Дежавю по собственным лекалам
При входе в ее кухню, больше напоминающую кабинет-мастерскую, можно было бы написать, как в домах творчества (такие были, кто не знает): «Соблюдайте тишину, работает писатель». Пани Нина точно не писатель, и никто в ее доме — ни сын, ни муж, не шумят, пока она работает. Ей не надо придумывать стимул, чтобы явилось вдохновение. Думаю, и потому, что главная цель все же в очередной раз самоутвердиться, колдуя над лекалами, швейной машинкой, оверлоком. Она кормит семью даже более успешно, чем сейчас ее мужчины, правда, в их жизни бывало и наоборот. «Где же вы готовите, все так идеально чисто на кухне, будто продукты сюда и не забредали?» — решила уточнить.
«Все просто — когда варю, не шью и не крою, у каждого процесса — свой коридор. По сути, это две параллельные. Кстати, есть и общее — моим супам не грозит аскетичная скудность, им всегда как бы хватает сердечности. Так и с моими обновками — они в итоге, после всех сомнений и уточнений, превращают всякие несовершенства заказчицы в достоинства, ведь я закройщик с многолетним жизненным и профессиональным пробегом, но часто и переделываю, видоизменяю, перешиваю счастливые наряды молодости моих клиенток. Обычно работаю с дивными натуральными тканями далеких лет, оттенками, которые были им к лицу, а память о том, что этот наряд, возможно, изменил их жизнь, придает вещи особый шарм. Конечно, все, как ни старайся, вернуть к жизни не выйдет, берусь только за неуставшие вещи, где, повторюсь, качественное сырье на первом месте».
«Подтвердите, — обращаюсь к умелице, — причиной переделки любимой вещи, часто становится лишний вес, но ведь существует опасность, что излишняя пышность бывшее молодое платье может превратить в пародию на саму женщину».
«Считаю, что весы — это прибор, который вызывает больше травм, чем все остальные тренажеры в зале вместе взятые. Вы можете хорошо выглядеть и отлично себя чувствовать, но увидев цифры, мгновенно сникнуть.
На первом этаже моего дома, в спортивной зале даже висит памятка, которая, уверена, важнее весов. Я даже переписала совет: «Раз в месяц измеряйте сантиметром восемь самых важных параметров: бедер и ягодиц, живота по пупку, самый тонкий участок талии, линию под бюстом, бицепсы в состоянии покоя и в напряжении и шею». Такой контроль более объективный».
«Вы обещаете преображение нарядов только стройным, так понимаю?»
«Предпочитаю, так скажем. Вы заметили, — обратилась собеседница ко мне, — как по— разному ведут себя мужчины и женщины, выбирая, скажем, в магазине новую вещь? Со мной как-то своими наблюдениями поделилась продавщица мужского отдела модного магазина. Она заметила, что мужчина, которому уже перевалило за... выбирает и меряя, охотно кокетничает с продавщицей, а 40-летняя женщина бывает, зачем-то, стесняясь своего тела, быстренько задергивает занавеску примерочной кабинки. Стоит чаще говорить себе — «Я довольна собой, нет, лучше и честнее — я одобряю себя». Правда, для этого придется еще как поработать, как минимум, не переедать. Цена ж банальных комплиментов не высокая, конечно, если любимый скажет, тогда конечно... Хоть у меня и не рождается высокая мода, о которой еще в шестидесятые прошлого века американские газетчики написали: «Врачи собрались у постели высокой моды, чтобы вынести вердикт о неминуемой кончине». Ошиблись. У меня же вечная игра с pret-a-porter, но одежда, выполненная вручную и под заказ, во многих странах особо ценится. Я, кстати, увлекаюсь историей моды, и скажу вам, а это наверняка не все знают, что даже лейбл с именем дизайнера когда-то появился впервые, как и само понятие высокой моды, которое связывают с именем англичанина Ворта, открывшего свой изысканный магазин в середине ХIХ века в Париже. И диоровские — покатые плечи, талия рюмочкой, широкая юбка — то, что взорвало моду послевоенного времени прошлого столетия, недавно ко мне причалило: было заказано 20-летней модницей, а ей родители ни в чем не отказывали, вот и выбрали для выпускного именно эту цитату шестидесятых. Уверена — платье будет лучшим. У девушки все есть — и талия, и рост, и вкус, а у меня — руки, знания, опыт, да и мой «промышленный шпионаж» в досье: выкройки, эскизы, тайны кроя, всякие интересные фэнтези-выкрутасы. Как вы поняли, я не только переделываю, высокая материя и на моей кухне резвится».
«Хорошо, что вы сбежали из своего прошлого ателье в свободное плаванье, уверена, силы уже возобновились после ежедневных спешки и перегрузок?»
«Да, отпахала 25 лет, уже думаю, могу выбирать, да и за мной ушли лучшие заказчицы-женщины, знающие цену заработанных денег, и не желающих переплачивать. Среди них, естественно, не встретишь светских дам с замаскированными шрамами от пластических переделок, с запросами, которые должен оплатить дежурный спонсор. У меня, скажем так, — философия крепкой крестьянской ложки: тружусь всю жизнь, не забывая поднимать планку по себе, а псевдовычурность или фаст-фудовский менталитет само собой на приживется».
«Думаю, что жизненной фанере вы можете дать пинок, хоть, по сути, рисуя сюжет очередного наряда, тоже слегка фанерничаете?»
«Не соглашусь, — ответила Нина. — Под фанеру работает творческая усталость, а то и полная халтура, которая гримируется под нечто весьма съедобное. У меня же все взаправду, да и не для подиума выдумываю. Я добавляю женщинам истинную свежесть и даже, как они утверждают, с обновкой часто уходит и лишний вес, под ручку с тусклым настроением. Уверена, когда неуютно, тяжело, надо решить две проблемы: как держаться и что надеть, и еще вовремя сообщить мозгу, что владеешь собой. И вперед, как минимум, тогда завистники, как в моем бывшем ателье, смогут только на хвост соли насыпать. Кашмирскую, к примеру, — самую чистую соль в мире, не советую — она весьма недешевая имеет безупречную репутацию, ее еще называют горным хрусталем. Правда, если честно, от такой бы и не отказалась, ее кристаллы — розовые, а я иногда люблю повитать в облаках».
Тогда сделаем это вместе, ведь у меня тоже есть особый заказ и пару лишних килограммов, — призналась. Посмотрите?
