Как боролись с безродными космополитами и другие сюжеты Черного Леса
Если и удаются остросюжетные детективы с боевиками у наших авторов, то обычно чистоты жанра в них немного. Кроме оперативных подробностей расследования мы заодно узнаем то ли об истории родного края, то ли еще какую-нибудь краеведческую мистерию. Пожалуй, это и хорошо, ведь иногда только таким образом можно заинтересовать «архивными» темами, которые наш читатель либо пропустил в школе, либо же еще и школ украинских не было, когда такое на свете творилось.
Маргарита Хемлін. Дізнавач. – Х.: Фабула, 2016
Этот детектив, а также незаурядный приключенческий роман российского автора, который родом из Чернигова — о послевоенном времени преследований за «еврейский национализм», который предшествовал дальнейшему выявлению «безродных космополитов» и прочих «врачей-вредителей». В романе все время акцентируется внимание «дознавателя» — и одновременно «смотрителя» и «смотрящего» — на поведении подопытного и подследственного народа со стороны героя-оборотня, молодого-украинца, который на службе и в жизни всячески отказывается от своего «национального» происхождения, принципиально общаясь с земляками не на родном украинском, а общепринятом и общепонятном русском. Именно на этой драме столкновений — личного и общественного, родного и русского — построено это без преувеличения грандиозное свидетельство эпохи в соответствующей ей форме художественной интерпретации. Скупой суржик и официоз протокола, народная культура и партийная жизнь — все смешалось в строгом быту героев романа, который, наконец-то, приходит к украинскому читателю на его (а также автора) родном языке.
Володимир Лис. Камінь посеред саду. – Х.: Клуб Сімейного Дозвілля, 2016
Пусть на тридцать второй странице этого романа в руке героя появляется мобильник, и понимаешь, что лет сюжету гораздо меньше, чем Октябрю, но все равно кажется, что память о старых добрых временах мучает автора, не отпускает. Это когда герой романа протирает штаны в конструкторском бюро, а выходит из того если не кино «Полеты во сне и наяву», то уютных следствий-которые-ведут-знатоки — это уж точно. По крайней мере книга Лиса вполне заслуженно названа психологическим детективом, как, собственно, большинство его творений, для чего даже на «горячий камень», как в одноименном Аркадии Гайдаре, садиться не нужно, чтобы загадать ему побольше успеха у читателей. Тем не менее, о сюжетной брусчатке таки стоит упомянуть. «Як він загинув? – спитав Верещук. Прокурор не знав. Порадив зателефонувати у райвідділ міліції, що Верещук і зробив. — Дільничний каже, що того чоловіка знайшли в саду придушеним каменем, — сказав йому оперативник, який теж мав їхати у Ясенівку. — Каменем? — здивувався Верещук. — Яким каменем? — Не знаю, — відповів оперативник з райвідділу. — Каже: в саду там лежав якийсь камінь — і ним начебто прибили того чоловіка». Камень в саду желаний наших о том, чтобы побольше таких психологических детективов, все-таки лежал. «То був великий чорний каменисько, висотою до метра, може, трохи більше, напівкруглий, з кількома стесаними кутами» — именно таким одороблом убивают в начале, чтобы потом подробно все объяснять.
Володимир Єшкілєв. Ефект Ярковського. – Х.: Фоліо, 2016
Это первая часть «ярковского» цикла под названием «Те, котре – холод, те, яке – смерть…», в которой задаются основные параметры дальнейших мистических приключений. Как всегда у этого рассказчика, нас ждет раздвоенная на «современную» и «древнюю» история, в которой чисто лексически объединены «украинская» и «российская» линия обороны национального продукта — прикарпатской метафизики — от чужеземного криминала в языке и жизни. А вам що, Львів не подобається? — спитала Sаня, коли вони випили. — Ні. — Образили вас там? — Образили? — перепитав черевань, заїдаючи пиво куркою. – Та ні, Оксано, ніхто мене там не ображав. Просто не люблю я отих львівських снобів. Багато про себе воображають. Одне слово — львівці». При этом, заметим, «Ярковський здригнувся від хвилі ворожості, яка вихлюпнулась з мозку череваня від згадки про львів’ян. Ця хвиля несла з собою купу дрібного ментального мотлоху: незнайомі прізвища, спогади про неохайні приміщення у старих австрійських будинках та про тріпер, подарований череваневі повією з Левандівки». Что касается криминала, то именно благодаря своему дару слышать в толпе посторонние голоса, которые не всегда рассказывают о том, «зачем я дура обрезала волосы», главный герой может расследовать идеальные преступления, словно карманную кражу в детском саду. Использовать этот самый «эффект Ярковского», как это бывает, не во благо народа, а в интересах очередного доктора Зло — вот задача всемирной мафии, а также других неблагонадежных элементов.
