Ледниковый период
Они хотели Припять нелегально.
А я - запугивал их сугробами, смертельным холодом и пасмурностью строгой полесской зимы. Хотя лапландцев сложно напугать такими вещами. Знаешь, говорят, ничего мы не боимся. С нашей тундрой, вечной мерзлотой, лишайниками, вгашеннымы оленями и ядовитыми полярными сияниями - мы просто неспособны бояться зим в умеренных широтах.
Но я все-таки запугал. А что вы, говорю, себе думаете? Умеренные широты? Вы хоть знаете, что последний ледник заканчивался на линии брошенной железной дороги, которая расчерчивает Зону с Запада на Восток?
Когда-то давно, дальше на Север - не было никаких россиян, только замерзший ocean of dreams. ЧАЭС согревала нас в те холодные, древние времена, когда трипольские племена, первые земледельцы и скотоводы матушки-земли, пасли стада мохнатых слонов на бескрайних полях вокруг четвертого блока. Представляете, говорю, какая у нас тут бывает зима?
Если пойдем нелегально - нас разорвут чудовища в водах ледниковых озер: колоссальные кальмары, кашалоты и реликтовые плезиозавры. Нас там ждут все проявления глубоководного гигантизма и ночные кошмары исландских китобоев. А на суше, в сугробах по шею, через которые мы будем грести две ночи подряд – будут подстерегать бурые медведи, которые только и ждут, чтобы их разбудили.
И даже в Припяти нас ничто не спасет. Все наши мембранные штаны и гермоупаковки, спальные мешки и перчатки - все это промокнет и мы провалимся в летаргику от усталости усталостей. И в этот прекрасный момент - как раз пора будет снимать ваше кино.
И ничем, никак нельзя будет согреться. И если кто-то умрет, его даже не похоронишь нормально: земля зимой здесь промерзает так, что окаменелых мертвецов складывают в кучи, как свежий сосновый кругляк на гигантские прицепы MAN-ов. И клянусь Рыжим лесом, я отдам вам последний долг! Вернусь, когда оттает земля, когда ваши тела немного размякнут - я приплыву сюда на каноэ, сквозь лабиринты мелиоративных каналов, по широким поймам и бесконечным болотам я буду грести сюда, чтобы отдать вам долг. Приплыву и найду вас на складе, где мы держим трупы и охлажденное пиво. И похороню по-человечески, или сожгу. Выбирайте.
Они посмотрели на меня как-то странно и все-таки согласились стать официальными чернобыльскими туристами. Мы так и не попали в холодную припятскую квартиру, не стягивали отовсюду мебель для ночлега, не курили свечи и не заворачивались в синтепонову шаурму спальников. Мы поехали с пропуском и вечер первого дня встретили в чернобыльском кафе "Десятка" - месте взаимопонимания народов мира, маленьком зале в закаулках полуживого Чернобыля, где обычным весенним вечером можно запросто услышать десятки разных языков.
"Десятка" - приют тех строителей Вавилонской башни, которые не впали в отчаяние после проклятия Яхве, не разбрелись кто куда, а дальше строят свою башню, свой Колосс, который падает каждый май, когда проходит очередная юбилейная дата аварии. Каждый раз после годовщины тот Колосс рушится, с треском подминает сосняк и подолгу размокает затем под богатейшими майскими ливнями.
Но сейчас - здесь каждый вечер собираются журналисты со всего мира.
Слева от нас – уплетают горячие зразы британцы. Они притащили здоровенный беспилотник и хвастаются, что смогут поднять в небо что-то посерьезнее, чем экшн-камера. Например, ночной горшок с фекалиями - бомбить туристов с высоты пасмурного неба, подражая фиумскому маршалу авиации, который, по личному поручению д’Аннунцио, систематически атаковал Ватикан.
Справа - сидят поляки. Они притащили с собой огромный генератор и софиты, чтобы нетипично снимать Припять. Они даже выгрызли разрешение на съемки звездного неба, получили письменное согласие на развертывание боевых треног в глубине тревожной ночи. И теперь - весь вечер хуярят водяру, но до сих пор выглядят испуганно. Жалуются, что волки в конец обнаглели и разодрали ментовскую собаку прямо под дверью КПП "Лелев", а ее запчасти - потом везде там валялись. Жалуются, что банды серых оборотней подходят прямо к машине, прыгают на капот и хищно заглядывают в салон их Спринтера, так, словно это какое-то африканское сафари с любознательными макаками и проголодавшимися львами. Конечно, все это только прикрытие и легенда, а софиты им нужны, чтобы снимать здесь толковое, качественное порно.
За спиной у моих финнов сидит темнокожий парень с длинными дредами и заливает о проекте, в котором он будет снимать тех, кто будет снимать Припять. О ситуациях, когда две съемочные группы встречаются в Городе и снимают друг друга, пока их снимает третья, но так, чтобы первые две этого не заметили.
В конце концов, все они завтра там встретятся. Однодневные автобусные туристы - разбредутся по центральной площади, за ними будет охотиться парень с дредами в момент, когда британцы будут снимать с неба поляков, которые будут снимать свое порно. А испуганные нелегалы будут сидеть тихо-тихо на крышах и будут высматривать: кто из этих людей туристы, а кто – синеформенные органы правопорядка и счастья?
Все будут снимать всех. И забудут о Городе.
Но, даже несмотря на это, я радуюсь теплым блюдам "Десятки". Радуюсь, что опять не рассекаю собой зиму, не рассекаю ночь, собирая слякоть в летние берцы, проваливаясь по пояс в очередной сугроб.
Сегодня я поем борща, оденусь в военную форму, поеду на Припять на машине, стану в парке аттракционов, достану бинокль и буду говорить на камеру в пафосной позе. Как настоящий сталкер - решительный камуфляжный покемон постапокалипсиса.
