Арт-нюх с провенансом и без
В безлюдии, которое случается на Андреевском спуске только ранним-ранним утром, можно уловить, как он тихо жалуется, скорее всего, тем, к кому привык, мол «как же вы так со мной», а говорили, что любите... Во всяком случае, у меня после последней реконструкции, которая уже начинает призабываться, это ощущения прижилось и не уходит. Живя рядом, гуляя и пробегая по делам то вниз, то вверх постоянно понимаю — лист ожидания со всеми реконструкционными недоделками плотно затянулся, а излишняя богемность или приличная универсальность, понятно и изначально, Андреевскому не нужны. Маскировочные халаты на фасадах, хоть и их стало поменьше, и они, может, когда-нибудь исчезнут, но вот нахально внедрившиеся театральная коробка, этот мрачный саркофаг, как мне кажется, совсем не соответствует тонкому любимому театру, приготовился жить долго, как и низкокачественное предложение на частенько малоинтересных раскладках. К счастью, Андреевский спуск обладает уникальным качествам — самоочищаться, сохраняя шарм улицы, с тиражом в один экземпляр, будто подтверждая эту мысль. А я спешила в студию искусствоведа Стаса Скорика. Тряпочный фальш-фасад призванный имитировать европейскую свежесть, внезапно надулся ветром, состроив мне комичную гримасу — мол нечего умничать, ведь акценты Андреевского невозможно вытравить и нарезая понты, следуют помнить, что тут еще люди и зарабатывают свою копеечку.
Сегодняшние проблемы и вовсе не стоит озвучивать и так понятно: у кого-то совсем туго, у кого-то наоборот — низкий старт на приобретения, а кому й продавать нечего. Выходит, тут так всегда — отчаяние и восторг могут уместиться в одном мгновением. Арт-мир для первичных новичков может стать и черной дырой, ведь приобретая нечто пустяшное, может второсортное, за смешные деньги, но это иногда, можно увязнуть в путаной системе ценообразования, а потому, если не глобальные разводки (они грозят в основном серьезным купцам, то факт выброшенных на ветер денег весьма прогнозирован). Пожалуй, хорошо тем, кто покупая скажем понравившуюся вещицу — картинку — только потому, что та затронула душу, взволновала и стоила недорого, но бывает, что это и вся месячная зарплата для кого-то.
В этом случае мало интересен сам провенанс (история работы, владения), ведь у наивных все по любви, знаю не понаслышке. Все эти мысли плясали водовороте дружеской беседы в атмосферной студии арт-консультанта Стаса Скорика, которая смотрит своими окнами прямо на Андреевскую церковь.
— Зная, что у вас профессиональный нюх, который формировался не только в учебе в художественной академии в Киеве, но и из галерейного опыта, дилерского. А сейчас вы не только арт-консультант, но и куратор очень интересных выставочных проектов, по-новому знакомящих с наследием художников от 1960-х годов до 1990-х. И все же я задам совсем практичный вопрос: вы можете помочь новичку, честно ли вы ему скажите, стоит ему покупать то, что он выбрал и за сколько? Ведь прекрасно знаю, что грамотные и опытные эксперты, как и аукционисты умеют держать напряжение, подогревать или охлаждать интерес, четко распорядится интонациями и уверенностью.
— Арт-детективных баек наслушался достаточно, и о подделках (фальшивках) и лжемеценатстве, когда деньги как бы дарятся, но взамен берется работа, а то и несколько, а это уже почерк коммерсанта, работающего в долгую, о хитрых дилерах, о громких охотниках за аукционными предложениями. Если раньше до 2008 года в Киеве я знал до 100 коллекционеров, многие с которые часто просили сообщить ему первому, если попадется нужный интерес, то сейчас я знаю и з них не более 20-ти. Собирателей значительно больше, но в связи с общим обнищанием, естественно в разной степени, намного больше предложений, чем покупателей. Сейчас продается скорее кое-что в скромном денежном сегменте.
