Бокал Европы
Мы сидели с приятельницей в киевской кондитерской с французской выпечкой. Цельнозерновые булочки и штрудели с вишнево-ореховой сердцевиной размягчили настолько, что мы перестали притворяться друг перед другом, мол, уже давно со сладким — ни-ни. Иногда такой момент вседозволенности нравится даже больше, чем само наслаждение, правда, выпечка изумительной была.
Говорили же обо всем. В том числе и о молодом и озорном, хитром таком портняжке (так назвала его моя визави) — молодом вине Божоле Нуво. Подруга только вернулась из командировки во Францию. «Почему портняжка-то?» — переспросила, усмехнувшись, вроде нелогичное сравнение. Да потому, что оно само для себя, практически в свою честь, и выкроило праздник, услышала объяснение. Да так успешно, что теперь почти у всех французов в календаре обведен заметным кружком третий четверг ноября. Первую бутылку нового урожая нельзя открывать раньше полуночи. «Ты-то ездила на семинар, а не в хмель-тур. Неужели у вас, ортопедов, было так много свободного времени?» — усомнилась.
Был случай. Расскажу: в один из дней, придя достаточно поздно домой (ты же знаешь, что стараюсь не останавливаться в гостиницах, люблю на недельку снять квартиру). Так вот, незаметно за обсуждениями с коллегами наших сложных виражей то ли в сторону старого света, то ли нет, засиделись прилично. Вот и пришла домой поздно. Вышла на террасу — немного остыть, подумать, разобраться в своих ощущениях, наконец, успокоиться перед сном. Пока пребывала в своем вакууме, балконная дверь, тихо скользнув по рельсам, непонятно как захлопнулась. Причем безнадежно, как поняла через минуту борьбы. Вот так в центре Европы, уже совсем не летней ночью билась в чужую дверь, а шансов — ноль. К тому же в это время далеко от центра, и прохожих случайных не было. Через стекло грустно смотрела на свою уже приготовленную ко сну постель, на новую рубашечку в мелкую клеточку, которую в тот вечер собиралась обновить, и понимала: осенний свежий воздух мне обеспечен до утра. И вдруг, совершенно неожиданно, услышала знакомые голоса — это моя группа возвращалась, причем по этой улице они вовсе не собирались и даже не планировали идти. Оказались тут немотивированно, совершенно случайно. Когда они поняли смысл моих выкрикиваний, пока сориентировала, где искать хозяев съемной квартиры, подготовила друзей, ведь, наверное, те будут не в восторге, что их разбудили ночью, прошло еще минут 30. Да делать нечего — надо вызволять своих. За границей, каждый знает, это особенно актуально.
К счастью, оказалось, что будить никого не пришлось, — новый винный год там был в самом разгаре. Хозяева квартиры быстро сообразили, в чем дело, и, захватив вино и закуски, вместе с моими сослуживцами поднялись вызволять меня из плена.
Скажу сразу: такой ночи, переполненной откровениями, такой доброй атмосферы не припомню. Мало того, что мы, киевляне, работающие вместе годами, только в этой командировке, в этом импровизированном застолье узнали друг друга по-настоящему, открылись друг другу. Хозяева, симпатичная 45-летняя пара, были так вооружены знаниями о Божоле, будто работали маркетологами по его раскрутке. От них узнали, как и почему полмира увлеклось идеей и буквально прониклось любовью к напитку. Они цитировали неизвестного нам обладателя диплома Высшей школы кулинарного искусства Франции, и мы постигали все тайны этой вкусной истории. Как объяснить, что огромное количество серьезных людей в определенный день в году настраивается сделать глоток не зрелого благородного вина с богатым вкусом, которое можно смаковать, разбивать на оттенки и полутона, а ждут, очень ждут первой бутылки сезона? Согласитесь, похожего в чем-то на компот. А началось все, конечно, с кризиса. В такое время кто-то хватается за голову и стонет, а кто-то включает смекалку и не сдается. В середине прошлого века, по прогнозам специалистов, непримечательному региону Божоле вообще суждено было исчезнуть — этот скромный регион, по всем подсчетам, никак не смог бы соперничать с авторитетными и знающими толк в деле признанными столицами вина. В Божоле же никогда не производили достойных вин. Пришлось сыграть на том единственном достоинстве, которое было у Божоле, — здесь молодое вино получалось раньше, чем у других, и на вкус оно было интересней. Фишка же была еще и в другом — вместе с вином организаторы решили продать и праздник в его честь. Рассказывают, что во всех средствах массовой информации в ноябре только и слышно было о том, в какое место прибывает первая бутылка, на каком самолете, как пышно встретить, как сладко отметить. Слушая мою путешественницу, мысленно размышляла: если бы мы так ярко раскручивали свои, к примеру, крымские вина или ту же нашу булочку с корицей, которая продается рядом с французской кондитерской, пусть и не в такой элегантной, может, и наша ниша ловко, прицельно и выгодно работала бы только на свою копилку.
Где-то с 2000-х дни молодого вина пришли и в Киев, теперь прекрасно знаем, что меню под него может быть самым что ни есть демократичным — сыр, ветчина, фрукты. Узнала и такую интересную деталь: недопитое вино французы иногда выливают в луковый суп и так оригинально доедают вино.
До чего же мы любим восхищаться всеми привнесенными чужими традициями, в общем простонародными и доступными, правда, не отнимешь — весьма симпатичными. Тем не менее, врачи утверждают, что нет в нем, красном да молодом, ничего особо полезного, а мы возражаем: как же всеобщий кураж, смех, долгие да пышные разговоры? Знатоки будут ворчать: где же благородство, изысканность букета? А мы отвечаем: нам подавай этот напиток, он такой милый, молодой! К тому же бывалые советуют: в стрессовых ситуациях, а они у нас в избытке, впрочем, как и в Европе, молодое подсобляет. Ведь иногда хочется любить вовсе не за зрелость, а за молодость.
— Не выношу, когда Европу без меры идеализируют: она местами так хрупка, — добавила приятельница, — как кости женщины третьего возраста.
Да, что можно еще услышать от ортопеда, хоть она совсем недавно в компании своих коллег и французов дегустировала Божоле и поднимала бокал за то, чтобы Украина успешно раскрутила свои цивилизованные амбиции, свою выгоду, свои устремления.
Главный враг Божоле Нуво — время. Его необходимо выпить в течение трех месяцев, ну максимально — полугода. Вот, подумала, и Европа нам нужна, как ложка к обеду, — вовремя. Пока борщ не остыл. Или не перекипел.
