Лекарство против страха
Флешмоб «Я не боюсь сказать», инициированный в «Фейсбуке» украинской активисткой и волонтеркой Анастасией Мельниченко, приобрел за последнюю неделю международный масштаб. Сотни женщин (и единицы самых смелых мужчин) у нас, а также в России и Таиланде пишут в социальных сетях о насилии над ними. О грязных жестах, о приставаниях, о принуждении к сексу, об изнасиловании. И это, конечно, кажется неожиданностью лишь на очень неосведомленный взгляд.
Подавляющее большинство украинок и украинцев — родом из СССР — страны, где, согласно давнему наблюдению, одна половина населения сидела, а вторая — стерегла первую. Это был край насильников и изнасилованных: любая диктатура предпочитает распоряжаться телами подданных по своему усмотрению, и изнасилование как орудие удержания власти вполне естественно для таких режимов. Тюрем прежде всего боялись из-за вероятности оказаться среди «опущенных». Еще была армия, которая и в мирное, и в военное время в этом смысле от тюрьмы мало отличалась. А самое ужасное наследство, доставшееся нам с тех времен, — обвинение жертвы: не так была одета, не туда пошла, неправильно вела себя или сама такое «допустила». Поэтому дела об изнасиловании доходили до суда в мизерном количестве: о преступлении просто боялись заявлять.
И как только флешмоб начался — эталонный, разнузданный совок попер из голов тех, кого считают интеллектуалами. Да-да: сегодня, в независимой Украине, в ХХІ веке, люди с образованием и влиянием в обществе вновь обвиняют, унижают и высмеивают жертву. О реакции массового обывателя боюсь даже предполагать.
Среди женщин, которых я знаю достаточно близко, почти все прошли через изнасилование или его попытки. Был это чужой на улице или кто-то знакомый, или даже близкий родственник — результат один. Ни социальный статус, ни воспитание не спасали. Поэтому воспринимаю это лично, а тех, кто дальше тянет старую песню «сама-дура-виновата», считаю соучастниками насилия.
К счастью, назад возврата уже нет. Иной мир рождается на наших глазах, поскольку жертвы, наконец, заговорили.
Они больше не боятся.
