«Советская оккупация» и народная война

В доме моего отца собрана довольно большая библиотека об украинском сопротивлении во всех его проявлениях. Но когда отец познакомился с последней книгой Романа Николаевича Круцыка «Народна війна», то, пораженный прочитанным, сказал: «Весьма вероятно, что в Украине подобной книги еще не было».

Два основных момента.

Первый: в то время, когда в Украине культивируется мысль о беспомощности украинцев, покорно позволивших морить себя голодом, в «Народній війні» Круцыка приводятся конкретные данные о массовом вооруженном сопротивлении оккупантам. Это была непрерывная национально-освободительная Народная война.

Второй: все данные — количество восстаний, имена повстанцев и атаманов — взяты из архивных документов той поры. Самостоятельно объездив областные архивы СБУ, Роман Николаевич собрал бесценный материал. Фактически один человек делает то, на что не удосужилась «национальная» академическая историческая наука, — пишет историю наших освободительных движений 1917—1932 гг., продолжает пополнять возглавляемый им «Музей совєтської окупації», организовует передвижные выставки по Украине и т.п.

Документы той поры четко освещают: не было в Украине «гражданской войны», как и не было «Красной армии Украины». Красная армия была, но не украинская. Была военная агрессия, факт которой большевистское руководство категорически отрицало. Хотя известно, что государственность Украины на тот момент была признана как рядом европейских государств, так и самим большевистским правительством на июньских переговорах в 1918 году. Именно в таком контексте — иностранная агрессия, последующая оккупация Украины большевистской Россией, вооруженное народное сопротивление украинцев — и рассматривает полученный фактологический материал Роман Круцык.

— Роман Николаевич, как давно у вас возникла идея музея с таким символическим названием — «Музей совєтської окупації»?

— Я всю жизнь с этим носился. Еще в Верховной Раде, где мы были депутатами вместе со Славой Стецько, я говорил: «Пани Слава, ну перестаньте вы освещать только ОУН-УПА. Давайте мы немного просветим молодежь Восточной Украины, она ничего не знает об освободительной борьбе, которая велась там, а тогда возьмем УПА как составную часть всеукраинского сопротивления большевистской оккупации». Но этого не произошло. Между тем в обществе формировалась мысль, что антисоветская борьба — это явление абсолютно не типичное для Востока и Юга.

Я, галичанин, знаю много об УПА. Но, читая книги, статьи, стал склоняться к убеждению, что здесь борьба была даже сильнее, просто мы о ней ничего не знаем. Я с этой идеей носился до тех пор, пока сам не сел за руль и не объехал почти всю Украину. И оказалось — с 1918-го по 1932 гг. в Украине произошло 268 задокументированных чекистами восстаний. Но и это не окончательная цифра, потому что еще не все документы проработаны.

Когда большевики внедрили НЭП, то объявили: кто прекратит борьбу — подпадает под амнистию. Многие люди поверили. Людям хотелось мирной жизни. Кто сложил оружие, тот где-то с год дома посидел. Большевики подождали, пока вооруженное сопротивление немного спадет, а тогда уже хватали и судили. Давали три-пять лет. Тот, кто отсидел и вернулся, не долго гулял на свободе. Его опять же хватали и уже давали пять-десять лет.

Если еще раз удавалось отсидеть и выйти — по амнистии или еще как, — то уже после войны брали за то же и давали новый срок заключения, а иногда и расстреливали.

Вот такой была цена доверия слову советской власти. И не удивительно, что обнародованная нами информация сегодня кое-кого шокирует. Поэтому, когда я готовил вторую выставку, то под каждой фотографией, под каждым документом указывал источник: какой архив, какой фонд.

— Роман Николаевич, кроме архивов СБУ, какими источниками вы еще пользовались?

— Попали мы как-то в архив Министерства обороны, обнаружили там мобилизационные документы из России: полки, дивизии, армии, списки людей на замещение должностей; банки, которые финансировали, — абсолютно все. Даже есть телеграммы Троцкого, чтобы прислать для пополнения Красной «армии Украины» 36 тысяч человек исключительно из великороссов. Подчеркнуто, потому что украинцам не доверяли.

В 1921 году Фрунзе, непосредственно возглавлявший так называемую Красную армию Украины, заявлял, что его армия на 85% состоит из великороссов, 9% украинцев и остальных — другие национальности.

Или вот такой штрих: на большевистском документе 1921 года шапка сверху — «Именем России». А документ тот — список расстрелянных украинцев.

А взять документы об уничтожении религии... Там даже есть инструкция о том, как выбрасывать мощи из церкви; что нужно осторожно подходить к этому делу, чтобы не вызвать стихийных беспорядков. Находили инструкции на все случаи — для продовольственных трибуналов, заложников, инструкции по депортации в Сибирь...

