Стихи как экспонаты

Молодой житомирский автор Лесик Панасюк создает интересную, тщательным образом прописанную и статическую поэзию. Он принадлежит к активным представителям самого молодого сегодня поколения украинской поэзии в целом и ее «Житомирской школы» в частности. Последняя, пока, правда, не настолько именитая, как ее прозаическая «сестра», однако уже с десяток лет не сходит с актуальной литературной сцены, щедро и непрестанно наполняя земляками поэтические фестивали, антологии, конкурсы и премии (о чем напоминают и два предисловия к сборнику Панасюка — одно от Юлии Стахивской, второе от Богдана-Олега Горобчука).

Не лишенное на первый взгляд, некоторой абстрактности и необязательности название «Справжнє яблуко», в действительности, весьма существенное и значимое, хотя и понимаешь это, наверно, уже после прочтения последней страницы. Но лучше уж поздно, чем никогда. Поэтому апелляция к «подлинности» свидетельствует об отдаленности автора от сугубо филологического герметизма, зато есть поиск материального выражения вещей, их фактуры, запахов, цвета, конкретизированных ассоциаций:

«Глек у білий горошок

фарба лущиться і відпадає

яблуня як глек у білий горошок (...)»

Благодаря этому все стихотворения Лесика Панасюка достигают буквальной прозрачности и понятности. С другой стороны, отдельное яблоко превращается в своеобразный экспонат, как и все остальные объекты произведений в этой книге. Вроде бы просто и иногда даже реалистично описанные, они, однако, со всеми своими шероховатостями и контекстами оказываются абсолютно причудливыми и необычными для глаза (а следовательно, и удивительным для понимания). Они становятся предметами выставки, неожиданно внимательного просмотра. Здесь уже дает о себе знать и присущая чуть ли не всем представителям «Житомирской поэтической школы» детализация. «Експонат» — название одного из стихотворений Панасюка      — является, на мой взгляд, прекрасной характеристикой этих произведений и образов, из которых они состоят и которые проплывают мимо читателя медленно, как на экскурсии по выставке.

«Бобри сточили нас

            і загатили річку

лежимо слухняно у воді

піднімаємо рівень води

зупиняємо течію

А скільки із нас

можна було б зробити

інструментів тепла (...)»

Этот «музей» достаточно загадочный, что по-своему подчеркивается немного наивной, инфантильной манерой изложения, а иногда и обращениями к почти детскому по своей структуре вещанию («прикладав до лампи вухо / наче до слухавки / і чув, як світло говорило / ило ило ло»).

«Инфантильность» позволяет «экспонатам» освободиться от силы притяжения, а Лесику Панасюку — отыскивать интересные и оригинальные образы, сравнения и ассоциации. Что в результате и отличает хорошо сделанную экспозицию, выставку от сухого (пусть и детального, убедительного) перечня или ряда объектов.

Предметные, детальные, статические и оригинальные стихотворения в «Справжньому яблуку» абсолютно логично оформлены как верлибры. Именно эта форма здесь подходит лучше всего, обеспечивает надлежащее количество воздушного пространства между объектами. И хотя свободные стихотворения Лесика Панасюка не слишком музыкальные, динамичные или стремительные, а скорее наоборот — они все равно эмоционально наполненные (а это уже свидетельство или хотя бы анонс мастерства!) Вещи, предметы, факты говорят часто достаточно проницательно:

«Твої сови

сови твої

посідали на яблуневих гілках

Я ще довго тобі шелестітиму

або й так:

Позбав мене невинності

і тоді їдь у свою Латвію

ти скажеш Литву

а я скажу один хрін

мені все одно

яку країну ненавидіти

(...)

Залюби

відкохай

і тоді їдь

у свою Естонію».

Итак, если вам по вкусу и по настроению поэзия точная, медитативная, в каком-то смысле уравновешенная, но и не слишком крепко укорененная в традиционные формулировки, легкая, пружинистая — книжку Лесика Панасюка «Справжнє яблуко» вы, скорее всего, прочитаете с удовольствием.