Тарас ПРОХАСЬКО: Пишу только то, что хотел бы добавить к миру других книг

Произведения Тараса Прохасько интересны, спокойны и чем-то медитативны. В жизни он тоже производит похожее впечатление. Прохасько принадлежит к тем писателям, чьих новых книжек с радостью ожидает достаточно много людей в Украине и за рубежом (кстати, недавно с переводами его произведений познакомилась Россия, и кажется, что Прохасько ей пришелся по вкусу). И вот такой новый сборник появился — в Ивано-Франковском издательстве «ЛІЛЕЯ-НВ» с несколько необычным названием «ботакЄ». Чем не повод пообщаться с автором?

— Тарас, расскажи о своей новой книге: о чем она, как писалась и почему такое название?

— Существеннее всего то, что в этой книге собрано вместе почти все, что я написал за десять лет. В том числе, такие тексты, которые не входили ни в какие книжки. В таком виде — когда все рядом — все эти рассказы приобретают какое-то интересное звучание. И таким образом становится очень очевидным, что каждый из тех, кто пишет, всю жизнь пишет одну книгу. Моя книга о том, как человеческое бытие вплетается в бытие места и времени, как из них вырастает и как их творит.

А название «ботакЄ» — это такое высказывание, которое употребляют тогда, когда исчерпываются возможности объяснить причины чего-то. Эдакое согласие с тем, что что-то является таким, каким может быть, и так должно быть.

— Я слышал, что у издания и его промо-тура есть благотворительная составляющая...

— Благотворительность заключается в том, что в цену каждой книжки заложена часть, которая предназначена для детского приюта «Містечко святого Миколая» во Франковске. Технически все сделано так, что эти средства будут сразу переводиться на их счет.

— Интересно, что является источником того покоя и равновесия, которыми наполнены чуть ли не все твои произведения?

— Прежде всего, наверное, мой темперамент. Где-то я такое слышал, что темперамент и строение черепа — самые неизменные признаки лица. И вера. Я действительно и искренне верю в Творца и Его замысел. Еще биологическое образование и размышления о генетике, генотекст, экологию, виденье связи всего со всем, понимание филологии и физиологии восприятия мира. Кроме того, я никогда не забываю о том, что в каждой отдельной жизни кроме этой личной жизни происходит историческое время. То есть, мы все и возможны, и нужны такими, какими является, потому что общность всех отдельных жизней творит высшую ценность каждой жизни. Например, язык. Помню об удивительном свойстве времени — вечность происходит здесь и сейчас.

Недавно я понял величие одной старой молитвы и понял, что всю сознательную жизнь интуитивно пытался жить согласно с этой молитвой. В ней идет речь об уме и душевном покое принять то, что невозможно изменить, мужество изменить то, что я могу изменить, и мудрость отличить одно от другого.

— Тараса Прохасько часто ассоциируют с «карпатской литературой» или «станиславским феноменом» или еще чем-то подобным. А как тебе самому такое «географическое районирование» литературы?

— Это как систематика растений. Она соответствует какой-то действительности, но сами растения ничего о ней не знают. Систематика нужна для облегчения, для благоустройства восприятия. Говорить о литературе, просто не пересказывая прочитанного, достаточно трудно. Для этого выработан определенный метод. И «географическое районирование» — один из приемов этого метода.

Меня никогда не интересовала литература по такому признаку — карпатская, латиноамериканская, чешская. Меня интересует литература настолько индивидуальная, локальная, когда она становится универсальной. Поэтому, конечно, я никогда не смогу избавиться ни от Карпат, ни от Франковска-Станиславова.

— А где ты любишь путешествовать, кроме родных пенатов?

— В географически-историческом измерении меня больше всего интересует понятие Европы. Поэтому и путешествовать люблю в Европе. В наибольшем количестве микровариантов Европы, непохожих и одинаковых одновременно. От Бискайского залива до Кавказа. Эстетично мне больше нравятся горы и холмы. Зато море приводит в восторг как то, чего нет в моем городе, как что-то потустороннее. Меня не очень поражают памятники и достопримечательности. Больше всего люблю смотреть на пустяки в стилистике жизни и память, которая в ней оказывается. Также люблю постепенное изменение ландшафтов, которое едва удается заметить.

Кроме того, люблю само состояние путешествия. Настолько, что часто не имеет значения, где оно происходит.

— Как складываются твои творческие взаимоотношения с братом? Это конкуренция, взаимопомощь, отчужденность или что-то еще?

— В этом смысле мы с Юрком очень близки, потому что мы являемся носителями общего опыта. Особенно из того периода детства, который является определяющим и который является важнейшим для нас как для авторов. Но те творческие взаимоотношения выстроены так, что каждый из нас использует этот общий опыт по-своему. Можно сказать, что, исследуя одно и то же, мы пользуемся разными методами познания.

— Какие книжки ты сейчас читаешь?

— В чтении я люблю переживать нескольконедельные периоды, обозначенные одновременным чтением и перечитыванием сразу нескольких книжек. Именно этот период объединил чешские репортажи Мариуша Щигела, подпольный учебник полковника УПА Василия Андрусяка «Як перемагати», перевод брата «Нотаток Мальтуса Бригге» Рильке, рассказа Зорана Ферича, гулаговские воспоминания Герлинг-Грудзинского «Інший світ» и собрание прозы поэта Олега Лышеги. Хороший период.

— Когда и как Тарас Прохасько начал писать и оформился как писатель?

— Где-то в 12—14 лет я понял, что воспринимаю литературу как органическую часть своей жизни. И наоборот. Живя, очень хорошо представляю себе, как эту жизнь можно описать. Такое мировосприятие было и в дальнейшем является для меня естественным свойством. Оно настолько живое, что у меня почти не идет речь о том, чтобы действительно писать. Я чувствую ненаписанное как готовую литературу.

В 25 лет я сделал важнейшее для себя — написал несколько рассказов «Інші дні Анни» и увидел, что написал их так, как хотел. Именно этого мне не хватало среди всего, с чем я встречался как читатель. С того времени не перестаю быть преимущественно читателем. Пишу только то, что хотел бы добавить к миру других книг.