Катастрофа в смартфоне, или карго-вызовы
В течение последнего столетия чрезмерный и показательный технократизм элит был существенной движущей силой социальных угроз в мире. Люди склонны увлекаться достижениями своего разума и не обращать внимания на ограничения полученных, иногда очень мощных инструментов. Это «проклятие технократизма» ярче всего проявляется в среде ученых, некоторые из которых верят в существование «магического алгоритма», с помощью которого можно решить любую мировую проблему, стоит только быть достаточно упрямым и приложить необходимые усилия.
Впрочем, именно развитие науки, в первую очередь математизация биологических и социальных наук в последние несколько десятилетий, доказало ошибочность такого предположения. Сегодня «технократизм» присущ скорее наиболее догматизированным и отсталым псевдо-элитарным группировкам.
Но в то же время развитие технологий породило новое опасное когнитивное искажение, которое становится движущей силой социальных угроз: инструментализм. Теперь многим кажется, что стоит использовать «современную технологию» - и проблемы общества будут преодолено.
Но дело в том, что технологии, как и социальные проблемы, являются производными от состояния общества, от его структуры, функций, динамики, они сложно и системно взаимосвязаны и «работают» только в комплексе. Успешность применения научно-технических и инновационных разработок зависит от состояния и уровня развития общества. Нельзя просто заимствовать чужую технологию, которая работает в институционально развитом обществе, в системе либерально-правовой процедурной демократии, и ожидать, что она даст тождественны результаты в существенно другом обществе - с неразвитыми социальными и государственными институтами, неработающей судебной и избирательной системами, в условиях социального хаоса и кризиса. Именно поэтому западные технологии «не работают» в некоторых странах.
Вот, например, прямо сейчас в Афганистане разворачивается мощный политический кризис, связанный с конфликтом вокруг результатов прошлогодних выборов, во время которых были применены биометрические технологии.
В конце сентября 2019 в Афганистане состоялись президентские выборы. Сам факт проведения выборов в условиях гражданской войны, безусловно, является позитивным. Но реальность отразилась и на процессе, и на результатах: талибы атаковали избирательные участки, угрожали участникам, совершали акты саботажа, взрывали линии электропередач и уничтожали коммуникации. Итак, из-за того, что технологии биометрического голосования и автоматического подсчета голосов не сработали в условиях войны и институциональной деградации, во многих местах его пришлось заменять и/или дополнять обычным. Это значительно усложнило и замедлило процедуру, в результате чего окончательные результаты были объявлены только несколько дней назад - через пять месяцев после окончания голосования.
Победителем был объявлен действующего президента Ашраф Гани с результатом 50,64%. Но его главный конкурент премьер-министр Афганистана Абдулла Абдулла, получивший 39,52% голосов избирателей, не признал этого результата, ссылаясь именно на предварительные результаты несовершенного биометрического голосования. Абдулла выступил с заявлением, в котором обвинил руководство страны в государственной измене, объявил себя президентом, призвал своих сторонников выйти на улицы в его поддержку и начал назначать губернаторов.
В радикализованной, разобщенной стране, охваченной войной, кризисом, эпидемией опасной болезни, начальяновый, опасный и глубокий социально-политический кризис, вызванный неизбирательным и неуместным использованием «новых» технологий, несвойственных этому обществу в его текущем состоянии. К какой очередной катастрофе это может привести, даже не хочется думать.
Аналогичная история разворачивается сейчас в Доминиканской Республике, где внедрение системы электронных выборов привело к электоральному кризису, который быстро перерастает в политический и социальный.
Автоматизированная система голосования, которая должна была быть использована во время муниципальных выборов 16 февраля, отказала через 4 часа после начала выборов, и председатель Центральной избирательной комиссии Хуан Кастаньос Гусман был вынужден остановить выборы на национальном уровне. Собравшиеся в очередях на избирательных участках, начали протестовать против остановки выборов, а оппозиционные политики обвинили власть в манипуляциях, мошенничестве, вмешательстве в выборы, и объявили бойкот избирательному процессу.
Прокуратура начала расследование «саботажа выборов» и даже арестовала нескольких подозреваемых, включая техника местной коммуникационной сети и полковника полиции, но их пришлось освободить «за недостатком улик». Сейчас при участии международных посредников продолжается переговорный процесс между различными политическими силами и центральной избирательной комиссией о возможности назначения новых выборов, но прогресс пока минимален.
Политическое напряжение перерастает в социальное: люди выходят на улицы, требуя справедливости и установления истины, в некоторых городах произошли столкновения, поступают сообщения о применении огнестрельного оружия. Страна постепенно погружается в крупнейший за последние 26 лет социально-политический кризис.
Собственно, это уже давно выглядит банальностью: сложные технологии работают только в институционально развитом обществе, а каждый инструмент должен быть адаптированным к среде, в которой он применяется. Но каждая следующая генерация «новых лиц» и «решительных реформаторов» почему-то упорно желает на собственном горьком опыте убедиться в пагубности неизбирательного инструментализма.
