэтому в исторической перспективе это очень хорошо, что молодежь не такая, как родители. Иначе любой процесс развития остановился бы. Я не склонен считать, что общество становится лучше от поколения к поколению. Но мы стремимся, чтобы становилось лучшим. Поэтому голос писателя — это лишь голос человека, который имеет критическое мышление и готов указать, что нужно улучшить.

«КНИГА, КОТОРАЯ БУДЕТ ИНТЕРЕСНА И ДЕТЯМ, И ИХ РОДИТЕЛЯМ»

— Что выделяет хорошую книгу для детей?

— Это должна быть книга, которая будет интересна и детям, и их родителям. Например, замечательные книги Василия Аксенова — пародии на пионерские детективы. Это «Мой дедушка-памятник» и «Сундучок, в котором что-то стучит». Очень иронические, хулиганские. Мы ими зачитывались, хотя были уже взрослыми. Но и дети зачитывались.

Правда, бывают разные случаи. Например, когда книга для детей уже написана на новом языке, а для родителей она антипедагогична. Например, у нас был писатель Анатолий Костецкий. Очень хороший поэт, который потом начал писать ироническую прозу для детей.

Это, с одной стороны, сложно для детей, потому что они должны сначала иметь объективное знание, а книга будет предлагать им иронический взгляд на эту информацию. С другой стороны, он воспитывал это, абсолютно недопустимое в советские времена, критическое отношение к действительности. Потому что тогда можно было лишь к капиталистической действительности относиться иронически, а к нашей — нет, она у нас была прекрасная.

«ЮМОР МОЖЕТ СТАТЬ НАШЕЙ ВИЗИТНОЙ КАРТОЧКОЙ В МИРЕ»

— Как вы оцените состояние современной украинской детской литературы?

— Мне очень нравится, что сейчас появилось очень много авторов, которые пишут для детей. Среди них есть довольно талантливые. Думаю, это единственный путь к тому, чтобы появились «колоссы» детской литературы, — они должны вырасти из среды. Для того чтобы появилась Дж.Роулинг, нужно было, чтобы многие писатели писали для детей. Должны вырисоваться критерии, сформироваться канон.

То, что сейчас много издательств работает над детской литературой, — это прекрасно. Это значит, что они выживают. Лет десять назад этого не было. Издательства, которые издавали детскую литературу, были обречены (кроме «А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА», там был другой подход — бизнесовый, очень правильный). Но это было одно такое издательство. А все другие — издадут несколько книг, и «на дно». А сейчас — фейерверк. Будем надеяться, что это приведет к появлению новых гениев.

Потому что наша украинская ментальность дала миру таких писателей, как Н.Гоголь, М.Булгаков, Илья Ильф и Евгений Петров, — они же все из Украины. В русской литературе вся юмористика происходит отсюда. Чувство юмора, иронии — присуще нашему народу. И это должно быть в детской литературе. В целом, юмор может стать нашей визитной карточкой в мире.

Однако хорошие писатели уже есть, и их много. Я редактировал книгу Галины Ткачук «Вечірні крамнички вулиці Валоської». По-моему, это очаровательная книга. Есть и среди старшего поколения, например Леся Воронина. А еще — Галина Малик, у нее есть душевная непреходящая молодость. Она знает, на каком языке говорят дети.

Довольно долго такие авторы были «единицами», сейчас наконец пошла массовость. Появилось много очень разных книг. Канон детской литературы ломается уже тем, что появляется тематическое многообразие. Оля Куприян, например, написала свои «Солоні поцілунки» о подростковой любви, первом поцелуе. У нее также есть рассказ об увлечении вампирами в школьной среде, однополой любви. Все это в мировой литературе уже есть, без этого нельзя. Литература же только тогда будет ценной для читателя, если она будет говорить о том, что его волнует. А эти темы есть среди детей, читателей, и не только среди подростков.

А мы будем сидеть и делать вид, что этого нет, потому что нам это не нравится. А им, может, и нравится. И причина, кстати, может быть в том, что им никто этого нормально не объяснил. Не так, как объясняют пацаны за школой, которые сами не знают, что это такое и находят в этом только вульгарный аспект. А чтобы это сделал взрослый, мудрый человек, который может объяснить по-настоящему. Дети должны идти в жизнь со знанием, а не с мифами, рожденными на школьном дворе или на задворках.

«ФОЛЬКЛОР, НАРОДНЫЕ АРХЕТИПЫ ТАК ЖЕ ВАЖНЫ, КАК И НАШИ ГЕНЫ, ЯЗЫК»

— А эта тенденция, затрагивать сложные вопросы, — достаточно недавняя? Ведь знаю, что в определенные времена украинскую литературу упрекали как раз в отсутствии сложных проблем, «слащавости».

