«Клавка»: история о травмированном обществе
Судя по спискам купленных книг и фотоотчетов с Книжного Арсенала, новый роман Марины Грымич стал одной из самых популярных книг сезона, а если речь идет о книгах украинских авторов - безусловным хитом. Всего за полтора месяца «Клавка» собрала дюжину рецензий и добрую сотню читательских отзывов в фейсбуке и инстаграме.
В чем секрет этого успеха? В тревожной, до сих пор правильно не проартикулированной теме жизни украинской интеллигенции после ужасов Второй мировой и накануне кровавых сталинских чисток и разгромов, и не в последнюю очередь также в чрезвычайно стильной обложке и содержательном, удачном названии. Ведь «Клавка» - история о секретарше Клаве, а в наши дни так чаще называют клавиатуру, а не людей; словом, имя героини идеально слилось с ее сюжетной ролью.
Роман Марины Грымич рассказывает о ситуации, сложившейся в Союзе украинских советских писателей накануне печально известного Пленума 1947 года, когда запуганные литераторы разгромили в своих критических выступлениях Максима Рыльского и Юрия Яновского. Это история о страхе и подлости, проявляющихся в людях под давлением, о карьеристах-соцреалистах и настоящих писателях, которым не удавалось «вписаться» в новую сталинскую эпоху. О гениях, классиках (слишком идеализированных, правда) и шарлатанах с одной стороны, а с другой - об интригах, приспособленчестве, зависти, голодных годах и отсутствии жилой площади, о любовном треугольнике и едва ли не об инцесте. Звучит интересно, правда?
И все это «видимая» часть сюжета. Я бы, к тому же, хотел добавить несколько слов о еще одном главном герое романа, которого, кажется, еще не упоминали в рецензиях и обзорах. Речь идет о Киеве. Ведь это самодостаточный и полнокровный персонаж. Его дома и улочки, подворотни и подвалы, РОЛИТ и Евбаз, колоритные жители, прохожие и продавцы - все это выписано с любовью ничем не меньшей, чем известные писатели и их ежедневный быт. Рядом с Киевом появляется Ирпень, знаменитые писательские дачи, этот маленький рай, такой сочный и романтичный в романе, что я даже постановил себе съездить туда на прогулку.
Отдельно хочу обратить внимание на языковую картину романа, которая помогает читателю окунуться в описанную эпоху. Во время чтения - что греха таить - меня очень раздражали все эти руссизмы, цитаты русских классиков, частушки и примитивные песни на ломаном русском языке. Но страница за страницей медленно убеждаешься, что именно этот прием позволяет осветить реальную языковую картину того времени, мощность русификации и «интернациональность» фронтовиков, вернувшихся с войны.
Для написания романа писательница провела большую поисковую работу. Фрагменты реальных протоколов писательских собраний вписаны в сюжет настолько мастерски, что порой художественный роман читаешь как нон-фикшн исследование. Результат получился удивительно легким и стилистически целостным - Марине Грымич удалось написать роман, который балансирует на грани массовой и «важной» литературы.
Наконец решусь предположить, что «Клавка» пропитана еще и сквозной метафорой, для автора не менее важной, чем главные герои, писательские тайны и сталинские преследования. Речь идет об образе инвалидов, калек, безногих и безруких ветеранов войны, почти уничтоженных физически и психически, злых, агрессивных, склонных к суициду, ругающихся, но одновременно добрых и легких на слезу.
Все они не случайно появляются в сюжете, не просто так всплывают в ключевые для фабульной канвы моменты. Потому что они - образ побитого войной общества, не только интеллигентной среды, не только киевской публики того времени, а - универсальнее - портрет всякого общества, пережившего войну. Травмированного, запуганного, не осознающего своей психической «инвалидности». И именно под этим углом «Клавка» еще и чрезвычайно актуальный роман для современности и контекста войны, которую наше общество пытается вытеснить из сознания сегодня. Ведь вытеснение и является признаком болезни, правда?