Относительно заложников — как они их отбирали? Берут хороших хозяев, человек 20 или 30. Их закрывают, а имущество конфискуют. Остальным сельчанам говорят: сдавайте хлеб. Конечно, люди не хотят. Тогда они принимают решение — пять заложников расстрелять. Как выбрать 5 человек из тех 30? А есть прокурорский документ, где четко написано: «Путем метания жребия».

Сохранилась папка переписки Сталина с украинским руководством. Там есть очень интересный момент — 23 декабря 1932 г. Балицкий (чекист, в средине 20-х годов назначен начальником ГПУ Украины, принимал участие в организации Голодомора, расстрелян в 1937 г. В 2002 г. В России по указанию Путина выпущена марка в его память — «Знатный чекист». — Ред.) в докладной Сталину бьет тревогу, что по Украине стало расти количество беспорядков, и делает такой вывод: Украина готовится к всеукраинскому восстанию и выходу из состава СССР. Сталин уже 28 декабря эту докладную рассылает по всем обкомам и требует ввести войска, отобрать хлеб и усилить репрессии. 1 января 1933-го Сталин телеграфирует Косиору с такими же требованиями. На следующий день Косиор дублирует эту телеграмму, но уже с конкретными предписаниями по каждому району — вот вам и причины голодомора. Чтобы задавить нарастающее сопротивление, был применен террор голодом.

Возле Харькова есть три села — Староверовка первая, вторая и третья. Когда большевики пришли забирать хлеб, те три села восстали, объединились и выставили больше тысячи вооруженных бойцов. И в документах по этому делу есть ультиматум большевиков повстанцам с требованием сложить оружие и ответ крестьян, где они пишут, что не против советской власти, но против советских грабежей и насилия.

Те крестьяне сопротивлялись почти месяц!

Власть эти села потом просто уничтожила.

Я хочу осенью издать сборник в трех томах для научных работников, ведь существует большой интерес к тем документам.

Да и вообще, люди стали больше интересоваться — приезжают со всей Украины, ищут свои области, районы, ищут свои села. Да и не только из Украины. В прошлом году были группы из Италии, Германии, Польши. Из России много приезжают.

— И как россияне реагируют на выставку?

— Нормально. Однажды приехала группа и начала здесь ссориться: почему у вас есть такой музей, а у нас нет (пан Роман улыбается). А однажды приехали телевизионщики из России, спрашивают: «Куда бы нам поехать, посмотреть какое-то место, где происходили интересные аналогичные события того времени?»

Я им говорю: езжайте в село Зазимье. Там в 1921 году большевики забирали хлеб. Крестьяне отдали. Через пару недель пришли опять. Крестьяне отказали. Тогда приехало сто комиссаров тот хлеб забирать. А там как раз гуляли свадьбы несколько сечевых стрельцов и организовали оборону, из тех ста комиссаров только один убежал. Всех перебили.

— Это же то Зазимье, что под Киевом?

— Именно то. Там и сегодня памятник стоит тем комиссарам. Телевизионщики поехали туда, отсняли памятник и звонят мне уже из Москвы — смотри передачу. Надо отдать должное — молодцы, показали все так, как нужно. А относительно Зазимья сказали, что 99 комиссаров здесь лежат, а одного еще ищут, чтобы «наградить». Но шутки шутками, а мне недавно сообщили, что под Киевом, в селе Харьковцы, стоит еще один памятник чекистам. Люди мне написали, что это те чекисты, которые проводили расстрелы в Быковне. Они последними отступали, но не успели. Их немцы захватили и там же и расстреляли. Люди в том селе возмущены этим памятником.

Но мало того — люди говорят, что каждый год чекисты собираются у этого памятника на празднование 9 Мая. Кого они там поминают? Наших палачей?

— В таком случае, возможно, нам все же необходима люстрация? Чтобы народ таки знал поименно своих «героев»?

— Очень необходима. Вот вам яркий пример. Приехал я во Франковск, работать в архив СБУ. При мне — письмо Наливайченко. Директором архива тогда был некий Матвеев. Проблемы у меня с ним начались практически сразу. Даже пытался при мне прятать отдельные документы, фотографии из уголовных дел. На мою ссылку на письмо руководителя СБУ он мне открытым текстом заявил: «А кто такой мне Наливайченко?». Так вот, в том же Франковске мы нашли довоенный список НКВДистов. Это те же, которые расстреливали наших людей в урочище Демьянов Лаз. В том списке — еще один Матвеев. А в личной беседе один сотрудник СБУ подтвердил, что это прямой родственник нашего Матвеева. Это и не удивительно, что его так коробило от наших расследований.

А с теми архивными документами много странного. Исследователям в архивы попасть очень сложно, однако на черном рынке документов уже полно. Там и уголовные дела, и отчеты по УПА, их воруют и продают коллекционерам.

