«Я хо-о-очу весніти в почуттях без обмежень...»

На мероприятии было немало коллег-литераторов, директор Института литературы им. Т.Г. Шевченко, академик Николай Жулинский, председатель НСПУ Михаил Сидоржевский, издатели и много других почитателей современной поэзии.

В своей рецензии Константин Родик написал: «Кажется, в 2010 г. я назвал Лесю Мудрак «принцессой эротической поэзии». Думаю, этот тезис — только фиксация общего восприятия поэтессы и ее творчества. Л. Мудрак активно утверждает в украинской поэзии формы женской эротической эмансипации. Но, когда читаешь эти стихотворения под одним переплетом, ловишь себя на мысли, что эта поэзия — внешне эротическая. Больший эротизм в чрезмерно зримых формах привносит сама поэтесса во время перформансов. Почему? Зачем это надо поэзии, которая может быть и совсем другим опытом — тихого проговаривания, которое теряется в шуете? Каков поэтический мир Леси Мудрак без эротического грима? Без утверждаемого либидо как определяющей силы? Может, совсем не такой, как мы традиционно привыкли его воспринимать? Возможно, эта книга, которая представляет эротичную поэзию на более широкой часовой дистанции, откроет перед читателем другое измерение эротизма — которое граничит со сложными религиозными и философско-экзистенциальными вопросами.

У поэзии, разрывающей читательские шаблоны в традиционном смысле, есть и другой уровень. Значительно более тихий и более глубокий. Это уровень одиночества — страха перед одиночеством и стоическое признание, что «человек творческий» — это «существо одинокое», часто больное и печальное. Но воспримет ли публика эту боль? Публика часто хочет поскорее сорвать яблоко из райского сада.

Что же определяет смысловое ядро поэзий Леси Мудрак?

В стихотворениях Л. Мудрак чувствуется мотив неприкаянности и страха перед тем, что кто-то не слышит тебя, кто-то пытается вытолкнуть, выбросить на маргинес. Есть в этих текстах боль, спрятанная за эротичными экскламациями, всплесками ахов и охов, паронимической аттракцией, сближающей слова, которые совокупно создают эротический шлейф. Но поэтическое тело Леси Мудрак больно меланхолией. К сожалению, в книжке нет того, что мы относим к проявлениям архитекстуальности. Но новые тексты Леси сначала появлялись в «Фейсбуке» в определенный момент жизни. И часто в момент боли, отторжения, непонимания, отчаяния. Эти тексты можно было бы подавать вместе с комментариями тех, кто «следит» за Л. Мудрак на «Фб».

Кажется, что поэтический голос, явленный в книге «ТекС-ТИ-Ль & Libido», прячется за скалами из двух имен: эротического и игривого, фрагментированных словом «текстиль» и психоаналитическим понятием «либидо». Второе понятие мне не совсем импонирует. Либидо — пружина творчества. Этого не надо бояться и от этого нельзя убегать. Субъект лирики, как мне кажется, преднамеренно стремится в этот мир эротической текстуальности, либидозной текстильности, чтобы не дать возможности читателю добраться до того, что существует не в либидозных координатах. Это особенная этика настоящих человеческих отношений в метафизическом мире боли и травм, встреч и прощаний. Поэтический голос убеждает читателя, что все на поверхности. А межтекстовое пространство при условиях вдумчивого чтения будет подтверждать, что все настоящее — снизу.

«Я хо-о-очу весніти

В почуттях

Без обмежень...»

Леся Мудрак кому-то до сих пор кажется эпатажной, однако эта эпатажность — сознательное соглашение с судьбой. В соответствии с соглашением чем-то все-таки надо расплачиваться. И ее новый «ТекС-ТИ-Ль & Libido» — это своеобразное разгрешение, произнесение без логоса, но в измерениях теодицеи. К «поэзиям в прозе» (этюдам), которые сначала были сообщениями на «Фб», можно озвучить немало претензий сугубо формальных, однако они — пример другого поэтического произнесения в языке, который для Леси является «домом бытия». Поэзия Леси Мудрак феноменологическая и, с моей точки зрения, в ней есть немало от традиций исихазма. «Формула смерти приобретает правила вечного колебания, вечного экзистенциального выбора. Смерть в действительности — отмирание физической памяти физического тела...» (с. 15). Эта проза особенным образом эксплицирует молчание, топосы недосказанности.

Автор или издатель решили рядом с телом русалки на обложке вынести слово «рефлексии». А значит, в книжке совмещается аполлоновское и дионисийское. Эрос и Танатос всегда рядом. Об этом Леся Мудрак не раз говорила. Русалка — довольно особенный образ, в котором рядом с грацией и искушением — смерть. Мы привыкли к образу мягкой Русалки, но в европейском и украинском фольклоре русалка — символ своеволия, которое может привести к смерти. У Леси Украинки в «Лісовій пісні» силы природы в состоянии аффекта способны быть источником катастроф. Природа не признает ограничений. А почему человеческий мир должен признавать ограничения?

Лирический субъект восстает против зашоренности и догм. Этот бунт присутствует на разных уровнях: от расщепления слов до гипертрофированных сексуальных подтекстов. Но прибегнуть к бунту может только тот, кто любит свое дело, кто любит Слово и кто действительно воспринимает его как явление, которое можно писать с большой буквы. Это не банальность, а просто жизнь. А жизнь надо проживать, — говорил Уайльд.

Тот же Оскар Уайльд написал в предисловии к роману «Портрет Дориана Грея»: «Нет нравственных или безнравственных книг. Есть книги хорошо написанные или написанные плохо. Вот и все». Книга «ТекС-ТИ-Ль & Libido» — это избранное из жизнетекста Леси Мудрак. А в жизнетексте, который все-таки имеет отношение к жизни, есть боль и разочарование, потери и одиночество. Но рассказать об этом может тонкий человек, способный чувствовать музыку сфер. В поэзии Л. Мудрак много музыки — и это для меня признак настоящей поэзии. Но еще в ней есть боль, а следовательно эта поэзия написана тем, у кого есть душа — тонкая и уязвимая.