Трудности перевода

Сегодня в области переводной литературы наблюдается неутешительная тенденция: текстов авторов, о которых говорит мир, на полках отечественных книжных магазинов до неприличия мало. В сложившейся ситуации попробовали разобраться с писательницей Натальей Сняданко. Именно она перевела на украинский произведения Франца Кафки, Фридриха Дюрренматта, Гюнтера Грасса, Юдит Герман, Стефана Цвейга, Чеслава Милоша, Збигнева Герберта, Ярослава Ивашкевича, Яна Бжехвы и Андрея Куркова.

— Как вы думаете, в какой переводной литературе безотлагательно нуждается Украина?

— Я бы говорила о двух основных направлениях. Первое — развлекательное, здесь должно быть много литературы украинской, которую бы читали самые широкие круги, чтобы привыкали читать на украинском. Для примера: у нас совсем нет детской переводной литературы, то есть — есть, но это мизер. В Европе такая литература очень сегментирована, разветвлена, ее ужасно много, а у нас... ой... весьма убогий выбор, особенно на украинском.

— Но как раз на «детском» сегменте на нашем рынке «пасется» немало издательств.

— Конечно, есть несколько издательств, которые что-то делают, но этого должно быть в сотни раз больше. И опять же — в Киеве или Львове ситуация значительно лучше. А у меня есть родственники на Херсонщине, там десятилетняя девочка мне сказала: «Если бы у меня были такие книжки (а речь идет всего лишь о Нестайко), я бы читала на украинском». Но это только часть массовой литературы.

Кроме того, нужны женские, мужские и какие угодно популярные романы. Просто, чтобы их было много и чтобы они вытесняли русскоязычную продукцию. Должно быть печатное слово именно на украинском, в том числе и пресса. Для того чтобы развивался язык, читательское восприятие, чувствительность, требовательность и т. д. Просто потому, что хороший литературный вкус не появляется просто так. Это годы труда, годы чтения. И годы перехода от более простой литературы к более сложной.

— То есть здесь нам еще расти и расти?

— Читатель, который не воспитан длительным чтением, не имеет такого опыта, просто не может воспринять что-то более серьезное. До тех пор, пока не пройдет все читательские этапы. Если человек не читает с детства — весьма затруднительно. Если же читает на русском, то воспринимать более серьезные тексты на украинском ему будет трудно.

— Хорошо, с массовой литературой понятно. На украинском ее почти нет. А второе направление?

— Второе большое направление — это переводы классики, современной литературы и всего-всего-всего, что называется тяжелой, экспериментальной современной литературой, которая есть сегодня.

Так как у нас действительно большая проблема в литературе. Когда ты начинаешь работать, ты не чувствуешь за спиной никого. Нет традиции, преемственности. С одной стороны, эта традиция не давит, а с другой — когда незнание и наивность — это единственное, что есть, то это отпугивает.

— А как с качеством переводов? Возможно, не количеством, а качеством?

— Наша проблема — отсутствие школы переводчиков. Люди моего поколения, наверное, последние, кто еще осознает, какое серьезное образование надо иметь, чтобы осмеливаться переводить тексты. Потому что, насколько я сейчас вижу, молодые переводчики свято уверены, что достаточно базово выучить какой-то язык и все. Как раз образование, гуманитарное образование, которого у нас и не было, и нет, а сегодня оно и не престижно, и не надо никому, — это огромная проблема.

Здесь сравниваю и центры переводчиков, и содружества, и ассоциации, и международные проекты. Частично это делается, к примеру, на германистах. Но переводчиков нам надо много и очень много. И с разных языков.

Но пессимизм неоправданный. Я вижу, что что-то немного меняется. Например, отмирает миф, что переводы на украинском не продаются. До недавнего времени издатели были свято уверены, что достаточно было перевести произведение на русский, чтобы книга продавалась лучше. Но коммерческая литература (наподобие Гарри Поттера) доказала, что качественные украинские переводы продаются лучше.