— Но открытие могут подтверждать и за деньги. Я даже знаю одну схему: эксперт может быть связан денежными интересами с дилером. Он видя и четко понимая, что работа настоящая, пусть со всякими оговорками, бракует ее. Дальше начинается процедура, требующая особого искусства паузы. Дилер снова находит вас, покупает картину за скромненькую суму, обычно несказанно радую продающего уже ненадеющегося хоть что-то выручить. А дальше картина может быть продана за хорошие нули при определенном везении и докопаться до сути просто невозможно. Все же арт-нюх или есть или его нет, или можно набить глаз?
— Естественно можно накопить опыт, усилить нюх, заострить глаз, но для меня главное любить, как громко это не звучит, свое дело. Дилер даже часто не знает ценность вещи, не имеет профессиональной базы, вообще может прийти с другой профессии. Им движет основной инстинкт — обеспечить для себя достойную маржу. Во многих галереях уже узаконена комиссия в 30%. Мне же помогает достойно оценить работу не только серьезное базовое образование, но и страсть дознавателя, постоянный поиск все новых и новых источников, мир художников, которых я очень хорошо знаю. Открытия — то случается где-угодно, главное, внимательно смотреть по сторонам. Бывает, что любопытство, знания и рачительность живут в одном профессионале. Больше всего цену, например, арт-дилера в первой линии, у которых мысли дозрели выставлять, скажем в галереи, только проверенные работы и не грешить своей откровенной ловкостью. Поскольку непрофессиональная чистоплотность может годами не подавать сигнала, а потом раз и все обнажается: с лукавил раз-два хоть и умело обрубил умысел, чтоб стать невидимкой, но это обычно не выходит: постепенно создается линия обмана и аудитория непременно сдуется, заметив нелестные подробности делового пройдохи, умеющего впарить и пропихнуть. Получается, что карнавалить на нашем рынке незаметно весьма сложно и невыгодно.
— Какое искушение может стать подножкой в мире арт-консалтинга. У меня главное не увеличится так глубоко исследовательской работы слегка, чтобы не упустить, что зарабатывать надо зарабатывать. И все же стремлюсь называть всегда рыночную цену объективно. Если спросите в чем же выгода, то отвечу так — провенанс, хоть и в переносном смысле, важен и для самого консультанта: ко мне придут еще, хоть я и не рекламирую себя специально, просто мои контакты передадут по сарафанному радио. Сейчас у нас стало меньше, я бы сказала класически устойчивых коллекционеров, но появились молодые горящие глаза. Это, например, племя айтишников. Эти покупатели уже владеют знаниями пусть под час и хаотичными, но весьма обширными. А это уже багаж. У них есть деньги и, главное, — вся жизнь впереди и весомые эксплуатационные расходы позволяют не опускаться до ликбеза. Я бы сказал так — меняется заказчик, а с ним и его консультант. Очевидно, что даже ковид не помеха, ведь желание жить только обостряется, а знание в арт-пространстве весьма востребованные. У вас уже было несколько интересных проектов, знакомящих с яркими украинскими художниками «Живописний заповідник», «Історія сучасності», а сейчас, знаю, вы работаете над проектом рассказывающим о художниках в 1990-е годы, совместив свою жизнь и работу в одному сквоте 1990-1994 гг. на улицы Парижской коммуны (сейчас Михайловская). Они вошли в историю, как парк комуна. Где же у нас будет возможность увидеть эти работы?
— Уже договорился с частным музеем в Луцке, но все время переносим открытие. Ковид все время диктует свое расписание. У меня, зато, есть время взять интервью у художников, которые станут героями экспозиции, углубить впечатления от бунтарей в искусстве, многие из которых ныне стали очень известными художниками.
— Раз вы такой честный эксперт, оцените и вот эту работу, которую я принесла с собой, купила ее лет 20 назад случайно, то есть провенанс мне не известен.
Пока Стас внимательно изучал картину, я четко уловила, что финансовая ценность не так уже сильно меня интересует. Я любила ее всегда и буду любить, продавать ее не собираюсь, и картина прекрасно это знает. Вернее, те дамочки, которые изображены на ней — яркие и быстрые, как сама жизнь, которая все шелестит и шелестит, будто сама на свидание бежит.
Хорошо все же купаться в любви. И не только картинам...