Был такой Иван Давыдяк. Окончил в Коломые гимназию. Отец умер, он переехал в Краков, к дяде. Там окончил исторический и философский факультеты. Приехал во Львов и взялся за тему «Проблемы Советов во Второй мировой войне». Он в 1939 году уже предвидел ход Второй мировой войны.

В этом же 1939-м приходят советы и хватают его. Я читал его дело. У него конфисковали книгу «Сила і розум», которую он за свои средства издал во Львове на улице Бляхарской. Также у него при обыске забрали две рукописи автобиографичной повести «Над Прутом». В деле их нет. И знаете, я даже не удивлюсь, если кто-то из чекистов когда-то выдаст их за свои.

— Не может ли информация о той национально-освободительной борьбе наполнить новым содержанием лозунг «Восток и Запад вместе»?

— Я, когда был в Тернополе, Львове с выставкой, говорил им: уважаемые, в Восточной Украине борьба была более масштабная, чем на Западе. И это — правда. И я тогда был прав, когда говорил: давайте обнародуем эту информацию, покажем жителям Востока, как их деды боролись!

Люди смотрят, ищут свое село, где было восстание, или каких-то известных людей — повстанцев, подпольщиков. Люди не хотят уже той политики — ни коммунистической, ни регионов — а вот какой-то образ земляка своего...

Как-то я пришел на работу немного позже обычного, а вокруг одесского плаката — двое пожилых людей на коленях. Молодые ребята, пришедшие с ними, стоят сбоку. Я спрашиваю: «Что-то случилось?». Они поднялись, слезы текут: «Где вы взяли эти фотографии?» — «А что такое?» — «Это же наш дед!..».

А молодежь фотографирует, говорит: вы привезите к нам эту выставку обязательно. Может, вам по селам люди еще бы нашли такие фотографии.

Ведь мы же ничего этого не знаем...

В электронном виде книгу «Народная война» можно найти по этой ссылке: http://memorial.kiev.ua/expo_war/images/Putivnyk.pdf

Из книги Романа КРУЦЫКА «Народна війна»

♦ П. Постышев, ХІІ съезд КП(б)У: «33-й год был годом разгрома украинской националистической контрреволюции!».

♦ Троцкий в 1920 г.: «Советская власть на Украине смогла удержаться только силой Москвы, великорусских коммунистов и Красной армии».

♦ Из инструкции В. Ленина большевистским командирам в Украине:

♦ «...безоговорочная перелицовка имеющихся на Украине наших частей на украинский лад — такова теперь задача. Нужно запретить Антонову называть себя Антоновым-Овсиенко — он должен называться просто Овсиенко. То же самое нужно сказать о Муравьеве (если он останется на посту) и других».

♦ В июле 1921 года в официальной докладной записке Каменева упоминается 18 повстанческих отрядов на Донбассе, имевших в своем составе около 1500 конников с 19 пулеметами. В чекистской сводке по Луганскому уезду за ноябрь 1921 года читаем: «В уезде замечена петлюровская агитация... банды разодеты в малороссийские костюмы, говорят на украинском языке...».

♦ Вот как описывали Подолье в 1921 году чекисты: «Едва ли на всем громадном протяжении Советской Федерации за все 4 года ее существования была еще такая область, где бы так бушевало, где бы пустило такие глубокие корни политическо-бандитское движение, как на Подолии».

♦ В борьбе с повстанческим движением большевики использовали и криминальных преступников г. Одессы, «...что говорит о тесном духовном родстве мира профессиональной преступности и мира строителей «светлого будущего» (Бабушкин, «Жизнь и смерть Миши Япончика»). Как утверждают чекистские документы, «уголовно-деклассированого» элемента в Одессе было 40 тысяч. В 1920 году из этих бандитов большевики создали 54-й Всеукраинский полк под командованием известного гангстера Миши Япончика (Михаила Винницкого). Вскоре одесские налетчики были посланы в Балтский уезд для подавления крестьянского восстания. Однако после первых выстрелов украинских повстанцев М. Япончик со своими «коммунарами» захватили пустой эшелон, стоявший на станции, и паровоз и бежали обратно в Одессу.

♦ Довольно яркую картину «интернациональной» политики большевиков во время их первого господства в Украине изобразила в начале января 1919 года газета «Червоний прапор» (орган Организационного Комитета фракции независимых УСДРП): «...ми іменно на практиці знаємо, що є завоювання України совітською Росією. Ми пережили цілу вакханалію нищення всіх ознак української нації, топтання портретів Шевченка, розстрілів за українське посвідчення і за українську мову. Ми добре пам’ятаємо плакати з написом «Смерть буржуям и украинцам», ми маємо факти, як місцеві совдепи закликали до себе учителів українознавства в середніх школах і звинувачували їх у тому, що вони викладають «контрреволюційну дисципліну». Ми не забули тієї російської шовіністичної свистопляски, що її торік пережила українська нація...».