— Да, конечно. Эта «слащавость» вообще давняя проблема. Раньше была советская литература, которая состояла из национальных литератур. При этом белой костью всегда была московско-ленинградская. Этим двум городам, где по большей части жили писатели, которые писали для детей, позволялось значительно больше, чем в любой республике.

Это просто был закон построения пирамидального общества. Все самое лучшее — там. А мы были, как горох у подножия пирамиды. Поэтому сейчас это все происходит не только традиционным путем. Здесь еще есть этот антиколониальный момент, который дает возможность осмыслить то, что было. Это борьба против насильственного насаждения на протяжении многих десятилетий «слащавой литературы», или, как в советское время говорили, «розовых соплей».

— Как вы считаете, стоит ли украинским писателям заимствовать что-то из западной литературы?

— Возможно, но мне кажется ошибочным путь, когда писатели пытаются обогатить литературу с помощью чужой мифологии. В конце концов, история ведьмовства в Англии, Западной Европе в корне отличается от тех мифов, которые существовали в Украине. И если Дж.Роулинг рассказала нам историю о Гарри Поттере, то это не значит, что давайте все писать о нашем, скажем, Петьке Гончаре и его приключениях в волшебной школе.

Это самый простой, самый дешевый способ получить известность — написать реплику в традициях, которых здесь нет. У нас есть своя мифология, свои сказки, свой фольклор. Он бездонен. Лучше говорить с читателем на своем языке, он лучше им владеет. Он подсознательно в нем. Определенные мифологемы нашего украинского народа существуют в его душе. Это то, что К.Г. Юнг называл коллективным подсознательным.

Кроме того, это «гигиенически» важно. Мы таким образом поддерживаем свой род. Потому что фольклор, народные архетипы так же важны, как и наши гены, язык. Это такой способ самозащиты. Если мы хотим изменить общество — это наше дело, но изменить язык и народ — таких интенций не должно быть. Даже интернациональный писатель Э. Хемингуэй писал, что народ вечен. И бороться, по-видимому, нужно за это.

«А ДЕД ЕЩЕ НЕ ЧИТАЛ. О ЧЕМ Я С НИМ БУДУ ГОВОРИТЬ?»

— Расскажите, пожалуйста, о ваших книгах. Какими новинками порадуете читателей?

— В ближайшее время должны выйти две мои книги. Одна для подростков — «Убивство п’яної піонерки», а вторая — для взрослых — «Самка богомола». Первая — мистический роман. Действие происходит в большом селе на юге Украины в 1965 году. Это эксперимент, потому что я знаю: дети любят читать о современности или о будущем, а о прошлом якобы нет.

А в книге «Самка богомола» действие происходит в ближайшем будущем в лагере для российских беженцев на Черниговщине. Предыстория сюжета такова: Российская империя распалась, у них появилось много разных княжеств-республик — Белгородское, Транссибирское. Они постоянно воюют, поглощают друг друга, выращивать хлеб некому, в стране голод, опасно. Народ «ломанулся» в эмиграцию.

Так уж случилось, что у них другой дороги, кроме как в Украину, — нет. В Беларуси их ненавидят, сразу убивают, а для Европы им не хватает знания языков. Поэтому они все бегут в Украину. И в лагерях для беженцев (потому что Украина не может всех сразу интегрировать) их учат украинскому языку, готовят к жизни в Украине, подыскивают работу. Там происходит детективная составляющая романа. Надеюсь, что в первой половине 2018 года выйдут обе книги.

— Теперь заглянем немножко в будущее. Как вы считаете, уменьшат ли технологии интерес к чтению?

— 20 лет назад я впервые был в Америке и увидел там программу для изучения английского языка. Думал, что изучение английского языка стало индивидуальным делом каждого — ставишь программу и слушаешь. Но, к счастью, я ошибся. Это техническое устройство не помогло, все равно есть учебники, книги, без которых — как без рук.

Я не преувеличивал бы катастрофу, что дети сейчас больше читают в фейсбуке, гаджетах. Вот в моем классе из приблизительно сорока человек книги читали четверо-пятеро. Остальные не читали книг, хотя у них не было никаких гаджетов. Они играли в футбол, хоккей, курили. Поэтому думаю, читателей никогда не было больше, чем сейчас.

Есть другое дело, на которое стоит обратить внимание, — дети должны слушаться в чтении родителей. Собственно, и любовь к книге есть у тех детей, с которыми родители в детстве читали. На самом деле читать книги вместе со своим ребенком, а затем обсуждать их — это большое счастье, которого многие люди не понимают и не знают. Отец одного моего юного читателя рассказал такой случай. Сын едет к дедушке с бабушкой и кладет в портфель мою книгу. Отец его спросил, зачем он берет эту книгу, если уже ее прочитал. Тот ответил: «Я — да. А дед еще не читал. О чем я с ним буду говорить?» Это было очень трогательно.