Князь Игорь
(4 июля - день рождения Игоря Рымарука)
Я мало знал Игоря Рымарука. Мы не были приятелями. Несколько раз сидели в одной компании за рюмкой, так сказать, чая.
В конце концов, те рюмки чая, которые начали повторяться в жизни Игоря много и много раз, способствовали его ранней смерти ... Думаю, не лишним будет напомнить, что почти все писатели (а поэты, пожалуй, особенно) имеют врожденную субтильную психическую структуру, заостренную уязвимость миром. В нашей послесовковой стране никто никогда не возился с психическими особенностями высокоталантливых поэтов.
Имели значение лишь их так называемые «успехи», то есть какое-то внешнее признание миром. А если видимых «успехов» не было - тогда такой поэт, несмотря на фальшивую словесную поддержку, переставал замечаться обществом. А сейчас уже даже боюсь что-то предполагать относительно любого значения для украинцев талантливой поэзии их современников (потоки графомании не учитываем) ...
Такая поэзия, которую писал Рымарук, должна иметь адекватных переводчиков с мгновенным тонким чувством каждого звука. Но, как мы понимаем, переводить на другие языки талантливые, а еще и рифмованные, стихи бывает очень непросто. Что-то в них безвозвратно теряется, как будто только родной язык позволяет поэту время от времени заглядывать в самые сокровенные тайники слов и словосоединений.
Игорь творил в одни из лучших, хотя и материально бедные годы для украинской поэзии, которая в 90-х пережила спонтанную форму своего расцвета. Возникали поэтические литкружки (к одному из них - «Новой дегенерации» - принадлежал тогда и я). Было ощущение радостной веры в творческое национальное возрождение, в усиление положения высокой литературы, не обезображенной капризами купечества разных оттенков ...
Здесь не место перечислять все сборники Поэта, их сходства и различия, озарения и отголоски. Рымарук обошел период любительства, немного корявого вырастания из аматорских литературных штанишек. Как по мне, в его поэзии точными словами изображены многосмыслие и многоголосие мира, тяжелые метания творца, постоянные поиски высокого идеала (первый сборник Рымарука, кстати, назывался «Высокая вода»), самобичевание и иногда даже отрицания себя вчерашнего:
Стали над прірвою — хто потойбіч? ?
темні обидва.
Плакала в ніч із коханих облич
Діва Обида.
Как уже писали ряд литературных критиков, Игорь Рымарук возглавлял поколение «восьмидесятников», был одним из первых его концептуалистов, к примеру, как составитель антологии, вышедшей в Эдмонтоне в 1990-ом году. По-своему книжный поэт, он сочетает в своей лирике тонкие переклички со старыми культурами и своими предшественниками, непринужденно вплетая реалии современной ему эпохи. Такие парадоксальные сочетания, такая сложная метафорическая простота поэзии Рымарука делали ее новаторской. А визионерские мотивы, мольфарские ритмы, элементы психоделических видений, иногда вперемежку с иронией и сарказмом создавали новую, часто удивительную, красоту поэтического полотна.
Однако в поздней поэзии Рымарука звучат мотивы определенной растерянности, возможно, тяжелого разочарования, которое уже невозможно было скрыть от самого себя .... Дар чувствовать жизнь слов часто связан с грузом душевной боли, нередко сильной ...
На мой взгляд, в мироощущении Игоря Рымарука нарастало чувство опустошенности и катастрофизма. Это ему принадлежит строка о темной стороне служения поэзии:
Поезія – Медея, що вбиває дітей своїх
С другой стороны, то, что было им создано, уже не говоря об работе многолетним редактором журнала «Современность», который держал высокую эстетическую планку, уже прижизненно делало Игоря Рымарука одним из немногих, без преувеличения, избранных. Шапка Мономаха никогда не бывает легкой ... Тем более, украинская шапка Мономаха. Однако, вполне возможно, что это были болезненные эстетические метания перед новым взрывом и новым цветением.
Смерть Игоря Рымарука в 50 лет была трагической. Его сбила машина и он еще несколько дней лежал в больнице .... Игорь тогда жил во Львове. Похоронен на Лычаковском кладбище.
Если Украина перестанет рожать великих поэтов, ее духовников, потеряется что-то бесповоротное. Однако, поэт, веря, что всегда будут существовать бессмертные пастухи слов, которые потом встречаются, также всегда знал о вечном разговоре поэтов с разными поколениями, разговоре, который не знает смерти:
Треті, кому звізда дорога, обсядуть небесний стіл
Уже замечено, что поэзия Игоря Рымарука напоминает светскую молитву. Пусть подкрепляет тех, кому дорого слово, эта вера поэта, принадлежащая литературному вневремени.
