Южная Пальмира во время тотальных потрясений

Одесса — это отдельный самобытный мир. О ней следует писать с любовью, вдумчиво, ярко, с надлежащим пониманием специфики ее истории, способа мышления, характера людей. Или же,  в противном случае — лучше не писать вообще. Именно этим критериям в полной мере отвечает книга известного публициста, блогера, историка, постоянного автора «Дня», одессита Александра Прилипко и известного в городе общественного деятеля, мецената и предпринимателя Валентина Стремядина, названная авторами «Великая Одесская революция. 1913—1923» (Киев, издательство «Новий друк», 2019). Подзаголовок этого необычного исследования, которое, уверенны, заинтересует   не только тех, кто изучает историю этого города, достаточно красноречив: «Годы, которые определили эпоху. Историко-публицистический анализ иррегулярного времени» (сразу приходит мысль: а это «иррегулярное время» — разве это не о нас также?)

В чем видится безоговорочный успех авторов? Можно долго говорить о блестяще выполненном дизайне книги (заслуга Александра Прилипко): сотни уникальных фотографий, колонки популярных  одесских газет 100-летней давности, портреты, карты, схемы боевых действий. Но, думаю, основное внимание стоит сосредоточить на содержательной составляющей труда.

Одесса, как, возможно, ни один другой город в Украине (за исключением Киева), может быть гигантским историческим зеркалом, что и в настоящее время, как и в прошлое, правдиво отражает все коллизии, конфликты, драмы  и достижения Великой Украинской революции 1917—1921 гг. (заметим, что авторы, как  видно по названию, существенно расширили хронологические рамки повествования). Почему именно Одесса? Да потому, что это исключительно противоречивый, сложный, «многослойный» город, при всей своей уникальности, показывает нам не только «особенное», одесское, но и «общее» в истории  того времени (если прибегнуть к известным философским категориям). И потому, что авторы опираются не на мифы (напротив, мифы  развенчиваются), а на тщательным образом изученные документы. И потому,  что действительно интересно: как именно жили люди в Одессе в то время, когда тамошняя власть, по минимальным подсчетам, менялась в 1918-1920 годах полтора десятка раз (УНР, Гетманское  государство, опять УНР, французы, греки, румыны, «белые» россияне-имперцы, красные, разные атаманские  объединения, которые никому не подчинялись, опять красные...). Однако показательно — и правильно — что Александр Прилипко и Валентин  Стремядин начинают свою историческую хронику не с «пламенных» 1917—1918 гг., а с  1913-го, года 300-летия династии Романовых, года сакрального, последнего года перед Большой войной, когда в империи будто бы царили «тишь, гладь  да Божья благодать». Авторы  убедительно показывают, что уже тогда и в государстве вообще, и конкретно в Одессе  накопилась «критическая масса» самых глубоких социальных противоречий.

Объясняя замысел и идею своего исследования, авторы, в частности, пишут о том, что, в отличие от западной историографии Первой мировой (Большой) войны, на наших поприщах «мы имеем  лишь два подхода на четыре поколения:  советский и постсоветский (в то время как на Западе таких концепций, как минимум, четыре — И.С.). В этой книге мы попробовали сформировать новый подход, объединив национальный взгляд с имманентным и собственным. Объект исследований — Одесса в составе Украины и Европы. Город стал эпицентром мощных социальных, национальных и политических толчков континентального масштаба. Здесь побывали войска многих стран, что тогда существовали, и формировались нации, которые образовали новые государства. В то же время Одесса — это огромный  исторический миф, где реальность событий теряется в домыслах и легендах, где  настоящие портреты их участников написаны или белой краской, или газовой  копотью. Причем и то, и другое  имеет лишь отдаленную схожесть с оригиналами».

И еще важная для авторов мысль:  «Хотя каждую главу книги мы посвящаем событиям одного из тех бурных лет (1913—1923 — И.С.), это не хронология в общеупотребительном значении, и не скрупулезное изложение событий и фактов. Нас интересовало не столько то, как все происходило, а почему это произошло именно так. Огромное количество исторических исследований о времени перелома жизни в Российской империи  обогатило нас знаниями и создало множество политических  трактовок войн, революций, захвата власти, личной и партийной деспотии, но  не всегда выводило читателей на размышления о собственной судьбе. О том,  как ценности и правила, что постоянно изменяются, сформировали уникальную общественную мораль, специфическую социальную среду и декадентский образ жизни нашего времени» (именно так: нашего, а не тогдашнего времени — И.С.).