Андрій Кокотюха. Чорний ліс. — Х.: Клуб Сімейного Дозвілля, 2016
Очередной роман Андрея Кокотюхи — это бесспорный ретро-боевик, действия в котором происходит на Волыни в 1943 году. Воюют здесь украинцы уже не только с москалями, но и с немцами, а также поляками. Соответственно, в битве на три фронта троится и герой романа — бывший милиционер, который застрелил товарища и заодно любовника жены, а теперь зэк и в будущем — советский диверсант. Кроме исторического сюжета, в «Чорному лісі» нас ждет ненормативная лексика и постоянные флэшбеки главного героя в прошлое — конструкция, предусматривающая возможную экранизацию романа. И ситуация выбрана автором довольно деликатная для нашей славной истории. Сначала, как уже было сказано, украинские повстанцы не слишком дружат с польской самообороной, и красных партизан не боятся, поскольку в тех в лесах свои интересы, и местное население их не поддерживает. Из такой идеологической абракадабры у автора романа получаются замечательные по своей экзотичности типажи, словно из водевильной «Свадьбы в Малиновке»: «Наступної миті через тин у двір переліз чорноволосий та чорновусий чоловік, зовні подібний до тих, хто вісь нещодавно пройшов вулицею повз її хату. Темно-зелений френч німецького зразка, галіфе, солдатський ремінь із вибитим на латунній блясі тризубом, кашкет із гострим верхом, схожий на добре знайому місцевім жителям польську конфедератку. Смикнувши правимо плечем, скинувши пас автомата, перехопив рукою, метнувши стрімкий погляд на жінку, підключивши неголосно: — Сама?». Но главное в таком «кинематографическом» узнавании — удобная форма для моделирования «исторической» действительности. В которой, напомним, соревнуются не только две армии, но и два подполья, что, действительно, достаточно короткое время имело место на Волыни.
Олександр Скрипник. Таємний легіон Української революції. – К.: Ярославів Вал, 2016
... Итак, сейчас речь идет о разведывательных, детективных, шпионских и других диверсионных службах, которые успешно им противостояли. По крайней мере в Украине 1917-21 годов. В России, говорят, раньше там «Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи 1903-1914» выходила, но у нас тоже кое-что было. Так, в своих предыдущих книгах автор «Таємного легіону» донес до ведома широкой общественности правдивую информацию о существовании украинской разведки едва ли не древних, то бишь казацких времен. А что такого? Разве вы не видели, допустим, в комиксах, кажется о Пироге или Корже — казака с соломинкой во рту, который в плавнях ждал вражеское войско? Шпион, да. Разведчик, а как же. Возможно, даже детектив. Словом, невозможно распознать, не зная «соломенной» специфики. Точно известно только одно. Отличившись принципиальностью и настойчивостью, много внимания уделяя организации агентурной работы, персонально работая с агентами, которые находились на занятой врагом территории Украины и за рубежом, ныне забытый Николай Красовский был назначен руководителем Информационного бюро при разведывательной управе Генштаба Армии УНР. Речь в книге Скрипника, конечно, не только о нем, и большевики не любили также других шпионов, назначая за голову любого из сотрудников Информбюро по 300 тысяч карбованцев, а сам орган называли «петлюровской ЧК», но именно Красовский разработал инструкцию для украинской контрразведки. Именно в ней он подчеркивал вес шпионской «соломинки» во рту молодой украинской республики: «Не всякий має дійсну здатність до справ розвідочно-розшукових, бо це теж є дар Божий — талан, який можна розвивати і довершати, але ні в якім разі не можна його вкоренити в чоловіка, який не народився з цим таланом; не можна вже на підставі того, як не можна по волі стати художником, поетом або скульптором».
