Жестокость и нежность «несотворенного» мира

Напомним, что первый роман Мирослава Лаюка назывался «Баборня» и причудливо переосмысливал жизнь мизантропичной учительницы в маленьком провинциальном городке. А перед тем Лаюк прослыл одним из самых заметных и наиболее отмеченных молодых поэтов.

ПЕРЕПЛЕТЕННЫЕ ПРОСТРАНСТВА-ВРЕМЕНА

Отдавая надлежащую дань традиционному читательскому восприятию прозы, начнем с сюжета книги. Он, собственно, состоит из нескольких сюжетов, достаточно мозаично переплетенных между собой и воплощенных в короткие фрагменты с разными годами и местами действия. В одном из них, к примеру, молодая украинка из «неблагополучной» семьи эмигрирует во Францию, хочет отвергнуть, забыть все свое неуютное и дискомфортное прошлое, прошлое рода, да и самих родственников. Но она становится художницей — и, в конечном итоге, переходит к противоположным крайностям: начинает маниакально разыскивать следы прошлого, чтобы использовать их в своем новом арт-проекте. Для этого ей приходится много путешествовать: от парижских кладбищ, через дома карпатских ворожек и прифронтовые города Донбасса и до Чернобыля.

Во втором сюжете читатели оказываются в Карпатах средины ХІХ века. Там происходят разные странности — бегает прирученная рысь, на горе пылает непонятный свет и заставляет всех думать о приближении конца света, появляются пришельцы из других времен.

А еще в одном сюжете молодой наследник благородного рода попадает в водоворот милитарно-романтических приключений в Киеве в славном 1918 году. Преследуя анархистку, в которую влюбился, он странствует с отрядом одного из леворадикальных атаманов. Конечно, здесь ему придется скрывать свое происхождение, а затем обстоятельства складываются так, что он должен привести это «войско» к еще недавно своему имению и стать свидетелем его тотального разгрома революционной массой, включительно с архетипичным для тех времен уничтожениям рояля. Авантюра заканчивается пребыванием в армии Нестора Махно и падением в воду, после которого герой начинает удивительное и мистическое путешествие сквозь пространство и время. Его дневник — узловой и ключевой текст книги.

ТЩАТЕЛЬНО СКОНСТРУИРОВАННАЯ КНИГА

Из написанного выше, конечно, не составишь четкого и, тем более, целостного представления о, так сказать, ходе событий в романе «Світ не створений». В значительной мере и после прочтения произведения далеко не все однозначно становится на свои выразительные, логические и определенные места. Хотя в действительности Мирослав Лаюк сконструировал свою книгу довольно тщательно: каждая событийная линия, если присмотреться внимательнее, находит свои истоки и продолжение. Один из рецензентов сравнил это с очень удачным «строительством сложного сооружения». Впрочем, совсем уж идеальной архитектуру произведения тоже трудно назвать — так, начало книги явно выразительнее и «крепче» финала.

Но тут у нас не приключенческое произведение с простым, прозрачным сюжетом или еще и с постулированными «жизненными сценариями» и «образцами жизненного поведения». Как и в своем предыдущем романе, писатель значительно больше внимания уделяет самой образности, символике, интересным языковым конструкциям, играм с контекстами других произведений (книг, фильмов и т.п.), метафорам, разработке определенных мотивов. Это игривый, причудливый и непростой текст. Лаюк много иронизирует — скажем, над некоторыми тенденциями современного искусства, или когда героев, окруженных стаей волков в заброшенном здании, в подчеркнуто искусственной, шаблонно приключенческой безвыходной ситуации еще «условнее» спасают на неожиданном вертолете с неба.

ДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ ВЗАИМОСВЯЗЬ МЕЖДУ РАЗРУШЕНИЕМ И ТВОРЕНИЕМ

Однако хватает в «Світі не створеному»  и осмысления серьезных, концептуальных моментов. Это и общая непонятность жизненных поворотов и самой жизни, и вопросы времени, сложные дилеммы личной, семейной, общественной памяти/забытья. Очень важным таким пунктом мне кажется также мотив жестокости, агрессии. Он в книге появляется довольно часто: иногда неожиданно, как болевая пульсация, иногда в пародийном или буффонадном проявлении. Одной из самых ярких агрессивных сцен такого плана, кстати, начинается книга — в ней подростки устраивают дикий и лишенный какого-либо рационального смысла погром в заброшенном санатории. Подобные моменты добавляют роману Мирослава Лаюка напряженной, а часто и мрачной эмоциональной атмосферы.

Это не просто самодостаточная «чернуха» или эмоциональная спекуляция на чувствах читателей. Автор выписывает едва ли не каждый случай жестокости тщательным образом, постоянно показывает, как она возникает в совсем противоположном, можно сказать «позитивном» контексте. Так, подростки, участники разгрома санатория, со временем вырастают во вполне себе позитивных персон, включая главную героиню-художницу. А варварскому уничтожению рояля революционерами в упомянутом выше имении (практически зеркальные сюжеты из разных эпох) предшествует сцена, в которой те же революционеры с удивлением слушают, как на нем играют «Щедрика» Леонтовича.

Тут и на многих других страницах «Світу не створеного»  таким образом символично и многозначительно исследуется сложная, противоречивая, диалектическая взаимосвязь между разрушением и творением, агрессией и нежностью. Что, конечно, оставляет достаточно большое пространство для размышлений над идеями и чувствами.

Новая книга Мирослава Лаюка свидетельствует об активном продолжении в современной украинской литературе линии прозы, которая ищет, экспериментирует, играет и задает вопросы, не поддаваясь тенденциям упрощения.