Революция, 1917—1923 годы. Авторы пишут: «Казалось бы, все изменилось: кто был ничем, тот стал всем, каждый гражданин и каждая нация получили  равные права с другими. Однако революция в России изменила кровь в жилах истеблишмента, но не изменила господствующую национальную идеологию, где только  русский  народ имел право на свою мифологию, своих героев, свой национальный брендинг. Не классовые противоречия, не дворянская и буржуазная  деспотии стали  механизмом перевоплощения России. В большевистское царство из монархии, связанной прямыми  семейными  связями  с европейскими престолами, она превратилась в результате стремления народов к свободе и независимости. Для рабов естественно разрывать оковы и мстить мучителям. Хотя настоящее освобождение начинается не с этого...» И дальше: «В Одессу 1917 год принес  революцию не из Петербурга и Москвы, не из ленинского вагона, отправленного немцами из Цюриха как торпеда в эсминец самодержавия. Революция уже была здесь, если иметь  в виду под этим термином исторического перелома всеобщее желание изменить  жизнь. Оно переполняло души, чувствовалось в гудках пароходов и свистках «городовых», светилось в глазах людей разных сословий и вероисповеданий. Как точно отметил граф Сергей Витте, «Россия  переросла форму существующего строя». А книга А.Прилипко и В.Стремядина — собственно,  о том, как восстание  прежних «национальных окраин» против центральной власти было  использовано   пролетарскими вождями  ради собственной гегемонии. На примере Одессы.

«Отталкиваясь»  от незабываемого 1913 года (как известно,  именно с его параметрами любили  сравнить «новейшие» показатели идеологи советских времен), авторы последовательно, год за годом,  в деталях (не будем забывать, что детали, конкретика — это  основа  любой исторической  хроники) показывают  нам поражающую панораму перелома, катастрофы, краха старой, архаичной общественной системы  и замену ее  другой системой —   на порядок  жестче, циничнее, такую, что очень умело спекулировала на вечных (без иронии!) идеях и мечтах людей об общем равенстве, «светлом будущем», «братстве свободных народов». Что получилось в итоге в Одессе и почему получилось — об  этом в книге.

1913 год: автомобили (тогдашнее чудо техники). Гастроли в «Южной Пальмире» Айседоры Дункан, Макса Линдера (это — как сегодня к нам приехал бы  Леонардо Ди  Каприо или Бейонсе», пишут авторы), молебны   за здоровье  царя в честь  юбилея Романовых (присутствие дворянства, чиновничества, «уважаемых граждан» обязательна!), бурное развитие одесского порта (кстати, на его потребности Государственная дума империи выделяла лишь 30% от сметной стоимости проектов, остальные платили предприниматели и перевозчики), невероятный интерес к кино и в то же время высокий уровень преступности (авторы приводят конкретные факты), жестокость, проституция (по меньшей мере, 10 тысяч «жриц любви на 300-тысячный  город), бесконечные финансовые аферы, страшный разрыв  между богатыми и бедными (зарплаты: разносчик газет —  6  рублей в месяц, продавцы в магазинах — 15 рублей,  рабочие в порту, дворники, машинисты, учителя — 30—40 рублей, мелкие чиновники — 80 рублей, полицейские «чины» — от 100 до 200 рублей, чиновники высокого ранга, «гласные» Одесской думы — от 200 до 500 рублей, судьи и прокуроры — еще больше. При этом  булка свежего хлеба стоила 7 копеек,  фунт мяса — 24 копейки, сорочка — 75 копеек, скромный костюм —  10 рублей, зимнее пальто — 17—20 рублей, один билет в кино — 30—50 копеек...).

А еще  — нескрываемый государственный антисемитизм (евреи составляли треть населения Одессы в 1913 году), ненависть к украинскому национальному движению (как писала  одна из получерносотенных газет в том же году: «Большинство хохлов не  любит  «москалей» и пламенно боготворит  только «неньку-Україну». Видимая лояльность малороссов ничего не доказывает — потому что и Мазепа долгое время  считался лояльным. Малороссы  делают вид, что являются верными России, даже служат ей в разных сферах, иногда служат неплохо — но в душе у них кроется измена»). А еще в книге приводится очень интересное свидетельство «Главного управления «черной» сотни и истиннорусских людей  в Одессе: «Выдано  предъявителю сего в том, что он не студент и не интеллигент, а потому избиению не подлежит, что собственноручно с приложением форменной печати удостоверяем». Язык более поздних большевистских мандатов (по крайней мере, по форме — это интересно!).

И 1923 год, последние страницы книги — укрепление большевистского режима, власти ЧК, тотальный контроль, террор, утверждение тоталитарной идеологии, конструирование новейшей «красной империи». Вряд ли в истории найдем такое важное именно для нас десятилетие. Об этом, собственно, и вся книга.