— Здесь интересно. Качество и количество нечасто между собой коррелируют. Один перевод может быть «вылизан», но если появится много такой переводной литературы — вы уверены в том, что она по качеству сможет конкурировать с русской?

— А как читатель выбирает книгу? Он открывает ее и начинает читать. Если хорошо читается, он берет эту книгу. Я уверена, что большинству украинцев все равно, на каком языке читать. Они будут читать ту книгу, которая лучше написана и которая будет дешевле. И все. На самом деле у нас есть читатели. Когда я пришла, к примеру, на презентацию элитарного французского автора Эрика-Эммануэля Шмитта, у которого только несколько книжек, во Львове был заполнен зал театра Заньковецкой. У нас на презентации приходит значительно больше людей, чем за рубежом. Но до них не доходит информация, не доходят книжки.

— В таком случае чья это проблема: государства, издателей, переводчиков?

— Нет адекватной инфраструктуры. Так как тиражи у нас мизерные, достаточно какому-то издательству создать небольшую сеть книжных магазинов и это сразу чувствуется по тиражам, какие они могут продать. Это должна быть государственная программа, развитие и поощрение чтения. И этим занимаются все страны мира, ведь вопрос чтения — это не уникальная украинская проблема. Кроме Украины, есть еще немало африканских государств, для которых это актуально (улыбается)... А если серьезно — у нас есть читающий человеческий потенциал. И мы его, к сожалению, теряем.

— Кстати, о потенциале. Достаточно ли его сейчас в украинском языке, чтобы переводить современную литературу?

— Язык — это мы с вами, носители языка. Если им не пользуются, он, соответственно, приходит в упадок. Почему я и говорю, что должен быть массовый поток и переводов тоже. Тогда язык будет развиваться, будет динамичным. Поскольку язык существует у нас только в высоколобых изданиях, и иногда на государственных телерадиостанциях, он не может развиваться так динамично. Во Львове, скажем, нет проблем с языком, на который можно перевести современные реалии. Но в тех регионах, где этот язык употребляется по праздникам, эта проблема существует. Это чувствуется и по книжкам и по тому, как люди разговаривают.

— Может ли, и как именно, здесь помочь литература?

— Должны быть «социальные лифты». Если государство делает приоритетом язык, культуру, это считается необходимым, престижным и модным, тогда да. Тогда вообще ничего больше делать не надо, люди сами будут учить, будут читать. Если же государство к этому относится пренебрежительно, ведь же есть немало других проблем, — тогда мы ничего не сможем изменить. Ведь невозможно быть свободным от общества, в котором живем. И даже во Львове, где ситуация вроде бы лучше, есть традиция, — она все равно разрушится, если не будет изменений.

— Перейдем от общего к конкретике. Есть ли у вас «портфель» с теми книжками, авторами, которых хотели бы перевести?

— Когда-то я была наивной и предпринимала такие героические попытки: я переводила тексты и искала издательства. Так вот, с Чеславом Милошем эта история продолжалась десять лет. Польский институт готов был предоставить грант, мы ходили и спрашивали издательства: «У нас есть деньги, хотите его книгу, это Нобелевский лауреат». И десять лет не было желающих. С тех пор я поняла, что не буду жить так долго, чтобы на каждую книжку по 10 лет воспитывать издателей. И теперь я перевожу только то, что мне точно предлагают издать. Но произведения, которые я бы хотела переводить, это те, которые я читаю. Сегодня в Европе есть направление, которого нет в Украине, — это эмигрантская литература. Немало авторов пережили этот опыт и описывают его в своих произведениях. Мне кажется, нам было бы интересно.

— Напоследок, как вы узнаете об интересных книгах?

— Мониторю сайты, скупаюсь в книжных магазинах, для переводчиков существуют хорошие программы, когда можно поехать на неделю за границу, пообщаться с издателями, другими переводчиками. Это происходит и в интернете, где есть свои сообщества. Немцы делают очень много для популяризации своей литературы. Разные фонды и издательства мне посылают книжки. Это большая работа стран для популяризации своей культуры и другого пути нет.