Ближние беды страшнее дальних
Короткое интервью, которое дала нобелевский лауреат писательница Светлана Алексиевич после беседы (читай допроса) в белорусском следственном комитете (читай КГБ), вызвало осуждение в наших медийных просторах. Слова, обращенные к Путину в надеждах, что тот повлияет на Лукашенко, заставив его слушать народ, расценили предательскими. Разумеется, прозвучавшие надежды напрасны. В тот же день Путин ответил Алексиевич и всему координационному совету по трансферу власти в присущей ему издевательской манере, сообщив о приготовленном для белорусов полицейском контингенте. Видимо, коммуникации будут налаживаться через эту публику. Но поговорим о том, что хорошо известно украинцам и пока неведомо белорусам.
Мы слишком требовательны к людям, практически не знавшим свободы после развала СССР. Сказать, что 26 лет правления диктатора выжгли всю демократическую растительность в республике, продолжили торжество совка и беспредел тайной и явной полиции – значит, ничего не сказать. Эндорфин свободы, появившийся на улицах белорусских городов, – удивительное явление после столь долгих лет страха. Ведь белорусские силовики всегда истязали и били людей. Искалеченных тысячи. Пропавших без вести сотни. Не знаю почему, но красно-зеленые пограничники, таможенники, милиционеры и т.п. были самыми наглыми и бесцеремонными из всех своих коллег в странах СНГ. Видимо, такими их сделал режим. Совсем недавно попав в крупный белорусский город, вы могли почувствовать себя в олимпийской Москве 1984 года. Все чисто, тихо, организованно, но нет жизни. Нет всплесков эмоций в летних кафе, шума и гама, эпатажно одетых и раздетых, снимающих на камеры, телефоны себя и друзей без стеснения в выборе поз и сюжетов, и конечно же, ни слова не услышишь о реальной жизни. Даже у нас в Украине, где нет персон, освобожденных от громкого порицания, сразу распознавались белорусы по втянутым плечам и немногословности, когда их расспрашивали о жизни в стране. Отвечали, как и мы в 80-х, отвечали иностранцам, оказавшись за границей. Белорусское КГБ даже превзошло советское, его переодетые сотрудники ежедневно шляются по всем людным местам, снимая на камеры то, что украсит их рапорты. Да и добровольных сексотов хватает. Режим устраивал многих и многих привлек ему служить. Никакой свободной прессы, блокировка выходов на запрещенные сайты, отслеживание контента социальных сетей. Кроме Северной Кореи только в Беларуси полицейский мог взять твою фотокамеру на улице, чтобы проверить снимки. Просто, ему так захотелось…
И вот в этой страшной системе деспотии поднялись первые волны протеста. Парадокс в том, что антилукашенковская стимуляция народа началась с помощью Кремля. Там не подозревали, к чему это приведет…
В репортаже DW я видел дрожащие губы Светланы Александровны и отчаянье в ее глазах. Писатель чувствует тяжесть нависшего над народом кровопролития, и безысходность ситуации. Вот и обращается к единственному человеку, способному повлиять на сумасшедшего. Безумец рядом с ней, она знает глубину его апраксии в политических и личных движениях. А тот другой, на которого 20 лет смотрят на экранах своих телевизоров все ее соотечественники, ей, скорее всего, не представляется миротворцем, но большинство ее соотечественников думает иначе. Человеку свойственно расценивать ближние беды страшнее дальних. Белорусы только начали познавать преступления режима Лукашенко, надеясь, что второго такого нет. И кроме Москвы, благодаря «батьке», нет других центров влияния. Такова реальность этих дней. Потом, все изменится…
Светлана Александровна поступила правильно. Власть уничтожила всех моральных лидеров нации. По сути осталась одна она, с широкой международной известностью, предельно откровенной позицией – против любого насилия, тем более войны. Поэтому и пошла в координационный совет. Пошла, как на Голгофу. В отличие от масс своих соотечественников понимает, с кем приходится договариваться.
И если кому-то хочется порицать Алексиевич за подыгрывание Москве, то пусть лучше займется собственными политиками, чьи игры в поддавки Путину идут не на писательском поле, а на официальном уровне.
