Эгоцентризм или государственность?

Ігор Сюндюков

02 декабря, 11:52

Сто лет отделяет нас от начала двух грандиозных, незабываемых революций 1917 года — украинской и русской. Поражение их обоих под давлением, буквально под нашествием гениально рассчитанной ленинской демагогии (а сам факт такого поражения уже трудно отрицать) оказал огромное разрушительное влияние на всю мировую историю ХХ века. Нас с вами, читатель, будут интересовать, прежде всего — что вполне понятно — причины катастрофической, трагической неудачи нашей, украинской национально-освободительной революции 1917-1921 годов (учитывая драматичный опыт Центральной Рады, гетманата Павла Скоропадского и УНР — не исключая из анализа ни первое, ни второе, ни третье). Ведь если реализуется гегелевский образ «развития истории по спирали», каждый «этаж» которой с новой силой и качеством воссоздает как продвижение истории, так и ее «злую, издевательскую иронию» (слова того же таки Гегеля!) — то в реалиях ХХІ века результат повторений пагубных ошибок Грушевского, Скоропадского, Винниченко и Петлюры вполне может быть таким: потеря государственности и ужасные жертвы среди народа. Следовательно, давайте будем осмотрительными и будем учиться!

Поэтому, о каких именно ошибках лидеров украинской освободительной борьбы, по вполне субъективному мнению автора, идет речь? Во-первых, дала о себе знать их несостоятельность (нежелание, неумение) хотя бы немного поступиться своими личными амбициями и собственными «амбициозными» (нашли же таки слово!) комплексами самовлюбленности ради высшей ценности — Украины, ее народа, ее независимости и свободы. Здесь — весьма возможно, на подсознательном уровне — сработала психологическая установка: ну какая может быть независимая соборная Украина без меня, уникального и незаменимого?! Другое дело, когда я, такой исключительный, буду занимать трон, сиречь властное кресло — тогда о такой Украине может  идти речь.

Во-вторых, давайте вспомним о неспособности тогдашних вождей договариваться друг с другом. Причина: «гремучая смесь» — гипертрофированная подозрительность, недоверие даже к ближайшим соратникам в собственных же рядах, казалось бы, единомышленников (только один пример — смертельный конфликт Петлюра-Болбочан), умноженная еще и на болезненно завышенную самооценку, когда «выдающимися правителями» считали себя люди, которые такими никоим образом не были, потому что совсем не имели необходимых для этого качеств.

В-третьих, как контраст со сказанным — наоборот, невероятное (сегодня кажется ничем не мотивированное) доверие к большевистской власти, к красному Кремлю (потому что там, мол, тоже «социалисты»). А как следствие — иррациональное, доходящее уже до грани политического безумия, стремление договориться с Москвой любой ценой и прибегая к любым уступкам (исключением был в известной мере разве что Петлюра). И как следствие — непростительное промедление с провозглашением полной государственной самостоятельности Украины, вплоть до января 1918 года.

В-четвертых, отсутствие стратегического виденья развития Украины. Кто, какие именно слои общества могут и должны стать социальной опорой будущего независимого государства? Наблюдаем то надежду на «крепкого владельца», по сути, украинского помещика (во времена гетманата Скоропадского), то на «хлеборобов» (довольно аморфное, нечеткое определение). Хуже того — с подачи национал-демократов доминировала тотально-объединительная риторика всеобщего «сплочения» и «братания» всех со всеми (Грушевский), но должным образом продуманной социальной политики не было. А как показывает опыт истории, в таком случае нечего надеяться на победу в условиях все более острых социальных конфликтов.

В-пятых, несбалансированная (мягко говоря) дипломатия  — то безоговорочная ставка исключительно на Германию (Скоропадский), то на Антанту, которая (как и ЕС сегодня — это важно понимать) преследовала, прежде всего, собственные узкоэгоистичные интересы, к тому же находясь в плену русофильской слепоты (как и определенная, все большая часть ЕС сегодня).

В-шестых, ощутимая (не все) часть лидеров нашей революции не осознавали, что залогом ее, революции, победы является собственная воля, сила и потенциал самих украинцев, а не какие-то союзы и коалиции — с Пилсудским или с кем-либо еще.

В-седьмых, неспособность развязать самый острый — земельный —  вопрос и провести эффективную и справедливую аграрную реформу. Это было фатальным и имело трагические последствия.

В конечном итоге, в-восьмых (а, возможно, это является первым по значению). Сам украинский народ находился тогда в плену мифов «русского мира». За это была заплачена ужасная цена — и упоминание о Голодоморе-геноциде является здесь вполне уместным.

***

Вдумчивый читатель, несомненно, заметит более чем угрожающие аналогии и параллели с настоящим. Следовательно, нужно жестко и немедленно исправлять ошибки, пока не поздно. И помнить, что «история — не учительница, а надзиратель, который карает за незнание» (Ключевский).